Терри пригласил к себе двадцать специально отобранных детективов и показал им снимок Лимонки Пулиски. Они внимательно изучили его, мысленно пересняли и вышли.

Незадолго до полуночи в один из наиболее фешенебельных ночных клубов в сопровождении очаровательной девушки вошел приятного вида мужчина и заказал столик. Он был круглолицым, в очках и говорил с легким южным акцентом. Пять минут спустя другой мужчина, вопреки правилам клуба не в вечернем костюме, решительно направился к его столику, выдвинул стул и сел напротив.

— Прошу вас со мной выйти, — негромко произнес он. — Сунете руку в карман, стреляю — у меня такой приказ.

— Кто вы такой? — Вопрос последовал после ошеломленного молчания.

— Я из Скотленд-Ярда.

— Разумеется, я пойду с вами.

Мужчина поднялся, заверил спутницу, что сейчас вернется, и вышел из зала. В вестибюле попросил взять пальто.

— Оно вам не понадобится — на улице чудесная теплая погода.

И тут Лимонка Пулиски заметил, что в вестибюле с полдюжины крепких парней, и ни один из них не смотрит дружелюбно.

На пороге кабинета Пулиски первым увидел Джигса и как вкопанный остановился. Глянул на американца исподлобья и заставил себя сделать два шага.

— Позволь предложить тебе стул, — учтиво начал капитан Аллерман. — Как поживаешь, Пулиски? Давненько тебя не видел.

Пулиски не ответил. Посмотрел на стул, потрогал его и сел.

— Меня зовут Джордж Элдон Грин. Можете посмотреть паспорт. Это какое-то недоразумение.

— Ну, разумеется, разумеется. Джордж Элдон Грин, граф Территаунекий, маркиз Мичиганский, король всей шпаны.

Пулиски немного собрался с духом. Он дерзко взглянул на Джигса, затем повернулся к главному констеблю.

— Кто этот мужчина?

— Три старые ножевые раны под правой лопаткой, — продолжал Аллерман. — Я так подозреваю, от них ты еще не избавился, Лимонка?

Джигс заметил, что констебль нахмурился, и за весь допрос не произнес больше ни слова. Паспорт мистера Грина был в полном порядке. Примечательно, что носил он его в нагрудном кармане смокинга. Оружия у него не нашли. Хотя детектив при аресте следил за всеми его движениями, Пулиски все же удалось незаметно сунуть револьвер в сумочку своей прелестной спутницы. Появлению у здания суда он дал вполне убедительное объяснение. Сделал вид, что вспоминает, как разговаривал с каким-то инспектором, спрашивал дорогу к Хайгейту. А к суду приходил из чистого любопытства — как пропустить слушания по такому нашумевшему делу! Никого в Лондоне не знает, приехал в отпуск, снимает квартиру в Блумсбери.

В приемной ждали носильщик, который занес в купе вещи «пожилой леди», и проводник вагона, в котором ехал несчастный Джордж Джилсант. Ни один из них Пулиски не опознал. Проводник сомневался, но уверен не был. Попросив посторонних выйти в приемную, Уэмбери провел срочное совещание.

— Держать его у нас нет оснований. Пусть он и впрямь преступник — мы не можем обвинить его даже в подделке документов. Это дело федеральных властей, не наше.

Капитан Аллерман стоял с каменным лицом.

— Шеф, — он заговорил медленно, словно взвешивая каждое слово, — в соседней комнате сидит убийца сэра Джорджа. Стрелял ли его сообщник, это другой вопрос. Пулиски — убийца, профессионал. Вы что, собираетесь отпустить его?

Уэмбери покачал головой.

— Я не вижу пути, как выйти из тупика. Наши возможности ограничены.

Джигс с минуту раздумывал.

— Хорошо, пусть идет. Я его провожу. Если сделаю что-нибудь не так, пусть меня арестуют. Что бы ни случилось, Скотленд-Ярд дискредитирован не будет — я ведь посторонний. Но я не собираюсь спокойно смотреть, как убийца с улыбочкой выходит из Скотленд-Ярда!

