— Нет. Я не ангел, но и не изверг.

— Как ты умудрился узнать?

— У меня был очень весомый стимул. Пора выпустить накопленную внутри злость.

Он разрушил и сжег всё, вольеры, кухню, дрессировочную площадку с препятствиями. Остатки вычистили, вывезли, оставив голое поле. Псов, сук и щенков он отдал в питомник. Животные на самом деле лучше многих людей и не заслужили ни издевательств, ни уничтожения. Степан же остался наедине со своими домыслами о судьбе питомцев. С чувством страха и вины.

— Тук-тук-тук! — раздалось из прихожей.

Наташа выглянула из кухни, всем видом выражая удивление, смешанное с недоверием. Секунда — и оказалась в объятиях подруги. Она обняла ее в ответ, переводя в недоумении взгляд с нее на вошедшего с сумкой в руке Дениса.

— Боже, я сейчас с ума сойду! Наташка! Ты здесь! Вы сговорились?

Она рассмеялась, целуя в щеку довольно улыбающуюся подружку, и посылая радостные лучики своему мужчине, который наблюдал за двумя женщинами, не выпускающими друг друга из рук.

Наталья обернулась, взглянула на Дениса, достала телефон и протянула его Наташе.

— Бизнес-класс, всё включено, родной человек и пара дней отдыха от моих спиногрызов — ни малейшего для меня шанса отказаться.

«Билет и посадочный выслал на электронку. Встречу в самом аэропорту или жду в машине?»

«Давай без лишнего пафоса. Я еще не решила, насколько ты накосячил, раз организуешь мой приезд втайне от нее. Скинь цвет и номер твоего авто. Марку не надо, все равно ничего в них не понимаю. Я сама тебя найду.»

— Спасибо вам за такой подарок! — она снова обняла Наталью одной рукой, протянув вторую Денису. Он легонько сжал и поцеловал кончики ее пальцев. — Как же здорово тебя видеть!

Натальи удалились в гостиную. Денис оставил сумку в прихожей и поднялся в кабинет. «Еще порция счастья для неё!» Ощутил, как осознание ее радости расходится теплом в груди.

Спустя пару часов Наташа позвала его пить чай. Он сослался на занятость, помахал ей с лестницы и вернулся в кабинет, предоставляя им время поговорить наедине и поделиться своим женским, не предназначенным для мужских ушей. Они расположились на балконе, по пути оставив ему чашку кофе и тарелку с бутербродами. Прибыли после учебы мальчишки. Слышался шум, расспросы, возгласы кто как вырос и кто на кого похож, и ее голос, по-звонкому знакомый, от чего тепло из груди охватывало все его тело. Он сам повез детей на дополнительные занятия, заехал в офис. Домой они вернулись, нагруженные фруктами и большим арбузом. Поужинали всей компанией. Наташа поднялась с мальчиками разбираться по урокам. Денис с Натальей остались прибраться в столовой и кухне. Закончили и встали напротив друг друга.

Она влепила ему пощечину, он не отвернулся, просто смотрел на нее.

— Винишь себя? Правильно, ты допустил и довел ее до такого. Ты ее не уберег.

Она внимательно всматривалась в его лицо.

— Молчишь?

— Мог бы, сам себе надрал задницу. Но даже кулаки разбить не могу об стену — мои руки нужны ей.

— Я ехала сюда, понимая, что что-то случилось. Думала, что с тобой сделаю. Меня саму обрюхатил на спор один игрок. И слился. А теперь, говорят, пытается сына найти. Вдруг взыграло, что у него «кровинка» есть, — выплюнула она. — Наташа нежная, она в людей верит. Удивительно, но она в то же время сильна этой верой. Я крепче и циничнее. Но понимаю, что внутри она меня на раз сделает.

Они вышли на веранду.

— Наташа, правда, очень сильная. Намного сильнее меня. Я вся такая напористая, нахрапистая, прямая и часто без царя в голове. Она кажется тихой, скромной и хрупкой. А внутри такая мощь. Я закурю, не возражаешь?

Денис качнул головой.

— У меня здесь есть спички. Нужны?

Наталья достала пачку сигарет, показала в ней зажигалку и прикурила.

— Я — Наташка, она — Наташа. Она рассказывала, как мы стали подругами?

