И тут даже мир с Литвой на пользу пойдёт. Времена-то на дворе стоят средневековые и для покраски тканей есть только натуральные красители. Одно из них – кошениль. Насекомое, из самок которого добывают вещество, используемое для получения красного красителя. И до того, как мексиканская кошениль вытеснила все остальные виды, большим спросом на рынке пользовались средиземноморская и польская. Причём для Польши это была одна из основных статей экспорта наряду с зерном. Шутка ли, один фунт польской стоимости кошенили выходил между четырьмя и пятью фунтами в такой далёкой стране, как Италия. В Германии цены, конечно, были пониже, но всё одно весьма вкусные. Поэтому ежегодно в Гданьске краситель тоннами грузили на корабли и развозили в Германию, Францию и Англию, а также в Северную Италию, Османскую империю и даже в Армению.
Правда, уже через каких-то десять лет на рынке появится мексиканская соперница, после чего объём польского вывоза начнёт медленно сокращаться, пока не исчезнет полностью в семнадцатом веке, и поля, на которых магнаты разводили кошениль, не переориентируют на зерно. Но пока что на дворе стояла первая половина шестнадцатого столетия, и покупать краситель для русичей было куда выгодней в том же Гданьске, чем у перекупщиков Ревеля и Риги. А ведь кроме создаваемой полотнянной, в городе и без того уже вовсю работала парусная мануфактура, на корню убивавшая маленькие мастерские новгородских ремесленников. Потому как продукция её была и качественней и дешевле. Конечно, Андрею было жалко простых новгородцев, которых его монстры лишали доходов, но прогресс штука жестокая, а парусина материал расходный и чем дешевле она будет стоить, тем лучше будет для всех. А рабочие руки лишними никогда не будут.
Осмотрев мастерские, князь не обделил своим вниманием и многочисленные складские помещения. Давным-давно прошли те времена, когда молодая компания арендовала у местных купцов пару старых амбаров под свои немудрённые товары. Ныне склады Руссо-Балта занимали несколько отдельных дворов, либо выкупленных, либо взятых за долги у купцов или горожан. Здесь собирали, взвешивали и сотрировали почти все товары, предназначенные для заморского торга, после чего их вывозили в Невское Устье или Ивангород, отчего сейчас они стояли практически пустыми, однако вокруг них всё одно царило настоящее броуновское движение, и стоял страшный шум. Шла подготовка караванов в Карелию и Выборг, а так же отдельных возов для местного торга. В небольшой кузнице, во имя пожаробезопасности сооружённой отдельно от основных строений, перетягивали ободья колес, подковывали лошадей, готовили в дальний путь рассохшиеся за зиму возы и телеги, а заодно и разукомплектовывали сани, вернувшиеся из Норовского. Сновали туда-сюда грузчики, подъезжали-отъезжали телеги, отвозившие товары к пристани.
В этой деловой суете, среди обсыпанных разным мусором носильщиков князь неожиданно увидал знакомое лицо. Это был дьячок, раньше ведавший счётной избой. Худой и нечесаный, он мало походил на себя прошлого: дородного, с вечно спесивым выражением лица, менявшегося на подобострастное только при виде князя и, возможно, Сильвестра. Однако Андрей был уверен, что не обознался.
– Он, он, княже, – согласно подтвердил Евстигней, исполнявший обязанности главы новгородского отделения Компании. – Пробовал запустить руку в доходы, да был пойман ревизором. Ныне вот по суду свои долги отрабатывает. Работой, а не в долговой яме сидя. Ничего, зато ноги целее будут.
Ну да, обычай выбивать из должника долги палкой, держа его при этом в яме, Андрею никогда не был понятен. Бей не бей, а денег от этого не прибавится. А тут человек на свежем воздухе общественно полезным трудом помогает восстановить попранную им же справедливость. Хотя, судя по всему, работать ему придётся весьма долго. Зарплат ведь, как таковых тут не платили, вокруг царила типичная сдельщина. Да, грузить артели могли от темна до темна, но больших денег это не обещало. Ну да чья в том печаль? Никто ведь дьячка воровать не заставлял, сам восхотел чужого. Привык, что грамотными людьми тут шибко не разбрасываются, да не учёл кой какие тенденции. И вот теперь он был среди тех, кого раньше и замечать то не желал, а его доходное место уже занял старший писец, освободив свою должность писцу простому, на место которого тут же сел вчерашний школьник-выпускник. Кадровая цепочка замкнулась, показав всем, что грамотных людей у Компании хватает и дьячку, когда он отработает долг, на старом месте уже ничего не светит и придётся ему искать работу у других хозяев. Впрочем, Андрею почему-то казалось, что сей пройдоха вполне себе сумеет устроиться.
