При дворе его противника, чжаоского князя, находился некий Го Кай. Он был любимцем князя. Ван Цзянь знал, что Го Кай завидует успехам Ли Му, боится его влияния на правителя и ищет случая его устранить. Поэтому Ван вошел с ним в тайные сношения, поднес ему большую сумму денег и якобы дружески предупредил его, что Ли Му ждет только конца кампании, чтобы расправиться с ним. Так как это совпало с предположениями самого Го, тот, не задумываясь, отправился к князю и наговорил ему, будто Ли Му замышляет его убить, перейти на сторону Цинь и получить из рук циньского князя княжество Чжао. Чжаоский князь поверил фавориту, отозвал Ли Му из армии и казнил его. Вместо Ли Му во главе армии были поставлены два других, совершенно неспособных военачальника. Последствия устранения искусного полководца быстро сказались: всего через три месяца армия Чжао была наголову разбита циньскими войсками.

Китайцы прекрасно освоили тончайшую игру интриг, научились просчитывать замыслы и ходы противника и использовать их себе на пользу. Вот пример весьма хитроумной операции.

Дело было во время войны между княжествами Цзинь и Шу (первая половина IV в. до н. э.). Войсками Шу командовал Ли Сюн. Во главе цзиньских войск стоял Ло Шан. Борьба велась без каких-либо результатов для обеих сторон. Тогда Ли Сюн решил прибегнуть к хитрости. Он знал, что Ло Шан непременно воспользуется любой возможностью, чтобы приобрести себе в лагере противника шпиона, и решил эту возможность ему предоставить. По его плану в качестве «обратного шпиона» должен был выступить преданный вассал Пу Тай. Однажды Ли Сюн при всех придворных обвинил Пу Тая в разных провинностях и приказал страже жестоко избить его. Затем окровавленного сановника за ноги выволокли из дворца и швырнули в ров. Спустя некоторое время Пу Тай, удалившийся в глухую деревушку, тайно вступил в контакт с Ло Шаном, а затем и вовсе перебежал к нему вместе с самыми преданными друзьями, семьей и челядью.

Ло Шан поверил, что Пу Тай горит жаждой мести, ввел его в свое окружение и даже назначил помощником командующего армией. Под предлогом мести Ли Сюну Пу Тай разработал план разгрома армии Шу. По этому плану сторонники Пу Тая должны были убить своего начальника и огнем подать сигнал о нападении войскам Ло Шана. Ло Шан согласился. Когда в лагере Ли Сюна показался огонь, 100 отборных воинов Ло Шана, стоявших наготове, тотчас же ринулись в атаку. Предполагалось, что в суматохе им без труда удастся проникнуть внутрь укрепления противника. Однако все они были убиты, а войска Ло Шана, двинувшиеся на штурм вражеского лагеря, попали в засаду и были разбиты. Сам Пу Тай в решающий момент битвы вместе со своими соратниками убил Ло Шана, его сына-наследника и главнокомандующего, обезглавив цзиньское войско. После этого он приказал воинам не оказывать сопротивления Ли Сюну, и княжество Цзинь пало без боя.

В китайской практике в качестве шпионов чаще всего выступали послы. Попав в стан врага, они старались повлиять на обстановку, подкупая чиновников и военачальников, натравливая их друг на друга. Нередко послы играли роль «шпионов смерти». Их направляли к противнику, чтобы отвлечь его внимание притворными переговорами о мире или о заключении мира. И когда противник, поверив заверениям, ослаблял бдительность, противная сторона предпринимала решительную военную операцию. Правда, в этом случае послу, находившемуся для прикрытия в стане противника, грозила неминуемая смерть.

В китайских летописях описан случай, произошедший во время борьбы ханьского императора Гао-цзу (206–195 гг. до н. э.) с княжеством Ци. Гао-цзу понимал, что ему будет нелегко одолеть противника обычным путем. Поэтому он решил притворно вступить с ним в мирные переговоры и с этой целью направил в Ци послом искусного дипломата Ли Ши-цы. Тот так ловко повел дело, что циский князь не только согласился на мир, но и отвел свои войска с границ. Этого только и ждал Гао-цзу. Как только границы лишились защиты, его полководец Хань Синь вторгся в пределы Ци. Посол был казнен, но это не спасло циское княжество от разгрома.

