— Что у вас, Каймаченко? — лениво и нарочито грубо бросил Горемыкин, продолжая изучение документов и по-прежнему не поднимая головы.

— Петр Георгиевич, я только что имел встречу с профессором Брониславским у себя в кабинете. Это человек, который занимался блокировкой сознания Макса Карданова…

— Я знаю. — Горемыкин наконец соизволил отложить в сторону просматриваемые документы, но сосредоточился не на докладе подчиненного, а на чашке кофе. Сделал несколько коротких, обжигающих горло глотков и поморщился. — Я знаком с досье на Карданова, а потому мне известна и фамилия Брониславского, и то, какую роль он сыграл в карьере специального курьера. Что дальше?

Такое начало разговора слегка выбило из колеи Владислава, и он не сразу нашел нужные слова, чтобы продолжить начатый доклад. Горемыкин не предложил подчиненному сесть, а потому последний так и продолжал топтаться на месте, в метре от рабочего стола председателя совета. Решив любым путем заинтересовать шефа, Каймаченко перешел сразу к сути вопроса:

— Брониславский, как он сам говорит, во время одного из сеансов с Кардановым ввел своему подопечному в мозг код возвращения. Получив такой код, Карданов вынужден будет вернуться в Россию.

Сейчас Владиславу показалось, что он несет полный бред. Но он добросовестно пересказывает слова профессора!

— Брониславский не гарантирует успех этой акции, — поспешно добавил Владислав. — Он только констатировал наличие кода возвращения.

— Та-а-ак, — протянул Горемыкин. Он осторожно расстелил на полированной столешнице лист чистой бумаги, поставил на него чашку с кофе и откинулся на спинку крутящегося кресла. В его восприятии окружающей действительности произошел перелом. Он явно заинтересовался сообщением. — Да вы садитесь, садитесь, Владислав Игоревич. В ногах правды нет. Как он вам показался?

— Кто? — не сразу понял начальник СБ, приземляясь на ближайший к нему стул.

— Брониславский. Его слова не могли быть старческим бредом или чем-то в этом роде?

Сам того не подозревая, Горемыкин озвучил затаенные опасения Владислава. У психиатров всегда едет крыша. Попробуй всю жизнь пообщаться с психами! Однако если он пришел с докладом к своему начальнику. то зачем делать из источника информации сумасшедшего? Напротив, надо показать ценность и значимость полученных сведений. К тому же, припомнив морщинистое, но все еще волевое лицо профессора, Каймаченко осторожно покачал головой.

— Скорее всего нет, Петр Георгиевич, — ответил бывший десантник. — Он выглядел вполне здравомыслящим человеком. Даже позволил себе высказать негативное отношение к нам и сетовал на то, что судьба вообще столкнула его в жизни с этим Максом Кардановым. Дескать, он чувствует вину перед парнем.

— Что ж, вполне здравая реакция. За что ему нас любить?

Горемыкин надолго задумался и вернулся к своему кофе.

— Ладно, — наконец нарушил он молчание. — В конце концов, никому не станет хуже, если мы попробуем задействовать этот код возвращения!

— Я тоже так подумал, — Каймаченко заметно воспрял духом.

— Но куда он вернется? — Петр Георгиевич окончательно расстался с пустой чашкой И задумчиво забарабанил пальцами по столу. — Где его ловить?

— Я пришел к выводу, Петр Георгиевич, что если код сработает, то в России есть только одно место, куда Карданов вернется. К своей девушке. Марии Смулевой.

— Не факт, уважаемый. Далеко не факт! Горемыкин снова погрузился в задумчивое молчание. Старинные часы с маятником, с которыми, как знал Владислав, у Петра Георгиевича были связаны какие-то личные душевные воспоминания, тихо отщелкивали секунды, подчеркивая наступившую в кабинете звенящую тишину. Каймаченко почувствовал, что его ладони опять начинают покрываться предательской испариной. О чем думает Горемыкин? Уж не о способе ли замены начальника СБ?

Но оказалось, что мысли начальника текли в другом направлении.

— Вы уже продумали, как довести до него этот код?

Вопрос был таким стремительным и остронаправленным, что Каймаченко растерялся. Торопясь на доклад, он упустил этот момент и даже не удосужился предусмотреть подобный вопрос. Все мысли были направлены на то, как поймать Карданова здесь, а не на то, как он получит код там.