Закончив инспекцию складов, князь наконец-то смог уделить время особой конторе, которая возникла в Руссо-Балте совсем недавно, навеянная общением с Фуггерами. Хотя нечто подобное Андрей пытался воссоздать уже не один год. Да-да, речь шла о банальном шпионаже. Или вы думаете, что европейцы так и горели поделиться с русскими всеми своими технологиями? Увы, они и меж собой-то делиться не спешили.
Потому князю и пришлось вспомнить о благородном деле шпионажа, где он вновь столкнулся с проблемой знания структуры и методик подготовки. Ведь все его "познания" основывались, как и у большинства людей, на книгах и фильмах про их подлых шпионов и наших геройских разведчиков. Но начинать-то было с чего-то надо, тем более что реально защитой своих технологий в мире пока что заморачивались единицы, вроде той же Венеции. Остальные пытались хранить свои секреты, но как-то не серьёзно. Иначе как объяснить, что на заре промышленного шпионажа они выведывались простейшими способами.
К примеру, если кто помнит, то кузнец Фолей, живший в Англии аж на два века позже, в 18 столетии, в поисках секретов получения и обработки стали прикинулся всего лишь бродячим музыкантом. Босой, в лохмотьях и со скрипкой в руках, он исколесил чуть ли не всю Европу, побывав не только в замках и тавернах, но и в мастерских и кузницах, что позволило ему собрать немало интересных и полезных сведений. Не мудрено, что, когда он вернулся в Англию, его дела резко пошли в гору и вчерашний "бродяга" быстро сколотил солидное состояние. Или история о том, как шеффилдскому железозаводчику Уокеру удалось раскрыть секрет тигельной плавки конкурента, прикинувшись бездомным нищим. Так что больших ухищрений в области воровства чужой интеллектуальной собственности изобретать пока что было не нужно. Главное – найти грамотного исполнителя с живым умом и актёрскими задатками.
Так что, какие там Джеймс Бонды. Как говорится, вперёд и с песней…
Хотя нет, не всё так просто. Ведь сам шпион, кроме умения стать кем-то другим, должен был знать хотя бы ганзейское наречие, а лучше и вовсе несколько разных языков. И иметь необходимые технические знания, чтобы понимать происходящий перед его взором процесс, а при возможности и задать кучу наводящих вопросов. Ну и кровь пустить в иной ситуации тоже должен был суметь. Потому-то число шпионов, имеющихся у князя под рукой, было весьма ограниченным. Штучным товаром, можно сказать, шпионы были. Хорошо хоть в выборе легенд Андрею не понадобилось велосипед изобретать: взял на вооружение сработавшие примеры из истории. Вот и зашагали по немецким землям весёлые менестрели и нищие попрошайки, заодно знакомясь и с местным социальным дном, который и в двадцать первом веке успешно использовался всевозможными спецслужбами для своих целей. И именно так, распевая фривольные песенки и веселя рабочих, агенты и смогли умыкнуть технологию канатоплетения, столь позволившую русским канатам резко подняться в качестве не сильно подняв при этом цену.
Ну а чтобы оправдать свою некатоличность, акцент и незнание местных обычаев, агенты обычно рядились под литвинов, используя тот факт, что про великое княжество простые европейцы были всё же наслышаны куда больше, чем про Русь. Хотя, как и в двадцать первом веке мало кто из них представлял, где эта Литва расположена. И, что самое грустное, не все задания проходили гладко, как того хотелось бы, и парни порой исчезали бесследно, но те, кто возвращался, не только приносил интересные сведения, но и обретал столь необходимый в любом деле опыт.
