Допрос длился долго. Ей принесли кофе, который она с искренней признательностью выпила. Затем голос произнес:

— Хорошо детка. Можешь сообщить обо всем этом в полицию — не вижу причин, почему бы тебе так не поступить. Но не вздумай добавить что-нибудь от себя, тем более попытаться вычислить меня по голосу.

Лесли отвели обратно и помогли сесть в машину. Это все, что она помнила, разве что едва слышала, как следом тронулся другой автомобиль. Девушка уснула и проспала до тех пор, пока полицейский не разбудил ее.

В Скотленд-Ярде утренняя пресса вызвала не только мрачную озабоченность, но и настоящий переполох. Газеты по-своему толковали два убийства:

«Начало новой эры беззакония?» — прямо вопрошала «Мегафон».

«Начало эры рэкета», — вторила ей «Таймс».

Флит-стрит[4], бывшую ближе других к миру печатных станков, поразило то, что уведомление напечатано типографским способом. Голубые буквы послания свидетельствовали о том, что действует мощная организация, настроенная серьезно.

И все же Скотленд-Ярд надеялся, что больше подобных предупреждений не получит ни один богатый или известный человек. По всей Англии газеты метали громы и молнии, и их передовицы переполняла такая решимость победить новое зло, что поразился даже Джигс Аллерман.

Этой же ночью помощник комиссара связался по телефону с Чикаго и получил разрешение на время ввести капитана Аллермана в штат Скотленд-Ярда. Джигс, уже в новой роли, все утро провел в доме на Беркли-сквер. Вернувшись в Скотленд-Ярд, он застал Терри за газетами.

— Удалось что-нибудь выяснить?

— Да, — кивнул Джигс. — Старик оборудовал для Теннера маленькую кухоньку. Там есть газовый камин…

Он достал из кармана конверт, осторожно открыл его и вытащил кусок тонкой проволочки дюймов шести длиной.

— Это было намотано на одну из горелок, а на верхней площадке пожарной лестницы забит крюк — и забит совсем недавно.

— И что из этого следует?

Джигс потер подбородок.

— Ну, многое. Куда прошлой ночью дул ветер?

Терри неохотно взял со стола газету, полистал страницы и остановился на той, где сообщалось о погоде.

— Умеренный северо-западный, — прочел он.

— Отлично! Больше всего мне не давало покоя, куда подевался пневматический пистолет. Ведь от него нужно было избавиться поживее. Вот тут-то ветер и помог.

— Вы говорите загадками, Джигс. — Терри хмуро смотрел на приятеля.

— Знаю, — согласился американец, — это моя профессия.

Он перегнулся через стол и, глядя в глаза Уэстону, заговорил:

— Это был необычный способ. И я точно знаю, почему через несколько минут после убийства, я говорю об убийстве бродяги, служанка в соседнем доме услышала, как кто-то разбил окно ее спальни.

Аллерман взял карандаш, лист бумаги и набросал примерный план.

— Вот двор. С одной стороны — задняя часть соседнего дома. Сюда выходит окно комнаты этой служанки, оно на четвертом этаже. Она только стала засыпать, как кто-то снаружи разбил стекло. Хотя правильнее сказать не «кто-то», а «что-то». Четвертый этаж этого дома выше футов на пятнадцать, чем верхний этаж дома Декадона. И когда я услышал о разбитом окне и нашел на горелке проволоку, я велел вашим людям обзвонить всех, кто делает воздушные шары. Необходимо выяснить кто, а главное, кому в последнее время продал шар, который, если его наполнить светительным газом, сможет поднять в воздух пару фунтов.

Терри широко открыл глаза.

— О подобном, кажется, уже раз слышал.

— Сейчас услышали об этом уже второй раз. Шар наполнили на кухоньке: натянули на горелку. Незадолго до убийства завязали, вынесли на пожарную лестницу и веревкой или проволочкой укрепили на крюке. Обратите внимание, крюк забит вверх ногами, то есть концом вниз. Убив Боарда, преступник прикрепил оружие к шару и отвязал его. Ветер, видимо, дул свежий, и шар не успел подняться высоко. Поэтому его отнесло к окну служанки. Все очень просто, Уэстон, — усмехнулся американец.

