Я постучал по затвердевшему покрову раны.

— Сколько мне еще лежать?

Она снова улыбнулась и отложила гребень.

— Ровно столько, сколько потребуется, чтобы сколоть повязку, Кемок.

И она действительно принялась скалывать ее, действуя камнем и острием своего ножа. Я подумал, что эта застывшая исцеляющая грязь — та самая, что вернула моего брата к жизни. Ибо когда отпали последние куски, никакой раны не было, виднелся лишь полузаживший шрам, и я легко мог двигать ногой.

Она снова провела меня через подводный туннель, и мы укрылись в зарослях тростника на самом краю воды. Было раннее утро, и над поверхностью реки плыл туман. Орсия принюхалась, она глубоко вдыхала и медленно выпускала воздух из легких, как будто читала некое недоступное мне послание.

— День будет ясный, — наконец провозгласила она. — Это хорошо: тучи благоприятствуют Тени; солнце — враг тех.

— Куда я пойду? Она покачала головой.

— Куда мы пойдем, Кемок. Оставить тебя одного в этой земле все равно что вытащить поссель из раковины и бросить беззащитного ваффлю. Мы двинемся по воде.

И мы двинулись по воде, вначале быстро плыли по течению реки, потом против течения небольшого ручья, текущего на юг. Хотя местность казалась мирной, она улыбалась под лучами солнца, я тщательно следовал указаниям Орсии. Однажды мы пережидали в тростниках у берега — она лежала под водой, а я дышал через тростинку; на расстоянии вытянутой руки от нашего укрытия небольшая свора Серых лакала воду и рычала.

Мою проводницу раздражало, что я не могу надолго погружаться под воду, что мне необходимо дышать. Я уверен, что одна она проделала бы это путешествие втрое быстрее.

Ночь мы провели еще в одном покинутом логове речного обитателя. Это не было искусно построенное жилище аспта — просто нора, прорытая в берегу.

Здесь Орсия рассказывала мне о своем народе и его обычаях. Я узнал, что она старшая дочь старшей сестры Ориаса и по их законам родства ближе к вождю, чем его собственные дети. В отличие от большинства своих сверстников, она любознательна и смела. Много раз уходила она из дома и путешествовала водными путями, которыми решались воспользоваться немногие мужчины. Она намекала на странные находки в горах, потом раздраженно пожаловалась, что с приходом войны придется отказаться от таких исследований. После этого замолчала и уснула, свернувшись.

Утро уже почти миновало, когда речка, по которой мы двигались, так сузилась, что плыть по ней дальше было невозможно. Орсия показала на горы впереди.

— Проверяй направление по той вершине, Кемок. Если поторопишься и будешь осторожен, к закату доберешься до своей Долины. Какое-то время я могу провести на воздухе, но не очень долго. Тут нам придется расстаться.

Я попытался поблагодарить ее. Но как можно поблагодарить за спасенную жизнь? Она снова улыбнулась и помахала рукой. Потом прыгнула в воду и исчезла, прежде чем я закончил то, что пытался сказать.

Поглядывая на указанную ею вершину, я начал последний этап своего путешествия.

Крылатые часовые долины заметили меня задолго до того, как я увидел их. Словно ниоткуда возник фланнан, пролетел у меня над головой и исчез, хлопая крыльями. Я подошел не к знакомому мне входу в долину, а к щели между двумя стоячими камнями. Должно быть, задний вход во владения зеленых, но и здесь на стенах начертаны символы. Человек-ящерица, один из тех, что помогают охранять горы, блестящими глазами смотрел на меня сверху.

— Кемок!

Подбежал Киллан, обнял меня за плечи и посмотрел мне в глаза. Мы снова были близки, как в прошлом.

Мое возвращение было похоже на большой праздник. Меня отвели к крытым перьями домам, на ходу осыпая вопросами. Но когда я рассказал о враждебности кроганов, все затихли.

— Поистине дурные вести! — Дахаун наливала мне чашу гостя. Но вот она поставила сосуд с вином на стол, как будто увидела что-то недоброе. — Если кроганы настроены против нас… трудно нам придется на воде. Но кто эти Великие из Тени, которых Ориас так боится, что хочет задобрить пленными? Кроганы не робкое племя. В прошлом они были нашими друзьями. Может, обратиться к силам…

Эфутур покачал головой.

