По мере того, как к вам будет приближаться смерть, постоянно думайте: «Пусть я возьму на себя страдания, страх и одиночество всех других со всего мира, кто умирает или умрет. Пусть все они будут освобождены от боли и смятения; пусть все они найдут утешение и покой ума. Пусть любое страдание, которое я терплю сейчас и буду терпеть впредь, поможет им в благоприятном следующем рождении и высшем просветлении».
Я знал в Нью-Йорке художника, который умирал от СПИДа. Он был сардонического характера и ненавидел официальные религии, хотя некоторые из нас втайне подозревали, что у него больше интереса к духовным проблемам, чем он показывал. Друзья уговорили его повидаться с тибетским мастером, который тут же понял, что сильнейшим источником чувства неудачи и страданий этого человека была уверенность, что его боль бесполезна как для него самого, так и для всех остальных. Поэтому он научил его только одному: практике Тонглен. Несмотря на то, что художник вначале скептически отнесся к ней, он стал выполнять практику; и все его друзья увидели, насколько поразительная перемена произошла с ним. Он говорил многим из них, что благодаря практике Тонглен та боль, что прежде была бессмысленной и ужасающей, преисполнилась почти благой целесообразностью. Все, кто его знал, теперь увидели, как это новое ощущение смысла преобразило его умирание. Он умер спокойно, примиренный с самим собой и своим страданием.
Если эта практика принятия на себя страданий других смогла преобразить человека, который раньше не сталкивался вообще с какой-либо практикой, тогда представьте только, какую силу она имеет в руках великого мастера. Когда Гьялванг Кармапа в 1981 году умер в Чикаго, один из его тибетских учеников писал:
Когда я повидал его, Его Святость уже перенес много операций, некоторые части его тела были удалены, внутрь него были помещены какие-то предметы, ему переливали кровь и все такое. Ежедневно врачи находили симптомы какой-то новой болезни, а на следующий день обнаруживали, что они исчезли и теперь есть признаки какой-то другой болезни, как будто все болезни мира вселялись в его плоть. В течение двух месяцев он мог принимать лишь жидкую пищу, и, наконец, врачи потеряли надежду. Невозможно было сохранить ему жизнь, и врачи считали, что следует отключить жизнеобеспечивающую аппаратуру. Но Кармапа сказал: «Нет. Я буду жить. Оставьте все на месте». И он продолжал жить, изумляя врачей и оставаясь внешне совершенно спокойным в этой ситуации – шутя, улыбаясь, будто он наслаждался всем страданием своего тела. Тогда я понял, с самым ясным убеждением, что Кармапа подверг себя всем этим операциям, проявлениям всех этих болезней в своем теле, лишению пищи совершенно намеренно и добровольно: он по собственной воле переносил страдания всех этих болезней, чтобы помочь свести к минимуму грядущие страдания войн, болезней и голода, и он таким образом специально работал, чтобы отвратить эти ужасные страдания нашего темного века. Для всех присутствовавших его смерть была незабываемым вдохновением. Она глубоко раскрыла силу Дхармы, и тот факт, что просветление ради других действительно может быть достигнуто.
Я знаю и твердо верю, что никому на земле не нужно умирать в горечи и отчаянии. Ни одно страдание, как бы ужасно оно ни было, не является и не может быть бессмысленным, если оно посвящается облегчению страданий других.
Перед нами стоят благородные и возвышающие примеры высших мастеров сострадания, которые, как сказано, живут и умирают в практике Тонглен, принимая на себя боль всех разумных существ в каждом вдохе и изливая исцеление всему миру при выдохе, в течение всей своей жизни, вплоть до своего самого последнего дыхания. Учения говорят, что их сострадание настолько безгранично и сильно, что в самый момент их смерти оно немедленно переносит их к рождению в обители будд.
Как мог бы быть преображен наш мир и наша жизнь в нем, если бы каждый из нас, пока мы живем и когда умираем, мог произносить эту молитву, вместе с Шантидевой и всеми мастерами сострадания:
Пусть я буду защитником тех, у кого нет защиты,
Ведущим для тех, кто идет,
Лодкой, мостом, переходом
Для тех, кто стремится к дальнему берегу.
