– Мне очень жаль, – сказал Уингейт, повернувшись к ней. – Это, конечно, пустяк. Но я хочу, чтобы вы знали: мне действительно очень жаль.

Выйдя на улицу, они обнаружили, что правая дверца машины висит на петлях, стекло разбито. Оба пальто, лежавшие на заднем сиденье, исчезли.

Леонард Уингейт привалился к крыше автомобиля и уткнулся лицом в согнутый локоть. Когда он поднял голову, Бретт увидел, что в глазах у него слезы.

– О Господи! – вздохнул Уингейт. И воздел руки к черному ночному небу. – О Господи! Какой же это жестокий город!

Труп Ролли Найта так и не нашли. Он просто исчез.

– Речь-то ведь идет не обо мне, а о вас, – сказал Адам Бретту Дилозанто. – Но я не был бы вам другом, если бы не сказал, что, по-моему, вы слишком спешите и допускаете огромную ошибку.

Время близилось к полуночи, и все пятеро – Адам, Эрика, Барбара, Бретт и Уингейт – сидели в квартире Бретта. Уингейт с Бреттом приехали из города всего полчаса назад. Настроение у всех было подавленное. Когда они обсудили историю с Ролли Найтом, Бретт объявил, что намеревается уйти из автомобильной промышленности и завтра же подаст официальное прошение об отставке.

Адам никак не мог успокоиться:

– Но ведь через пять лет вы можете возглавить центр моделирования!

– Было время, – сказал Бретт, – когда я только об этом и мечтал. Мечтал стать таким, как Херли Иэрл, или Билл Митчелл, или Джин Бординэт, или Элвуд Энджел[17].

Поймите меня правильно. Я считаю, что все они были великие, а некоторые из них остались великими до сих пор. Но не мое это дело – вот и все.

– Есть, по-видимому, и другие мотивы, не так ли? – заметил Леонард Уингейт.

– Да, конечно. Я считаю, что автомобильные магнаты, занимающиеся долгосрочным планированием в собственных интересах, палец о палец не ударили, чтобы как-то улучшить жизнь тех, кто на них работает.

– Возможно, раньше так оно и было, – возразил Адам. – Но теперь… Теперь все изменилось или быстро меняется к лучшему. Это бросается в глаза буквально каждый день – в отношении хозяев к существующим проблемам, в чувстве ответственности перед покупателем, в качестве выпускаемых нами автомобилей, в контактах с правительством, в признании самого факта существования потребителей. Сейчас это уже совсем иной бизнес, чем, скажем, два или три года назад.

– Хотелось бы верить, что это именно так, – заметил Бретт, – хотя бы потому, что вы в этом убеждены. Но я, к сожалению, не могу, и в этом не одинок. В общем, не хочу я больше гнуть спину.

– И чем же вы займетесь? – спросила Эрика.

– Если хотите знать правду, – сказал Бретт, – то я и сам не знаю.

– Я не удивлюсь, – проговорил Адам, – если вы ударитесь в политику. Если это будет так, то можете не сомневаться: я не только отдам за вас свой голос, но и внесу свой вклад в кампанию за ваше выдвижение.

– И я тоже, – сказал Уингейт. Странно, что только сегодня вечером он зримо ощутил качества Бретта, позволяющие ему руководить людьми, и задумался, как долго он еще будет заниматься конструированием автомобилей.

Бретт ухмыльнулся:

– В один прекрасный день это обойдется вам обоим в кругленькую сумму! Вот попомните.

– Но прежде всего, – вставила Барбара, – он будет писать. Даже если я буду вынуждена приковать его цепью к мольберту и кормить с ложечки. И если для этого мне придется работать за двоих.

– Раз уж мы заговорили о том, кто кого будет кормить, – сказал Бретт, – я надумал открыть маленькое частное конструкторское бюро.

– Уверен, что ваше бюро очень скоро превратится в процветающую фирму, – заметил Адам. – Но и вкалывать вам придется покрепче, чем до сих пор.

