«Нужно снова заняться Никитским, – решил Артем уже в машине, возвращаясь на работу. – Галина Павловна, моя клиентка, – сотрудница его фирмы».

Корреспонденцию, адресованную лично шефу, никто не имел права просматривать. Любочка запомнила это еще с первых дней работы. Все без исключения сотрудники знали, что Салаховы разгильдяйства и халатности не потерпят. Поэтому Любочка отнесла полученное вчера вечером письмо на стол Юрию Арсеньевичу и положила его на видное место.

Она пребывала в некоторой растерянности по поводу шефа. Радостная надежда, загоревшаяся в ней после того, как Юрий пригласил ее поужинать вместе, медленно угасала. Они поехали в ресторан гранд-отеля «Европа». Элегантная роскошь ресторана действовала на Любочку подавляюще.

Метрдотель проводил их к изящно сервированному столику в углу зала. Господин Салахов отчего-то чувствовал себя скованно. Он сделал заказ, рассеянно глядя по сторонам, забыв предоставить выбор блюд даме. Любочка сидела ни жива ни мертва, замирая от предвкушения того, чем может закончиться для нее этот вечер. В такие шикарные заведения женщину просто так, от скуки, не приглашают.

– Здесь бывали Билл Клинтон и принц Чарльз, – сказал Юрий.

Он понимал, что по правилам хорошего тона должен поддерживать светскую беседу, развлекать даму, но ничего путного, как назло, не приходило на ум. Любочкины огромные глаза, наполненные ожиданием, начали раздражать его. Чего она уставилась?

– Выпьем?

Она послушно кивнула, не спуская с него глаз. Ее пальцы с безукоризненным маникюром мелко дрожали.

«Что за черт? – подумал Юрий. – Зачем я здесь, с этой чужой, ненужной мне женщиной? Я не могу дать ей то, чего она ждет от меня. Почему она такая испуганная? Анна другая – она везде умеет чувствовать себя хозяйкой… Она могла бы прийти в этот ресторан без прически и в дырявом платье, но каждый официант безошибочно распознал бы в ней королеву и счел бы за честь служить ей. А эта…»

Он, скрывая брезгливую гримасу, окинул Любочку взглядом. Вырядилась, как на подиум! Небось, и в парикмахерскую сбегала. Под платьем в обтяжку у нее кружевное французское белье… Это обязательно. А в сумочке, наверняка, презервативы со вкусом банана. Боже, как глупо! Какая пустота!

Свело скулы от невыносимого желания встать и уйти, не прощаясь, не оглядываясь.

– Когда-то я видел здесь Катрин Денев, – сказал Юрий, изо всех сил стараясь не выйти из роли кавалера.

– Она уже такая старая… – Любочка кокетливо повела накрашенными глазками. – Какая она вблизи?

– Потрясающе, ослепительно прекрасная! – с искренним восхищением ответил господин Салахов. – Каждая ее морщинка – это поэма о затаенной страсти и обещании любви… Она великолепна!

– В ее возрасте? – удивилась Любочка.

– У истинной женственности нет возраста…

– Говорят, у нее веснушки, – секретарша продолжала демонстрировать свое ничем не омраченное невежество.

«Как она вдохновенно, девственно глупа! – подумал Юрий. – Даже смеяться не хочется. Как такой динозавр выжил среди всей нашей духовной культуры, умудрившись не почерпнуть из нее ни капли? Пустышка в красивой обертке… Но почему я сижу с ней за одним столиком, разговариваю?»

– Потанцуем? – предложил он, чтобы хоть чем-то заполнить время.

Любочка с готовностью вскочила, не дожидаясь, пока он отодвинет ее стул. Она вся дрожала от возбуждения. Медленные звуки танго напомнили Юрию, как он десять лет назад танцевал с Анной… волнуясь, как перед прыжком в небытие… Эти минуты упоения остались в памяти такими же острыми, незабываемо трепетными. Ни годы, ни привычка оказались не властны над ними. Впрочем, разве он привык к Анне? Его отношение к ней можно назвать как угодно, но только не привычкой…

– А во что она была одета? – спросила Любочка.

Юрия словно окатили ведром холодной воды, вырвав из мира сладких грез…

– Кто?

Он думал об Анне, представляя ее лиловое платье, фиалки в надушенных волосах.

