— Охолони, братишка, — устало бросил Каймаченко. Он поднялся, придерживая накинутый на плечи халат, прошелся по палате. — Мы же не беспределыцики, которые творят, что хотят! Мы живем в Системе и подчиняемся правилам. Представь, что твой солдат проштрафился, ты набил ему морду, а он подговорил двух дружков, они вынули из пирамиды автоматы и пошли тебя мочить! Это разве правильно?

— Конечно, нет! Чего ты сравниваешь жопу с мордой?!

— Это одно и то же. Никого рвать мы пока не будем. Только войны нам сейчас не хватало! Придет время — разберемся. Это я тебе обещаю. Но не сейчас.

— Но почему, Влад?

— Потому что на это нужна санкция Горемыкина, вот почему! А как я к нему пойду? Сейчас наша цель — Карданов. Если верить расчетам профессора Брониславского, со дня на день Карданов рванет в Россию. Маша — наиболее вероятный объект явки. Вокруг нее все должно быть тихо!

Лютов выругался.

— Эта коза, Маша, сказала, что он к ней не пойдет. Потому что они сильно поругались напоследок! Так что все наши расчеты могут и не сбыться.

И без того мрачное лицо Каймаченко стало еще мрачнее. Он со злостью скрипнул зубами и вновь подхватил пальцами сигарету.

— Это единственный реальный для нас вариант! Если он провалится, нам всем придется подыскивать себе новую работу а то и… — Владислав помедлил и тяжело вздохнул. — А то и место на кладбище.

Лютов исчерпал все свои аргументы и, окончательно лишившись сил, откинулся на подушку.

Тиходонск,

3 октября 2004 года,

9 часов 13 минут.

Тиходонск встретил Карданова резкими порывами ветра и моросящим дождиком. Такой же погодой его проводил Лондон, сходная погода была и в Брюсселе. Карданов был в той же самой одежде, в которой покидал свой дом в Смитфилде. Костюм, башмаки на толстой подошве, легкое осеннее пальто. Не хватало только итальянской трости и автомобиля. «Мерседес» он бросил у лондонского универсама, а отмытую трость отправил из Брюсселя домой по почте. Костюм и пальто несколько измялись в путешествии, но смены одежды у него не было. Даже никакого багажа у него с собой не было.

Макс неторопливо брел по Магистральному проспекту. Он не знал, куда идет, не знал, зачем он здесь, не знал, почему он вообще оказался в Тиходонске. Хотя память у него на этот раз была в полном порядке. Теперь не зомбированный работяга Лапин, а бывший спецкурьер, на счету которого имелось не одно блестяще выполненное задание, бесцельно брел по до боли знакомому городу, разглядывая прохожих и проносящиеся мимо автомобили.

Многие воспоминания были связаны с Тиходонском — вдруг его потянуло в «Маленький Париж». Интересно, как там поживают Ашот с Самвелом? Процветает ли их ресторанный бизнес или шустрые ребята давно вышли в тираж, не выдержав конкуренции? Да и существует ли вообще «Маленький Париж»? За семь лет многое могло измениться. Хотя нет, ведь фильм снимали именно там!

И все же, невзирая на схожую погоду, воздух в Тиходонске был совсем другим, нежели в Лондоне. Макс чувствовал это при каждом глубоком вдохе. И в нем что-то менялось. Какая-то часть его сознания сейчас невольно превращалась в сознание Сергея Лапина. Лапин мог часами бесцельно бродить по городу, наслаждаясь любой погодой. Лапин любил этот город. Значит, любил его и Карданов. Любил этот город и Макс Томпсон. Но сейчас каждый из них любил его по-разному.

Лапин ни о чем не размышлял, наслаждаясь видом родных улиц и чистым донским воздухом. Карданов не мог понять, как и почему он здесь оказался, какая потребность и необходимость привели его в город из прошлого. А Макс Томпсон тяготился неопределенностью своего положения и хотел как можно скорее вернуться в Лондон.

«Шизофрения, — подумал Макс. — Так кого же во мне больше? Какая из трех личностей является доминирующей?»

Но он не мог ответить на этот вопрос.

