Хью посмотрел на часы. Четыре утра! А сон, как рукой сняло. Да и какой может быть сон, когда началась война. Пожалуй, стоит собрать вещи. Война войной, а от Кембриджа час пути на автомобиле. Отец, скорее всего, пришлет машину раньше. Хью поднял трубку телефона, то та неожиданно оказалась мертва. Света не было тоже, равно как и воды в кране, и это наводило на самые скверные мысли. Он собрал свои вещи, аккуратно поставил все в рядок, чтобы водителю было удобно все забрать, и спустился вниз. Пока он не понимал всей глубины происходящего, и его накрыло нездоровое веселье. Порт пылает, по городу мечутся перепуганные полуодетые люди. Для юноши, которого жизненные неурядицы всегда обходили стороной, все это казалось ненастоящим, как будто из фильма-катастрофы. Ведь он смотрит это все на экране. Сейчас фильм закончится, и он пойдет домой, выпьет теплого молока на ночь и ляжет в мягкую постельку, в которой спокойно проспит до утра.

Постояльцы гостиницы высыпали на улицу, как и прислуга. Все спрашивали друг друга, что случилось, но никто ничего не знал, что, впрочем, не мешало задавать этот дурацкий вопрос по кругу и дальше. Наряд полиции, что удивлял растерянным видом, тоже ничего внятного пояснить не смог, но с хмурыми лицами патрулировал улицу, выискивая беспорядки, которые нужно было пресечь. Впрочем, их пока не было. Люди со страхом смотрели на зарево, окружающее город, и Хью слышал обрывки фраз, которые относились к каждому из видневшихся пожаров.

- Электростанция горит…

- Водозабор тоже…

- Военную часть разнесли…

Однако! Кто же так несчастный Ипсвич утюжит? Такие силы даже не у всех персидских князей есть. Неужели сам император на страну осерчал? Да чем же они его прогневать могли? Ведь их страну на карте пальцем закрыть можно. Он, может, о ее существовании и не знает вовсе. Хотя, наверное, это не так. Хью точно знает, ракетные крейсеры только у императора есть, и у князя Ардашира. Но зачем Ардаширу бомбить его страну, Хью даже представить не мог, фантазия отказывала. Тогда, это все-таки император, больше некому. Да что же тут происходит?

Рассвет наступил как-то неожиданно быстро, но машины все не было. Не пришла она и к девяти, как должна была. Хью растерянно стоял на улице, понимая, что в этой жизни что-то необратимо сломалось, раз он, самый богатый жених королевства, стоит на улице, как обычный смертный, униженно ожидая, когда его увезут домой. Только сейчас его начало точить странное чувство. Ведь и там, дома, тоже может быть не слишком хорошо. А вдруг бомбили не только Ипсвич, но и Кембридж. И теперь, в этом хаосе, про него все забыли.

Надо зайти в ресторан гостиницы, позавтракать. Проклятье, ведь нет света и воды. Он что, останется голодным? Странное, совершенно незнакомое чувство, заворочалось в груди парня. Это был робкий, только-только зарождающийся страх перед неизвестным. А это чувство Хью было незнакомо совершенно. Ему до этого просто нечего было бояться. Школа не в счет, там все опасности были известны. Не попасть под утонченные издевательства высокомерных одноклассников, не остаться в одной комнате с одним из учителей, охочим до мальчишеских задниц, и так далее. К этому Хью привык, и научился выживать в том гнусном бульоне, где росла элита имперского общества. Но никогда еще он не оставался голодным, и никогда он не боялся за свою жизнь. И то новое будущее, что он начинал чувствовать, будучи крайне неглупым молодым человеком, пугало его просто невыразимо. Ведь к такой жизни его никто не готовил.

207 день катастрофы.

Хельга сидела рядом с братом и терпеливо ждала. Их нанял парень с того берега, чтобы сопроводить какого-то чудака, которого неведомо каким ветром занесло в Кембридж. Судя по тому, что он остался жив, работать ножом и стрелять чужак умеет неплохо. Покусали его, конечно, но он остался жив, и патроны есть, а это что-то, да значит. Солнышко уже припекало, и Хельга подставила ему хорошенькую, не слишком чистую мордашку, мечтая, чтобы, наконец, ушла эта смертельная бледность и худоба. Ведь она была одной из самых красивых девушек королевства. Это было так давно. ДО! И этот дом, на ступенях которого они сидят с братом, ей хорошо знаком. Это же их дом, точнее дом их папы. Он сдавал тут квартиры внаем. Папа! Хельга начала вспоминать…

***

1 день Катастрофы.

