— Ты все еще сердишься?

— Нет, но я хочу, чтобы ты выслушала меня очень внимательно. Мысли о нашем браке совершенно нелепы. Если ты еще раз заговоришь об этом, то мы станем только опекуном и подопечной, связанными чисто деловыми отношениями. Это ясно?

Хлоя кивнула.

— С этой минуты я хочу, чтобы ты наслаждалась всем, что тебе может предложить Лондон и дебют в обществе, — продолжал он, обнимая ее. Она тут же прижалась к нему со вздохом облегчения. — Я хочу, чтобы у тебя появилось много друзей, чтобы ты танцевала, флиртовала, бывала на пикниках и вечерах, чтобы окружила себя поклонниками, участвовала во всех развлечениях. Хорошо? — Он, дразня, пощекотал ее щеку кончиком золотистого локона.

— Хорошо, — ответила она, нежно коснувшись его груди, — если это необходимо.

Хьюго рассмеялся.

— Я только что разрешил тебе наслаждаться светской жизнью без каких-либо ограничений, и это все, что ты можешь мне ответить?

Она наклонила голову и коснулась кончиком языка его шеи.

— Я согласна, если только мне будет позволено делать и это. — Хлоя посмотрела на него, и в ее глазах, ранее полных боли, он заметил сейчас только чувственное озорство. — Или, может, ты предпочитаешь поиграть в триктрак?

Когда Хлоя вернулась в свою спальню, ей долго не удавалось заснуть. Пока не забрезжил рассвет, она не могла избавиться от мыслей о своем опекуне и их вечернем разговоре. Она твердо решила, что выйдет замуж только за Хьюго Латтимера. Но он, похоже, совсем не был настроен на этот раз уступить ей. Надо было придумать, как это устроить.

До сих пор ей удавалось добиваться своих целей: она решила, что они станут любовниками, и сумела настоять на своем, несмотря на его отчаянное сопротивление.

И на этот раз ей придется перехитрить его, сделав вид, что полностью следует его указаниям. Она окунется в водоворот светских удовольствий и приключений, будет благосклонна к поклонникам и по-прежнему станет пренебрегать условностями, когда ей вздумается. Хьюго наверняка вскоре успокоится и забудет, что она вообще затрагивала тему замужества. И тогда, в подходящий момент…

Хлоя неторопливо потянулась, зевнула и закуталась в одеяло. Надо лишь дождаться подходящего момента, чтобы обрушить на него свои доводы и завершить дело. Хьюго пока не понимает, что брак необходим им обоим, значит, ей придется доказать ему это.

— Мы исключительно удачно прошлись по магазинам. — Хлоя ворвалась в библиотеку, держа в руках множество коробок, из-за которых был едва виден ее нос. — Показать тебе, что мы купили? О, прошу прощения. — Она тихо положила покупки на софу и села — Хьюго заканчивал играть сонату Гайдна.

— Я очень виновата, — сказала она, когда затихли последние аккорды. — Я так быстро вошла, что…

— Не важно, — ответил он, поворачиваясь к ней. — И, кстати, раз уж мы заговорили о музыке, я не слышал, чтобы ты играла в последние дни.

— Я была очень занята, — сказала Хлоя, оправдываясь. — В дверь беспрестанно звонят, потом еще этот запуск воздушного шара… а покупок сколько!

— Может быть, сегодня после полудня?

— Да, сегодня… Только…

— Только? — подсказал он, вопросительно подняв брови.

— Только я обещала отправиться на прогулку верхом в Гайд-парк с Робертом, Майлзом и Джеральдом.

— И, конечно, с твоей дуэньей?

Хлоя залилась смехом при мысли о дородной леди Смолвуд верхом на коне.

— Нет, но с нами едет сестра Роберта, так что все будет вполне пристойно.

— Рад слышать.

Хлоя поморщилась от его сухого тона.

— Ты сердишься из-за того, что я не занимаюсь музыкой?

— Скорее, разочарован, — сказал он, пожав плечами. — Но я уже говорил тебе, что решать тебе самой.

— Ну вот, теперь я чувствую себя ужасно виноватой. — Она выглядела такой расстроенной, что он не смог сдержать смех.

— Этого я и добивался, девочка моя.

Она бросила в него подушку как раз в тот момент, когда леди Смолвуд вплыла в комнату.