– Ну, Катрин Денев!

– Какое это имеет значение?

– Интересно.

– Точно не помню, – буркнул Юрий. – Кажется, в черное платье.

– А драгоценности на ней были?

– Нет. Ничего – только длинное черное платье.

Любочка была разочарована. Эти знаменитости – самые обычные люди. Чего вокруг них столько шумихи?

Юрий догадался, о чем она думает. Ему захотелось возразить.

– Катрин Денев – сама редкая жемчужина, и любое украшение блекнет перед ее сверкающей красотой. Такие женщины не нуждаются ни в каких оправах.

Любочка смотрела на него с наивным недоумением.

«Она ничего не понимает, – думал господин Салахов, обнимая в танце ее горячее тело. – Одежда и внешность! Вот ее идолы. Наверное, решила, что я умираю от желания переспать с ней, затем и пригласил сюда. Что-то вроде предоплаты. Фу, как нелепо вышло!»

Танец кончился, и Юрий проводил Любочку к столику. Говорить было не о чем, поэтому после десерта господин Салахов предложил проехаться по городу. Дама с радостью согласилась.

«Наконец-то! – замирая от восторга, думала Любочка. – Наступает миг, о котором я мечтала все эти годы!»

По дороге Юрий подал знак водителю остановиться и вышел. Вернувшись с букетом роз, он преподнес цветы секретарше. Надо же как-то сгладить ситуацию! Женщина ждет, что они сейчас поедут в гостиницу, закроются в номере, и…

Словом, надеждам Любочки не суждено было сбыться, во всяком случае, в этот вечер. Юрий Арсеньевич проводил ее домой, поблагодарил за приятно проведенное время и уехал. Она не спала всю ночь, теряясь в догадках, чем не угодила господину Салахову. Слезы текли ручьями. Ну что за невезение? Ведь все так замечательно складывалось – пригласил на ужин, повез в «Европу», подарил обалденные розы и… все! Как это объяснить?

Под утро Любочке удалось уговорить себя, что Юрий Арсеньевич не кобель какой-нибудь, а приличный, интеллигентный мужчина, и тащить даму в постель после первого же свидания ему не пристало. У них все еще впереди – и признания, и прогулки при луне, и поцелуи, и секс…

Но господин Салахов как будто забыл о проведенном вместе вечере, и не то что не ухаживал, а как бы даже избегал Любочки. Она кусала напомаженные губки и сдерживала готовые вот-вот хлынуть слезы.

Юрий Арсеньевич действительно старался как можно меньше общаться с секретаршей, испытывая некоторую неловкость. Он и сам не понимал, что за порыв заставил его провести вечер с Любочкой. Не иначе, черт попутал!

Вот и сегодня он норовил побыстрее миновать приемную и закрыться в кабинете. Но Любочка поднялась ему навстречу, вышла из-за стола и, понизив голос, сообщила:

– Вам пришло письмо, Юрий Арсеньевич.

– Давайте! – коротко бросил он, изображая крайнюю занятость.

– А… я его вам на стол положила…

Любочка стремилась хоть чем-то привлечь его внимание и исключительно из этих соображений сказала о письме. Было обидно, что шеф держится так отчужденно. Главное, непонятно, в чем дело! Может, его «акула» что-нибудь пронюхала и устроила скандал? И такую возможность не стоит сбрасывать со счета.

– Спасибо… – пробормотал Салахов и скрылся в своем кабинете.

Он подошел к столу и сразу увидел письмо. То, что оно оказалось без обратного адреса, неприятно поразило Юрия. По спине прокатился забытый холодок. Разрезая конверт, Салахов почувствовал, как дрогнула рука.

На обыкновенной белой бумаге было напечатано следующее:

«Уважаемый Юрий Арсеньевич! Считаю своим долгом сообщить Вам о поведении Вашей супруги, которая позорит Вашу фамилию и наносит оскорбление Вашей чести и достоинству. При таком муже, как Вы, она позволяет себе иметь любовника, которого снабжает деньгами. Вашими деньгами! Подумайте, стоит ли женщина, которая так легко идет на измену и предательство, Вашего внимания и любви? Сердце кровью обливается, когда видишь подобные коварство и обман, которым нет и не может быть прощения».