Тем временем ноги сами привели его туда, куда он подсознательно стремился. Он стоял у входа в «Маленький Париж». Когда-то забитый работяга Лапин, скопив немного денег, приходил сюда выпить чашечку настоящего ароматного кофе с рюмкой коньяка. По этой привычке Ашот распознал в нем непростого человека. Он был удивительно проницательным, этот небольшой, похожий на птичку паренек. Внутри ресторана тоже ничего не изменилось, за исключением незначительных деталей. Однако одно изменение бросилось в глаза сразу.

За стойкой стоял совершенно незнакомый ему кавказец. Такой же маленький и проворный, как Ашот, но вот глаза какие-то неприятные. Маленькие, бегающие, будто он ежесекундно опасался какого-то подвоха. Посетителей в зале не было. Ни одного. Впрочем, еще рано. В начале десятого утра приличному человеку нечего делать в злачном месте. Судя по взгляду, который он метнул в сторону вошедшего Макса, маленький человечек за стойкой именно так и думал.

— Хотите выпить? Или покушать? — почти без акцента спросил бармен. — Выпить подходите ко мне, кушать — присаживайтесь за столик. Вас сейчас обслужат. Место у нас знаменитое. Знаете, какое место? О-о-о-о!

— А чем же оно знаменито? — поинтересовался Макс, подходя вплотную к стойке.

— О-о-о! — подкатил глаза бармен. — Тут такое было! Однажды бандиты напали, хотели уважаемых людей убить! А здесь как раз майор из РУБОПа отдыхал, отважный такой парень, боевой. Он их всех и перестрелял. Правда, и сам погиб. Про это потом кино сняли.

Бармен печально понизил голос. Макс мысленно усмехнулся. Шипулин был продажным ментом и состоял на окладе у Тахира. Чистильщики «Консорциума» охотились на Тахира, а майор просто попал под раздачу. А разделался с нападающими он сам, Макс Карданов. Вот как было в действительности. А теперь произошедшее трактуется совсем по-другому.

— Не огорчайтесь, — по-своему истолковал бармен задумчивость Макса. — Садитесь, покушайте.

— Спасибо, дорогой, — в южной манере произнес Макс. — А где Ашот?

— Кто? — В глазах бармена отразилось недоумение, но почему-то Максу оно показалось не очень искренним. Или только показалось?

— Ашот. Или Самвел. Кто-нибудь из них… — Карданов невольно запнулся, обескураженный тем, насколько пристально стоящий за стойкой человек вглядывался ему в лицо.

— А-а-а, вспомнил! Ашот с Самвелом здесь уже не работают. Давно. А ваше лицо мне знакомо.

В душе Макса шевельнулось нехорошее предчувствие. Уж больно подозрительно вел себя этот тип. И говорил вроде нормально, и держался естественно, но что-то в нем настораживало. Скорее всего взгляд. Этот все время бегающий, увиливающий взгляд. Карданову даже показалось, что он пару раз невольно покосился в сторону телефонного аппарата. Долгие годы оперативной работы научили Макса фиксировать даже незначительные на первый взгляд мелочи.

— Вы — актер? — Неожиданный вопрос застал Карданова врасплох.

— Что?

— Точно, актер! Я видел вас в фильме!

Бармен оживился, и взгляд у него стал самым обычным.

— И я помню, как его снимали. Вот здесь положили рельсы, еще пол поцарапали. Актеры мне понравились — веселые! Но тогда вы выглядели немного по-другому. Наверное, грим-шмим. Я так ничего и не понял. То вас по-одному называли, то по-другому. Запутано все! Ни черта не ясно!

Позади мягко скрипнула дверь, и Макс оглянулся через плечо. С улицы зашла девушка лет двадцати. Стройная, высокая, в длиннополом светлом плаще и в плотно обхватывающих ноги сапогах на высоком каблуке. Девушка молча опустилась на стул возле ближайшего к выходу столика, расстегнула плащ, умело продемонстрировав двум мужчинам высокий бюст, туго обтянутый малиновой блузкой, и достала пачку сигарет. Профессионалка! Но почему так рано? Час развода наступит не скоро. Однако, увидев, как бармен и девушка обменялись взглядами, он все понял.

Что ж, бармены тоже имеют право на маленькие радости.

— Так кого вы там играли в этом кино? Макс широко и добродушно улыбнулся.