— Дитя! — воскликнула она. — Хьюго, право же, ты не должен позволять…

— Я и не позволяю, мадам, — вставил он, наклоняясь, чтобы поднять подушку. — Но моего разрешения никто не спрашивал. — Он кинул подушкой в Хлою. — Моя подопечная — бессовестная, ленивая, самовлюбленная, вспыльчивая девчонка.

Леди Смолвуд упала в кресло и принялась энергично обмахиваться рукой.

— Ты, конечно, можешь смеяться, но в свете так себя не ведут… Подумать только — кидаться подушками! Чего же ожидать дальше?

— О, пожалуйста, простите меня, мэм. — Хлоя вскочила и расцеловала дуэнью с такой искренностью, которая могла растопить сердца даже самых строгих ее критиков. — Хьюго отчитывал меня за то, что я мало занимаюсь музыкой.

— Господи, но это же не причина для того, чтобы кидаться подушками, — возразила дуэнья, качая головой. — Это касается вас обоих.

— Вы совершенно правы, Долли. — Хьюго встал со скамейки. — Позвольте мне налить вам бокал миндального ликера. Уверен, что вам это необходимо, если вы сопровождали Хлою по магазинам. Девочка, если хочешь, можешь выпить хереса.

Он наполнил два бокала и снова сел.

— Итак, разрешите мне посмотреть ваши покупки.

Леди Смолвуд вздохнула так тяжело, что это не предвещало ничего хорошего. Он сразу насторожился.

— Мэм?

— Должна сказать, Хьюго, что нет ничего, что я одобрила бы… ничего из того, что купила Хлоя. Но я не могла повлиять на нее. — Она отпила глоток ликера и вытерла губы платочком.

— А, глупости, — сказала Хлоя, как всегда, не церемонясь. — Я купила великолепный жакет, вязаный кошелек, букетик искусственных цветов. Да, и шляпку, и еще вечернее платье — ты не представляешь, Хьюго, насколько оно элегантное.

— Уверен, что не представляю, — пробормотал Хьюго мрачно, но Хлоя продолжала торопливо говорить.

— К сожалению, его необходимо переделать, поэтому я не смогла привезти его домой сразу, но модистка обещала, что я получу его завтра, так что, может быть, я надену его на вечер Белами.

Леди Смолвуд издала слабый стон, и, еще больше мрачнея, Хьюго решил, что, вероятно, дела обстоят даже хуже, чем он ожидал. Он приготовился к битве.

— Покажи мне, что у тебя в коробках.

— Вот шляпка. — Хлоя сняла крышку со шляпной картонки и вытащила огромное сооружение из алого и черного шелка с рюшами. Она водрузила его на голову и размашистым жестом завязала ленты под подбородком. — Правда, чудесно? И жакет очень подходит. — Жакетик был из черного бархата с алым кантом на рукавах.

Хьюго уставился на ало-черное одеяние девушки. Хотя в шляпке и жакете не было ничего вульгарного — очевидно, только потому, что там, где бывает леди Смолвуд, вульгарных вещей быть не может, — они совершенно подавляли изысканную свежесть Хлои.

— Черный цвет не годится для дебютанток, — наконец сказал он.

— А, ерунда, — вновь заявила Хлоя. — Это очень изысканно. Мне совершенно не нравятся цвета a la jeune fille[5] … А вот и цветы. Я подумала, они очень подойдут к жакету. — Она приложила вычурный букет позолоченных орхидей к груди. Он полностью скрыл ее мягкие, совершенные формы.

Хьюго осторожно сказал:

— Долли, если не трудно, опишите платье.

— О, оно прекрасно…

— Я не тебя спрашиваю, Хлоя… — быстро перебил ее Хьюго. — Уверен, что ты считаешь его прекрасным, Итак, мэм? Как можно точнее.

Леди Смолвуд вздохнула.

— На нем лиловые и бирюзовые полоски, отделанные агатовыми бусинками… И, кажется, внизу на юбке есть отделанная тесьмой оборка, такая же оборка у выреза, она ниспадает на плечи вместо рукавов. Допускаю, что на некоторых женщинах оно бы смотрелось шикарно, но не на Хлое. К тому же оно не предназначено для дебютантки.

— Оно шикарное, — заявила Хлоя, — а я и хочу выглядеть шикарно.

— Пока я твой опекун, это исключено, — категорически заявил Хьюго и встал. — Сейчас мы поедем и вернем жакет, шляпку и цветы и также заедем к модистке и отменим заказ на вечернее платье. Вместе мы, может быть, выберем что-нибудь более подходящее, раз уж ты отвергла мнение твоей дуэньи.