Главный констебль, поколебавшись, согласился:

— Хорошо, отвезите его домой.

Ввели Пулиски, и Уэмбери объявил ему:

— Мы вас больше не задерживаем, мистер Грин. Капитан Аллерман проводит вас домой.

Мистер Грин побледнел.

— Я не нуждаюсь в сопровождающих. В конце концов, могу до утра остаться и здесь. Только не с этим.

— Ты поедешь со мной, дорогуша, — ласково сказал Джигс и взял Пулиски под руку.

У входа ждала машина Терри Уэстона.

— Водить умеешь, детка?

— Нет, — замотал головой Пулиски.

— А ты попробуй. Когда-то, помню, водил хорошо. Я сяду сзади и буду говорить, куда ехать.

Терри, вышедший следом, видел, как машина свернула на набережную Виктории, но не в сторону Уэст-Энда а к городу. Кроме него еще три человека издали наблюдали за их отъездом от Скотленд-Ярда. Они видели испуганного Пулиски за рулем и заметили довольное выражение на лице Джигса Аллермана у него за спиной. Держась на расстоянии, следом тронулась вторая машина. Ее пассажиры увидели, как минут через пятнадцать идущая впереди машина остановилась в укромном месте на окраине и целый час с почтительного расстояния продолжали наблюдать.

Без четверти три машина развернулась и взяла курс обратно на Лондон. Теперь ее вел Джигс, а Пулиски сидел сзади. Они подъехали к Скотленд-Ярду, и капитан Аллерман провел своего подопечного в кабинет главного констебля. Уэмбери еще не ушел. Он поднял изумленные глаза. Кроме недовольной мины на лице, никаких следов дурного обращения на Пулиски не было.

— Пожалуй, отпустим этого джентльмена, шеф. Я убедился, что с ним у нас вышла промашка.

Вошедший следом Терри в изумлении застыл на пороге.

— Хорошо, — кивнул Уэмбери. — Пусть идет.

Джигс проводил задержанного, который уже перестал что-либо соображать, до набережной и поймал ему такси. Три наблюдателя видели, как Пулиски уехал и как помахал ему вслед Джигс Аллерман. Один из них подошел к телефонной будке и набрал номер.

— Пулиски отпал.

Молчание в трубке, затем голос произнес:

— Хорошо. Отправьте туда, где ему место.

— Что, черт возьми, все это значит? — спросил главный констебль, когда Джигс вернулся.

— Этот парень — убийца. С кем он был, не знаю; видимо, он и сам не знает. Но он не только убил сэра Джорджа Джилсанта — он подложил бомбу ко мне в номер. Это непростительный проступок, сэр.

— Тогда почему вы отпустили его?

— Я не отпустил — я убил его, — ухмыльнулся Джигс. — Всю дорогу за нами следовала машина. Посмотрим, какой из меня знаток психологии.

Джигс оказался прав. Полицейский, ранним утром проходивший по аллее Сент-Джеймского парка, заметил торчавшие из кустов ноги, обутые в дорогие туфли. Раздвинув ветви, он увидел мужчину. Беднягу застрелили в упор, и того, что осталось от головы, оказалось достаточно, чтобы опознать в нем джентльмена, носившего паспорт на имя Грина. Психологический опыт Джигса удался.

— Ясно, как день, — объяснил он на следующее утро свою теорию, — если эта братия видит, что такой парень, как Пулиски, едет со мной за город, долго разговаривает там, возвращается со мной в Скотленд-Ярд, а затем я его отпускаю и даже ловлю для него такси — ясно, они делают вывод, что он раскололся. И вот тогда-то объект моего психологического опыта, их шеф, приказывает: «Пулиски отпал — отправьте его туда, где ему место». Бьюсь об заклад, так он и сказал, почти слово в слово. Они поступили с ним единственным образом, какой считают правильным. Они убили его — лишились лучшей «лимонки», какую когда-либо имел Чикаго!