– Вот этого-то я и боюсь, – вздохнул Бретт. И все-таки, подумал Бретт, он будет сам себе хозяин, отвечать только за себя. Именно к этому он больше всего и стремился, так же как и Барбара. Бретт окинул ее взглядом, полным любви, которая переполняла его душу. Какие бы испытания ни выпали им в жизни, Бретт твердо знал, что вдвоем они все преодолеют.

– Ходят слухи, – обращаясь к Адаму, заметила Барбара, – что вы тоже намерены расстаться с компанией?

– Где же это вы услышали?

– Право, не знаю. Кто-то говорил.

Адам подумал, что в Детройте нелегко хранить тайны. Видимо, Перси Стайвезент или кто-то из близких ему людей не умеет держать язык за зубами.

– Ну, так это верно? – не отступалась Барбара.

– Я действительно получил предложение, – сказал Адам. – И какое-то время всерьез подумывал его принять. Но решил отказаться.

Вчера или позавчера Адам позвонил Перси Стайвезенту и сообщил ему, что не видит смысла в поездке в Сан-Франциско. Он посвятил себя автомобилю и останется верен ему.

Адам понимал, что в автомобильной промышленности многое оставляет желать лучшего, но значительно большее казалось совсем неплохим. Ведь чудо современного автомобиля заключается не в том, что он иногда выходит из строя, а в том, что он в большинстве случаев исправно служит человеку. Не в том, что он стоит дорого, а в том, что при всех использованных в нем удивительных достижениях конструкторской и технической мысли он стоит так дешево. Не в том, что по его вине возникают пробки на дорогах и происходит загрязнение воздуха, а в том, что впервые в истории он подарил свободным мужчинам и женщинам то, к чему они больше всего стремились, – свободу передвижения.

Поэтому для ответственного дизайнера, который стремится разумно организовать свою производственную деятельность, нет и не может быть более привлекательной сферы приложения усилий.

– На одни и те же вещи мы смотрим по-разному, – сказал Адам Барбаре. – Во всяком случае, я свой голос отдал Детройту.

Некоторое время спустя Трентоны простились и уехали.

От Уэст-Мэпл до озера Куортон совсем недалеко. Пока они ехали, Адам сказал:

– Сегодня вечером ты почти все время молчала.

– Просто я предпочитала слушать, что говорят другие, – ответила Эрика, – и думать про себя. Кроме того, мне хотелось, чтобы мы были только вдвоем и никто не мешал мне что-то тебе сказать.

– Тогда ты можешь сделать это сейчас.

– Знаешь, у меня такое впечатление, что я беременна. Поэтому веди машину осторожнее. Не дергай резко!

– Хорошо еще, – проговорил Адам, сворачивая в какой-то проезд, – что ты не сказала мне об этом в час пик да еще на самом оживленном шоссе.

– А что это за проезд?

– А разве это так важно, черт возьми? – воскликнул Адам. Он заключил Эрику в свои объятия и нежно ее поцеловал.

Эрика от волнения едва подавила в себе приступ смеха и чуть не расплакалась.

– В Нассау ты был со мной как тигр. Видимо, там все и произошло.

– И очень хорошо, – прошептал Адам, подумав про себя: для них обоих это, наверное, самое большее, о чем только можно мечтать, Некоторое время спустя, когда они продолжили свой путь, Эрика сказала:

– Интересно, что скажут на это Грег и Кэрк? У тебя ведь двое взрослых сыновей, а тут еще в семье вдруг появится младенец.

– Для них это будет большая радость. Потому что они любят тебя. Точно так же, как и я. – Он дотронулся до ее руки. – Я завтра же позвоню им и обо всем расскажу.

– Похоже, – проговорила она, – мы с тобой вдвоем можем еще кое-что создать.

“Это верно!” – подумал он вне себя от радости. Ведь его жизнь обрела теперь новый смысл.

Сегодня у него есть Эрика и полная смысла жизнь.

А завтра и во все последующие дни в мыслях у него будет “Фарстар”.