— Нет. Упоминала, что вы съехались после смерти её мужа и по очереди присматривали за детьми.

— Мы учились в одной группе. Как-то раз я начала спорить с преподом, что не согласна с критикой в адрес одного произведения. Он влепил мне неуд за доклад, а Наташа подняла руку и спокойно разложила, что критика имеет право быть в своём виде, но воспринимать её каждый может по-своему, так же, как и произведение. Главное, дать аргументацию своей точке зрения. И разве не этому умению рассуждать и пояснять свои основания нас учат. Препод выпал в осадок, а я чуть не зааплодировала. Она же подошла ко мне после пары и шепнула на ухо, что если я так люблю жестикулировать при спорах, то неплохо бы убирать облупившийся лак с ногтей, иначе он отвлекает на себя внимание, вдвойне не в мою пользу. Вот так завязалось наше знакомство. Я прусь от прямых людей. Только она, в отличие от меня, умеет эту прямоту облечь в добрую тональность.

Денис молча слушал. Наталья докурила. Он забрал у нее окурок и отнес в мусорку у мангала.

— Насчет того, как мы съехались. Я любила папашу своего сына. Слепо. Он выиграл пари и дал заднюю, а у меня пузо на нос уже вылезло. Я — девочка из простых, родители кое-что присылали, но про нагулянного ребенка я им тогда не могла сказать. Даже мысль была отказаться от мелкого. Тут как раз Наташин муж погиб. И знаешь, что она мне сказала? Вправила мне мозги на раз. Наташ, говорит, поможешь мне? Переезжай к нам с Ильей. Тебе в общаге с малышом не вариант. И вообще, тебе сейчас ТЯЖЕЛЕЕ, чем мне. Прикинь, мне ТЯЖЕЛЕЕ было! При родителях, хоть какой-то поддержке, мне было тяжелее, по ее мнению, потому что её муж хоть и умер, но был хорошим человеком, а меня предали!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Она подсела ближе к Денису.

— Я это всё к чему веду? Ты виноват. Я так считаю. Но я знаю Наташу. Она помнит на память туеву хучу стихов. Любит их до жути. Одни из её любимых знаешь? «Только подлости не прощай, И предательства не прощай, Никому: ни любимой, ни другу!»* Из вас двоих она снова думает, что тяжелее тебе. Потому что предали не её, а тебя! Ей досталось, ее девичью гордость потоптали. Однако в тебе её поддержка. Так что можешь винить себя, — внезапно она обняла его, стиснула крепко. — Но ты её и спасаешь. Ты ей подходишь. Не сдавайся. Хотя за пощечину просить прощения не буду.

Он обнял ее в ответ.

— Спасибо. И за пощечину. Можешь еще вмазать.

Она отпустила его.

— Достаточно с тебя.

Окна-двери раскрылись, появилась Наташа.

— Вот вы где.

Денис поднялся и подошел к ней.

— Тебе что-то нужно?

Она взглянула на него. Прикоснулась к его всё еще покрасневшей щеке.

— Наташка, твоих рук дело? — спросила громко.

— Моих! Извиняться не буду. Уже предупредила. Мы друг друга поняли, не накручивай! — услышала в ответ.

— Проверила балладу у Марка, и русский у Ильи, отправила их в душ. Хочу посидеть с вами.

Он стянул с себя толстовку и накинул ей на плечи.

— Как ты спустилась?

— Осторожно, — улыбнулась она.

Он подхватил её на руки и вынес на веранду, усадил на диван рядом с подругой.

— Я сейчас, — он скрылся в доме.

— Пусть пылинки с тебя сдувает, — по-дружески насмешливо поддела Наталья.

Денис вернулся с двумя пледами. Протянул один Наталье. Она приняла, поблагодарив. Вторым укрыл Наташу, поджавшую под себя ноги. Она задержала его руку, усаживая рядом с собой и приваливаясь к нему. Ей нужно его тепло, пусть даже просто как батареи. Значит, он ей будет. Они немного посидели. Денис проговорил ей в висок:

— Я еще поработаю. Вы же хотите только девочками поболтать. Позовите меня, как соберешься наверх.

— Хорошо.

— Наташка, тебе постелить внизу на диване или в гостевой рядом с нами?