— Нам она без надобности, — отмахнулся Петренко. — Я знаю клиента в лицо. Так что не ошибемся. Запирай машину, Вася, и пошли.

Он первым вышел из чистого уютного салона и ступил на мокрый, в выбоинах асфальт. За дядей Колей последовал и Гордеев, мягко захлопнув дверцу автомобиля. Парнишка поежился и, сунув руку в карман, положил пальцы на рукоятку пистолета. У Богатяновки была дурная слава.

Вася Лутахов покинул «БМВ» последним, включил сигнализацию. Пикнувший в руках крепкого широкоплечего парня брелок провалился в карман широкого плаща. В отличие от напарника, Лутахов не взял пистолет, только привесил к поясу раскладную дубинку — хлопот меньше. Дубинка — единственная память об отце, тоже охраннике, безвестно сгинувшем в спецзоне как раз за то, что неправильно применил оружие.

У Петренко в плечевой кобуре ждал своего часа служебный «ИЖ-71». Он редко покидал кобуру — только для тренировочных стрельб и обычной чистки. В этот раз дядя Коля тоже надеялся, что ствол не пригодится, поэтому кожанка пожилого охранника оставалась наглухо застегнутой под воротник. То, как он выполнил указания Тимохина, объясняло все его жизненные неудачи гораздо лучше, чем он сам.

Трое охранников молча двинулись по замызганной улице. Каждый думал о своем. Петренко мечтал о наваристом борще, дожидавшемся его дома еще со вчерашнего вечера. Настоявшись, борщ становится вкуснее, и если натереть ржаную горбушку чесноком… Дядя Коля почувствовал, что у него выделилась слюна, и отогнал эти мысли.

Лутахову надо было успеть отогнать на ТО-2 новую «девятку», потом потягать с приятелями железо в спортзале, а вечером, расслабившись с пивом, посмотреть боксерские матчи по телевизору.

А у Гордеева намечалось свидание, и он предвкушал, как разденет стройную и охочую до постельных утех Ирину, при этом у него возникала реакция, схожая с реакцией организма дяди Коли на мысли о борще.

Дядя Коля чуть замедлил шаг, прикуривая на ходу сигарету. Прикрыл огонек зажигалки от ветра, втянул в себя первую порцию дыма. В подворотне кучковались какие-то типы. Они в упор рассматривали чужаков, но их решительный вид заставлял воздерживаться от активных действий.

А навстречу шел человек, который был им нужен.

— Вот он! — сказал дядя Коля.

Макс вывернул из-за угла и, понуро глядя себе под ноги, перебрался через бурный канализационный поток. Он старался понять, зачем он здесь. И, сосредоточившись на своих размышлениях, почти не смотрел по сторонам. Реальный мир потерял четкие очертания, он плохо понимал, где находится и куда идет. Очень важная мысль ускользала, не давая ухватить себя за кончик.

Расстояние между Максом и тремя охранниками сокращалось.

— Брать будем? — дрогнувшим голосом спросил Гордеев, хрустнув костяшками пальцев.

— Нет, выпить пригласим, — отрывисто ответил дядя Коля.

Сейчас он понял, что не выполнил ни одного указания шефа и что результат этого может оказаться непредсказуемым. Но решительными действиями он хотел внушить уверенность напарникам и взбодрить самого себя.

— Конечно, брать. Чего ты тупые вопросы задаешь? Значит, так, парни. Действуем, как в хоккее. Я на месте центрфорварда. Андрей, ты заходишь с левого фланга, ты, Вася, — с правого. Атаку начинать строго по моему сигналу. И никаких пируэтов. Ни словесных, ни…

Он так и не сумел подобрать нужного слова, а потому вместо продолжения просто взмахнул рукой, будто шашкой кого-то на полном скаку срубил.

— Короче, никаких. Валим с ходу этого придурка и тащим в машину. Наручники взяли?

Молчание было достаточно красноречивым ответом.

С досадой швырнув под ноги только что прикуренную сигарету, дядя Коля тараном двинулся вперед. Шел точно лоб в лоб с Кардановым. Лутахов с Гордеевым потянулись следом, каждый слегка изменив траекторию движения по заданному дядей Колей курсу.