— Пока мы прорабатываем этот вопрос, — стандартно ответил Каймаченко, как всегда было принято отвечать в тех случаях, если реальный результат еще даже не просматривался на горизонте.

Вопреки ожиданиям, Горемыкин не вспылил и не перешел на крик. Вместо этого, к большому удивлению Каймаченко, Петр Георгиевич расплылся в широкой и добродушной улыбке.

— Не трудитесь, — снисходительно сказал он, будто желая продемонстрировать Каймаченко свое собственное превосходство. — Я уже решил эту проблему за вас.

Каймаченко раскрыл рот. Он весь напрягся, как струна, расправив плечи и высоко подняв голову. Горемыкин не переставал удивлять его. И дело тут было не только в стремительных сменах настроения. То, что шеф решает конкретные оперативные задачи, было совершенно невероятно.

— Как решили, Петр Георгиевич? — осторожно переспросил Владислав.

— Очень просто. Никогда не надо искать сложных путей. Чем проще, тем лучше! Где бы ни находился русский эмигрант, он смотрит наше телевидение! Через телепередачу и надо передать код!

Каймаченко откашлялся в кулак.

— Но надо еще знать, какие передачи он смотрит… На каких каналах.

Горемыкин пренебрежительно улыбнулся.

— Как же с вами сложно работать, Каймаченко. — Нижняя губа Петра Георгиевича презрительно оттопырилась. — Я же вам сказал: скоро на телеэкраны выйдет фильм «Оперативный псевдоним»! Это фильм про него. Про Карданова. Неужели вы думаете, что он не станет смотреть про свои приключения? Обязательно станет! — Горемыкин хлопнул ладонью по поверхности стола. — А премьера уже через четыре дня. Вы не находите, что нам везет, Каймаченко? У вас есть время. Четыре дня. Даже три. Сделайте так, чтобы код дошел до сознания Карданова и… — Горемыкин помолчал несколько секунд. — И не дай вам бог снова потерпеть фиаско!

— Что вы, Петр Георгиевич! Все сделаем в лучшем виде! Разрешите идти?

— Идите!

Горемыкин машинально взял миниатюрную чашечку, но она была пуста.

— Макс! Иди сюда! Скорее!

Зов Анны застал Карданова в детской комнате. Вот уже больше часа Макс занимался с сыном. Времена, когда он мог просто возиться с маленьким Томом на полу, бороться, складывать кучу-малу, играть в железную дорогу или другие игрушки, понемногу уходили в прошлое. Тому шел уже шестой год, следовало готовиться к школе. Поэтому сейчас они с мальчиком занимались счетом.

— Смотри, у тебя пять палочек, я забираю две, сколько осталось? — Макс ловко манипулировал красными пластмассовыми палочками.

— Тли?

— Правильно, три. А если прибавить три?

— Макс! Иди же! — вторично донесся до слуха Карданова голос супруги.

— Что там стряслось у тебя, милая? — Макс пружинисто поднялся с ковра, потрепал Тома по густым непослушным волосам и вышел в гостиную.

Жена сидела перед телевизором и, подавшись вперед, впилась взглядом в огромный плоский экран. С порога Макс не сразу сумел определить, что за фильм она смотрит, но то, что это был российский канал, становилось понятным с первого взгляда. Карданов подошел ближе и остановился за невысокой спинкой плюшевого кресла. Его руки плавно легли на покатые плечи жены. Анна вздрогнула от неожиданности и обернулась.

— Сколько раз я просила, чтобы ты не подкрадывался ко мне!

— Извини, я не нарочно. Когда-то меня учили передвигаться бесшумно. Привычка осталась. — Карданов, склонившись, чмокнул Анну в макушку. — Что это ты смотришь?

— Что-то очень похожее на твои рассказы о прошлой жизни, — Анна указала на яркий экран телевизора, на котором в этот момент появилось лицо мужчины. Затем камера чуть отъехала назад, захватив в ракурс еще двух мужчин и часть какого-то помещения.

Обстановка показалась Карданову знакомой. Он обошел кресло и опустился на край подлокотника. Ну конечно! Отдельная кабинка для ужина напоминала одну из таких же в «Маленьком Париже» в Тиходонске. Карданов почувствовал, как на его правом виске запульсировала тоненькая жилка.