Терри несколько минут раздумывал. Затем с сомнением произнес:

— Но если ваша версия верна, после убийства Боарда убийца должен был подняться по пожарной лестнице.

Джигс весело покивал головой.

— Верно, детка.

— Вы по-прежнему предполагаете, что убийца Теннер?

Капитан Аллерман улыбнулся.

— Не предполагаю — знаю. Убил он.

— И сознательно оставил против себя улики?

— Он на свободе, так ведь? И вне подозрений. Дело большому жюри вы же не передали, или я ошибаюсь? Эти штуки с отпечатками его пальцев дали ему вольную. Вы не смогли предъявить ему обвинение! И у вас не было другого выхода, как снять с него всякие подозрения. Он на свободе — и вот вам весь ответ.

Я уже говорил вам: это величайший психолог, каких мне только приходилось видеть. Вот если бы вы не нашли отпечатков или оружия — на кого бы в первую очередь пало подозрение? На него, на Эда! Даже младенцу ясно, что смерть старика ему очень выгодна. Очень ловкий, тонко рассчитанный ход… Как далеко отсюда море?

— Миль пятьдесят.

Джигс присвистнул.

— У Эда промашек не бывает. Шар больше двух часов не продержался, а, значит, оружия вам не видать. Разве что договоритесь с царем морским.

Терри помолчал, затем сообщил:

— Никто к нам больше с этим не обращался.

— Подождите, — едко усмехнулся американец. — Дайте им время. — Он взглянул на часы. — Не сходить ли в «Сесилию»? У меня такое чувство, что узнаю там кучу интересного.

Бар в «Сесилии» служил местом встречи большинства американцев, прибывших в Лондон. К тому времени, когда Джигс попал туда, великолепный египетский зал был полон. Он с трудом нашел свободный столик и стал терпеливо ждать. Около полудня в зал неторопливо вошел Керки Смит — с поднятым костлявым подбородком и застывшей на губах улыбкой. Он огляделся, Аллермана вроде бы не заметил и пошел дальше. Джигс не спеша допил коктейль, подозвал официанта и полез в карман. Он вовсе не собирался уходить, но остановить Хозяина можно было только таким жестом.

— Привет, Джигс! — Изображая радостное удивление, Керки Смит шел к его столику, протягивая вперед руки, украшенные кольцами. Он взял кисть Аллермана обеими руками и с чувством потряс ее.

— Не торопитесь? Так хочется поговорить с близким человеком.

Он глянул по сторонам, нашел свободный стул и придвинул к столику.

— Надо же случиться такому несчастью со стариком! Бьюсь об заклад, Эд просто убит горем.

— Где это ты нахватался таких умных словечек, Керки — «убит горем»?

— Видел в какой-то книжке, — беззастенчиво соврал Керки. — Сам поражаюсь, сколько можно узнать, если держать глаза открытыми! Деньги все ему оставил? Ну, Эду они пригодятся — чтобы провернуть одно дельце.

— Прежде чем он получит хотя бы цент, пройдут месяцы.

Тонкие брови Керки Смита приподнялись.

— Разве? По-моему, под завещание можно и занять. Эд сегодня утром наведывался к ростовщику.

Джигс принял самый безразличный вид.

— Что у него за рэкет был в Чикаго?

Керки медленно покачал головой. По его лицу промелькнула тень неодобрения — ему не понравилось, что его принимают за хлипкого болтуна.

— Я мало знаю этого парня. И что это все за разговоры о рэкете? Болтают, в газетах пишут, а я ни одного из этих ребят не видел.

Керки произнес эти слова совершенно искренне. Другого, собственно, Джигс и не ожидал.

— Похоже, и здесь начинается что-то вроде рэкета, — продолжил Смит. — Эда еще никто не пощекотал? Он ведь теперь богатенький.

— Так чем он занимался в Чикаго? — настойчиво повторил Джигс, на ответ не рассчитывая. В преступном мире даже о злейших врагах распространяться особо не любят.

— По-моему, просто шалопай. Частенько видел его в Арлингтоне, а жил он в Блэстоне. Что еще о нем сказать?

Джигс вдруг наклонился через столик и понизил голос.