— Пока не нужно; сначала попробуем другие пути. Помни: те, кто ищет, могут оказаться сами найденными, если сила по другую сторону равна их силе или мощнее.

В суматохе прибытия я кое-что упустил, но теперь вспомнил. Каттея… Где моя сестра? В поисках ответа я взглянул на Киллана. Она ведь не избегает меня?..

Он быстро заверил меня:

— Она вчера уехала на восток. Мы ведь считали тебя мертвым. И она решила отправиться в известное ей место, где можно обратиться к неким силам; там, с ее колдовскими знаниями, она надеялась узнать о твоей судьбе. Поверь, Кемок: она была уверена, что ты жив. Сказала, что она и я почувствовали бы, если бы жизнь у тебя отобрали.

Я опустил голову на руки. Неожиданно мне совершенно необходимо стало связаться с ней, и я послал призыв. Я считал, что здесь, в безопасной Долине, он не причинит вреда. Мысль Киллана переплелась с моей, вдвое усилила ее, и наш призыв полетел вдаль.

Все больше и больше сил вкладывал я в этот поиск. Чувствовал, как меня поддерживает воля Киллана. Мысль устремлялась все дальше, дальше… Но ответа не было. Если бы Каттея была поглощена собственным заклинанием, мы бы почувствовали это и были бы предупреждены. Нет, это было полное отсутствие, такое же полное, как в прошлом, когда ее скрыли от нас стены Тайного Святилища волшебниц.

Копье моей мысли все стремительней неслось во всех направлениях. Но цели не было, только пустота, которая становилась все более зловещей. Я оторвал голову от дрожащих рук и посмотрел на Киллана, увидел, как посерело его загорелое лицо, и понял, что нас обоих охватил страх.

— Исчезла! — Он произнес это шепотом, но, должно быть, окружающие его услышали, потому что тоже выглядели пораженными и удрученными.

— Куда? — Для меня это было самое важное. Когда я призвал Каттею с острова на озере кроганов, ответ ее звучал слабо, его трудно было понять, он миновал мили вражеской территории; но все же моя мысль достигла ее, и она ответила. А в защищенной Долине, где нет никаких преград, я вообще не могу ее отыскать.

Я обратился к Дахаун.

— А где находится то место силы, куда она направилась?

— В Высотах, напротив восточного конца Долины.

Высоты — Динзил! Для меня ответ был так ясен, словно написан в воздухе огненными рунами. И Дахаун была ясна моя мысль.

— Почему ты так считаешь?

Значит, Дахаун не оспаривает вероятность моей догадки; она просто хочет выяснить причины.

— Да, почему? — Это Киллан. — Каттее он нравился, это правда. Но она не уехала бы к нему, не поговорив с нами, тем более что сказала, что отправляется искать с помощью сил тебя.

— Не добровольно, — сказал я сквозь стиснутые зубы.

Дахаун покачала головой.

— Это невозможно, Кемок. Ее, обладающую такой силой, невозможно вопреки ее воле увести через нашу защиту. Ведь все выходы из Долины охраняются.

— Не думаю, чтобы она согласилась…

— Откуда ты знаешь, какие аргументы она услышала? — спросил Кемок.

Я повернулся к нему; часть моего страха превратилась в гнев, нацеленный на того, кто рядом:

— Почему ты не поддерживал с ней мысленный контакт? Ты бы знал, что с ней.

Он вспыхнул. Но ответил сдержанно:

— Потому что она так хотела. Она говорила, что должна беречь энергию для своего поиска. Сказала, что хоть она много знает, обет волшебницы не давала, не получила волшебный камень и не была допущена в их круг. Поэтому она часто сомневается и, и ей требуется вся сила.

Похоже на собственные слова Каттеи, и я понял, что Киллан говорит правду. Но все же… он мог защитить ее и не защитил. И я продолжал испытывать несправедливый гнев. Я снова обратился к Дахаун:

— Может Шил отвезти меня туда, куда ушла Каттея?

— Не знаю. Да, он может идти в том направлении. Но другой вопрос, сможешь ли достичь этого места ты, лишенный защиты.