От послов-шпионов не требовалось умение переодеваться, подкрадываться и физически устранять врага. Для них важнее было понимание психологии, взаимоотношений между людьми, умение точно оценить баланс сил во вражеском стане, военно-политическое положение государства. В основном это зависело от личных качеств посла, его таланта, а не от специальной подготовки. Возможно, поэтому в Китае в древности и не сложилась цельная система подготовки шпионов, из-за чего китайские агенты нередко «садились в лужу». Так, в III в. до н. э., во время борьбы, которую вели циньские войска против Чжао Шэ, они подослали в его лагерь шпиона, но тот ничего не мог разведать. Ничего не могли разузнать и шпионы царства Чу, посланные в лагерь Гао-цзу. Известно немало других случаев некомпетентности китайских шпионов.

Однако именно китайцы, а точнее – китаец по имени Сунь У, более известный как Сунь-цзы, впервые в мировой истории сумели разработать теорию шпионажа. И не только… Сунь-цзы создал единую концепцию военного искусства, глобальную по охвату и удивительную по глубине постижения закономерностей любого столкновения – будь то война, отдельное сражение или даже рукопашный поединок. Она оказала определяющее влияние на всю дальневосточную традицию военного искусства. Поэтому на военной доктрине Сунь У, изложенной в трактате «Сунь-цзы», следует остановиться особо.

С точки зрения Сунь-цзы, война есть борьба, в ближайшем смысле – противоборство двух армий. Однако борьба на войне, считает Сунь-цзы, не является чем-то резко отличным по своей природе от борьбы вообще: это такая же борьба, как и всякая другая. Поэтому китайский стратег ставит ее в один ряд с борьбой дипломатической, политической и всякой иной. Отличие только в одном: из всех видов борьбы «нет ничего труднее, чем борьба на войне».

Борьба ведется ради выгоды. «Получение выгоды и есть победа» – так воспринимает учение Сунь-цзы комментатор Ван Чжэ. Важно понять, что победа нужна не сама по себе, победа есть только средство для получения выгоды. Понятие выгоды приложимо к каждому частному проявлению борьбы: борьба за позицию есть борьба за овладение теми стратегическими выгодами, которые эта позиция представляет для занявшего ее, и т. д.

Понятию выгоды у Сунь У подчинены все стратегические расчеты. Выгода направляет всю тактику. Но выгода – не только цель, но и средство. Противник также сражается ради выгоды. А если так, то, управляя этой целью, можно управлять и его действиями. Это значит, что цель для противника нужно уметь превратить в средство для себя. Именно на этом Сунь У строит свое учение о завлечении противника, о принуждении его к тем или иным желательным действиям. Заставить врага предпринять нужное действие можно, предоставив ему какую-либо временную, незначительную, а то и прямо призрачную выгоду. «Уметь заставить противника самого прийти – это значит заманить его выгодой».

Борьба на войне, как и всякая борьба, может привести к успеху или к неудаче. Успех для Сунь У состоит в получении выгоды. Неуспех же есть опасность. Война – самый трудный вид борьбы, а значит, и наименее выгодный, и наиболее опасный. Почему наименее выгодный? Сунь-цзы наставляет: «Наилучшее – сохранить государство противника в целости, на втором месте – сокрушить это государство. Наилучшее – сохранить армию противника в целости, на втором месте – разбить ее». Если война ведется ради выгоды, то выгоднее овладеть страной противника, не разорив ее, лучше подчинить себе армию противника, не уничтожая ее, а получив возможность распоряжаться ее живой силой и материальными ресурсами.

Но на войне неминуемо хотя бы частичное уничтожение того, чем стремятся овладеть. Поэтому война – наименее выгодный способ приобретения выгод. «Сто раз сразиться и сто раз победить – это не лучшее из лучшего; лучшее из лучшего – покорить чужую армию, не сражаясь».