Пусть боль каждого живого существа
Будет полностью уничтожена.
Пусть я буду врачом и лекарством,
И пусть я буду сиделкой
Для всех больных существ мира,
Пока все не будут исцелены.
Подобно пространству
И великим элементам, таким, как земля,
Пусть я всегда буду поддерживать жизнь
Всех безграничных существ.
И пока они не уйдут навсегда от боли,
Пусть я также буду источником жизни
Для всех миров различных существ,
Простирающихся до пределов пространства.
Глава XIV
ПРАКТИКИ ДЛЯ УМИРАЮЩИХ
Я помню, как часто люди приходили к моему мастеру Джамьянгу Кхьенце только, чтобы попросить его руководства на момент смерти. Его настолько любили и почитали во всем Тибете, особенно в восточной провинции Кхам, что некоторые целые месяцы путешествовали, чтобы встретиться с ним и получить его благословение хотя бы раз до своей смерти. Все мои мастера дали бы этот его совет, как свой, потому что в нем заключена сущность того, что необходимо на пороге смерти: «Будь свободен от привязанности и отвращения. Сохраняй свой ум чистым, И объедини свой ум с Буддой».
Все отношение буддиста в целом, до момента смерти, можно суммировать в этом одном стихе Падмасамбхавы из цикла Тибетской Книги Мертвых:
Теперь, когда бардо умирания начинается для меня,
Я откажусь от всего цепляния, желания и привязанности,
Войду, не отвлеченный ничем, в ясное сознавание учения,
И выброшу свое сознание в пространство нерожденной Ригпы;
В то время, как я покину это сложное тело из плоти и крови,
Я буду знать, что это преходящая иллюзия.
В момент смерти действительно важны две вещи: все, что бы мы ни делали в наших жизнях, и то состояние ума, в котором мы находимся в этот момент. Даже когда у нас накоплено много отрицательной кармы, если мы действительно способны произвести в сердце изменение в момент смерти, это может решающим образом повлиять на наше будущее и преобразить нашу карму, потому что момент смерти является исключительно мощной возможностью очищения кармы.
МОМЕНТ СМЕРТИ
Помните, что все привычки и склонности, хранящиеся в нашем обычном уме, готовы прийти в действие от любого влияния. Мы знаем, что даже сейчас нужна лишь малейшая провокация, чтобы тут же проявились наши инстинктивные, привычные реакции. Это особенно верно в момент смерти. Далай-лама объясняет это так:
Во время смерти давно привычные отношения обычно становятся главными и направляют следующее рождение. По той же самой причине возникает сильная привязанность к своему «я», из-за страха, что оно исчезает. Эта привязанность служит связующим звеном с промежуточным состоянием между жизнями, а привязанность к телу в свою очередь действует как причина, определяющая тело промежуточного (относящегося к бардо) существа.
Таким образом, важнее всего наше состояние ума при смерти. Если мы умираем с положительным настроем ума, то можем улучшить свое следующее рождение, несмотря на отрицательную карму. А когда мы расстроены и подавлены, то это может оказать определяющее действие, даже если мы и воспользовались своей жизнью хорошо. Это значит, что последняя мысль и эмоция, которая есть у нас перед смертью, оказывает крайне сильное определяющее действие на наше немедленное будущее. Совершенно так же, как ум сумасшедшего обычно полностью поглощен одним навязчивым предметом, возвращающимся вновь и вновь, так и в момент смерти наши умы полностью уязвимы и открыты любым мыслям, занимающим нас в этот момент. Поэтому мастера и подчеркивают, что качество атмосферы, окружающей умирающего, чрезвычайно важно. Вместе со своими друзьями и родственниками мы все должны делать все, что только можем, чтобы вдохновлять положительные эмоции и священные чувства, такие, как любовь, сострадание и преданность, и делать все, что возможно, чтобы помочь умирающим «отпустить цепляние, желание и привязанность».