Что это? Гром? Хельга перевернулась на другой бок и закрыла голову подушкой. Было еще темно, и она решительно хотела доспать до восьми часов. Завтра тяжелый день, у нее соревнования по лаун-теннису, нужно выспаться. Но сон не шел. Вслед за громом по улицам с ревом понеслись пожарные машины, пугая жителей элитного квартала столицы. Хельга встала и потянулась молодым гибким телом. Она была красива, и отлично это знала. Отец не соглашался выдать ее замуж, отклоняя одного жениха за другим. Все искал партию повыгоднее. Денег у них было много своих, но папа непременно хотел выдать ее за родовитого аристократа, это была его мечта. Он и братика послал на десять лет в эту ужасную школу, потому что считал, что это поднимет его на ступень выше. Бедный Хью!

Спальня Хельги была необыкновенно девчачьей. Везде было что-то розовое, атласное и плюшевое. Огромная резная кровать с балдахином стоила немыслимых денег, но отец ничего не жалел для любимой дочери. Девушка открыла шторы и посмотрела в окно. Ночь была слишком яркой. Где-то там, за городом, поднималось зарево, как будто солнце решило проснуться на пару часов раньше. Но это был не рассвет, это Хельга понимала совершенно отчетливо. Она жила в полном довольстве с рождения, но это не делало ее глупой. Напротив, родители вложили очень серьезные деньги в ее образование и занятия спортом, считая это хорошей инвестицией в будущее любимой дочери. Гром-пожарные машины-зарево над промзоной. Тут даже полная дура догадается! Неужели война? Хельга пощелкала выключателем, но света не было.

Она набросила шелковый халат на кружевную ночную рубашку, и вышла в холл. Родительская спальня была рядом, и, бледная как мел, мама вышла ей навстречу, держа в руке фонарь.

- Мама, что происходит? – испуганно спросила Хельга.

- Я не знаю доченька, - ответила та трясущимися губами.

- А где папа? – вырвалось у девушки.

- Он остался ночевать на заводе, у него сегодня должна быть приемка какого-то секретного изделия. Он работал до ночи, ведь сам король должен посетить завод. Я не знаю, что с ним, телефон не работает.

- Пошли туда Арнульфа, - сказала Хельга.

- Доченька, он появится в семь часов, он должен забирать из Ипсвича нашего Хью, - ответила мама. Арнульфом звали водителя.

- Пусть сначала заберет папу, а потом поедет за братом, тут же недалеко, - ответила дочь.

- Хоть бы все обошлось, светлый Бог, помоги нам. У меня сердце сжимается, доченька. Предчувствие плохое. Хоть бы твой отец остался жив, - на маму было страшно смотреть. Она глотала слезы и тряслась, с трудом удерживая фонарь в руке.

- Мама, у тебя сахар подскочил, проверь немедленно, - всполошилась Хельга. У мамы была тяжелая форма диабета, и когда она нервничала, глюкоза сразу начинала расти.

- Да, наверное, - рассеянно сказала мама. – Неспокойно мне, доченька. В сердце как будто кольнуло что-то. Я прилягу, а ты отправь Арнульфа за отцом. Пошли потом Грету в аптеку за инсулином, у меня совсем немного осталось.

Хельга остаток времени просидела на первом этаже, повторяя про себя полузабытые молитвы. Она была не слишком религиозна. Но папа! И она раз за разом повторяла непривычные слова, входя в состояние какого-то транса.

Арнульф появился ровно в семь. Здоровенный мужчина робко стоял на пороге и мял кепку в могучем кулаке. Он был на редкость неразговорчив и служил семье уже лет двадцать. По крайней мере, Хельга помнила его ровно столько, сколько жила на свете. Непьющий семейный мужик сорока лет, спокойный и услужливый. Они все любили его.

- Мисс? – спросил водитель.

- Арнульф, - пришла в себя Хельга. – Ты не знаешь, что произошло?