Макс заметил охранников слишком поздно. Петренко уже был в двух шагах, когда Карданов поднял глаза и сфокусировал взор на сосредоточенной физиономии седовласого мужчины, на плотно сомкнутых губах и рельефно очерченных скулах. Макс скорее почувствовал, чем увидел взметнувшуюся руку дяди Коли. Кулак был нацелен ему в лицо, и Карданов за одно мгновение до удара успел отклониться в левую сторону. Костяшки пальцев жестко скользнули по щеке. По инерции Петренко повалился вперед, Карданов перехватил его руку и, резко вывернув вверх, сделал подсечку. Седовласая голова врезалась в грязную землю. Справа будто из-под земли вырос Гордеев и, получив удар в солнечное, попятился и сел на землю.

Третий нападающий сунул руку под плащ, вытащил какой-то предмет, резко встряхнул. С треском раскрылась складная дубинка с шариком на конце. Шарик описал полукруг, метя. Максу в темя, но он поднырнул вперед, прямо под удар, подставил левую руку, захватил правой бьюшую кисть, резко развернул. Раздался крик, хруст, дубинка упала на землю, а колено Карданова взметнулось вверх, встретив на своем пути опустившуюся голову Лутахова. Раздался глухой удар. Из разбитого носа брызнула кровь, глаза Василия закатились, и он, потеряв сознание, рухнул в грязь.

— Гля, как он их сделал! — с улюлюканьем закричали из подворотни. — Рви когти, кореш, мы ничего не видели!

Макс на миг замешкался, оценивая обстановку. Петренко и Лутахов лежали неподвижно. Второй был действительно без сознания, а первый притворялся. Рука была сломана или вывихнута, так что боеспособность была наполовину утрачена. Воспоминания о дожидавшемся дома борще тоже не способствовали геройским поступкам.

Гордеев сидел, держась за живот, и испуганно смотрел на страшного незнакомца. Про пистолет он забыл начисто и даже не пытался сунуть руку в карман.

— Все нормально? — спросил у него Макс. Тот поспешно закивал головой.

— Ну и ладно! Кто вы такие? Что вам от меня нужно? — уточнил Карданов.

— Мы это… из «Тихпромбанка», — шмыгнул носом Гордеев. — Это, значит, вас приказано доставить к директору.

— Зачем?

— Не знаю. Матерью клянусь, не знаю!

— Ну ладно. — Макс похлопал съежившегося охранника по плечу. — Но больше так не делай!

Стремительными шагами он направился прочь. Когда Макс отошел на достаточно большое расстояние, дядя Коля позволил себе очнуться.

— Где он?! Ты почему его упустил?! — накинулся он на молодого человека.

— Так что я сделаю, вы вон лежите!

Вдвоем они стали приводить в чувство Василия. Тому досталось больше всех: лицо окровавлено, нос расплющен — он был в нокауте. Наконец и третий участник группы захвата открыл глаза.

— Да, вот что значит — не везет! — горестно вздохнул руководитель операции дядя Коля. — Теперь меня точно выгонят! А за что?

Но никто из напарников ему не ответил.

Тиходонск,

29 сентября 2004 года,

12 часов 43 минуты.

Майор Нижегородцев был одним из немногих, кто свободно чувствовал себя в кабинете генерала Лизутина и запросто называл начальника УФСБ Матвеем Фомичом. По большому счету, их связывали отношения не начальника и подчиненного, а доброго наставника и благодарного ученика. В основе этих отношений лежала длительная совместная служба, схожие черты характера и доверительность, обусловленная тем, что генералы не могут общаться исключительно с другими генералами или большими начальниками, так же, как не могут жить в безвоздушном пространстве. Майор был смел, инициативен, умел держать язык за зубами, он охотно брался за любое поручение Лизутина, и каждое из них он старался выполнить на совесть. Поэтому ему поручались особо важные, конспиративные служебные задания, а также особо щекотливые и конфиденциальные личные поручения. Справедливости ради надо сказать, что первых было значительно больше, а вторые носили разовый характер и были связаны с обычным адресом в спальном микрорайоне Тиходонска, куда генерал «нырял» несколько раз в месяц, а Вампир прикрывал его, как на встрече с агентом. Больше того, он искренне делал вид, что старший товарищ занимается там служебными делами государственной важности.