— Но?..

— Вторая ипостась асоциальна. Для неё не существует морали, правил поведения. Одни инстинкты.

— Но сегодня Ева… прости, — Надя тут же поправилась, заметив, что Дмитрий снова злиться. — Евласий вполне даже разумно вёл себя.

— Он выполнял приказ. Подчинение сильнейшему — это базовый инстинкт любого демона в ипостаси, — глухо пояснил мужчина, сжимая руль. — Ты помнишь детские страшилки, которые гуляют по вашему миру? Про нас, разумеется.

Надя прищурилась. Страшилки она, разумеется, слышала. Но также знала, как обижаются демоны на них, поэтому раздумывала, что ответить. Потом всё-таки кивнула:

— Допустим.

— В них есть правда, Надя, — Дмитрий повернул ключ зажигания и повернулся к притихшей девушке: — Если мы теряем контроль — живых не остаётся. Никаких сомнений, жалости и сожалений. Есть непомерная жажда крови, боли и страданий. А добавь к этому силу, непробиваемую кожу, быструю регенерацию… Мы — железный аргумент в войнах. Лучше солдат, чем демоны, нет.

— Куда собираешься? — Дефенсорем замер в дверях спальни.

Иммитиус внимательно глянул на брата, отвлекшись от одежды в шкафу.

— Кофе пить.

— Со своей славяночкой? Помирился?

Брат усмехнулся и стал одеваться, нисколько не смущаясь своей наготы.

— Всё-то ты знаешь!.. Да, помирились, потом опять поругались и снова помирились. В общем, день мой начался насыщенно.

— Вижу, — задумчиво протянул Дефенсорем.

А младший брат вдруг резко повернулся к нему, взмахивая тёмно-зелёной рубашкой:

— Сегодня я наорал на Надю… Представляешь? Я впервые в жизни наорал на женщину! Порой она меня достаёт так, что я рычать начинаю. Ночью, чтобы не свернуть её худую шею, выполнил годовой план по бурелому. Ввалил Кирросу, на полигон отправил к новобранцам. Евсена Хадиса — она его Евой зовёт, представляешь? — выгнал из стражей.

— Из-за ипостаси?

— Из-за того, как он на Черникову смотрел, по спине её гладил, успокаивал, сукин сын! — через силу признался Иммитиус. Видно, его просто распирало от эмоций.

— Ты рехнулся? — вытаращился черноглазый демон.

— Пока нет… — мужчина резкими, рваными движениями застегнул ремень. — Как же она меня выбесила, когда Рудика защищать стала, — Рудик — это Киррос, если ты не понял. Думал: прибью нафиг, отлуплю, чтоб неделю сидеть не могла, засранка такая! Видишь ли: «Все виноваты, всех и наказывай!»

Дефенсорем обалдело смотрел на кривляющегося брата. А Иммитиус с предвкушающей улыбкой продолжал:

— Будь моя воля, я бы её та-ак наказал!.. Бля-я-я! Как же я её хочу!

Старший брат офигевал, слушая его.

— Как интересно твой темперамент проявляется, кто бы мог подумать! Да переспи ты с ней, наконец, и успокойся!

Иммитиус сардонически хохотнул:

— Ага! Щас! У моей славяночки в голове тараканы не простые, а чернобыльские. Тут подход нужен особый.

— Нашёл его?

— А что не видно? — Иммитиус стал перед братом. Чёрные брюки, тёмная рубашка модного в этом сезоне миртового цвета. Дефенсорем не испытывал интереса к особам своего пола, но вынужден был признать, что выглядит братик отпадно. Тот как раз застегнул на руке дорогие часы. — Вот, подхожу помаленьку. Сегодня кофе попьём, пирожными покормлю, думаю потом пройтись по какому-нибудь парку, погода позволяет. Солнце, цветочки, птички поют — девушки это любят. Завтра, может, в кино приглашу на любовно-сопливую муть…

— И под это дело отсношать человечку, — подытожил демон.

— Хотелось бы, — мужчина вздохнул. — Черникову хрен просчитаешь… С ней — словно по горам Друадалума лезешь, каждую секунду опасаясь наскочить на дроу. Повезёт — не повезёт.

— Им, ты ох…л!? — орал Дефенсорем, когда спустя четыре часа в квартиру ворвался младший брат и стащил его с прекрасной, распалённой страстью демоницы.

Потом демон заметил совершенно невменяемое лицо мужчины и заткнулся. Иммитиус перевёл тяжёлый взгляд на недовольную красотку:

— Свалила отсюда! Живо! У тебя минута! — потом повернулся к брату: — Жду в кабинете.

Дефенсорему хватило пары минут, чтобы выставить любовницу и, торопливо натягивая домашние штаны, войти в кабинет. Иммитиус возился у бара, громко звенел бутылками.

— Что ты ищешь?

— Что-нибудь позабористее.

— Троличий самогон устроит?

— Давай.

Дефенсорем с немым изумлением взирал на младшего, из горла хлебавшего пойло, сравнимое разве что с ракетным топливом. Когда Иммитиус, наконец, сел, не выпуская из рук бутылку, демон осторожно поинтересовался:

— Спрашивать, кто причина вот этого, не вижу смысла, и так понятно. Но что она сделала? Довести тебя до такого осатанелого состояния мало кому удавалось.

— А ничего особенного… Предложила стать жигало!

Дефенсорем как раз собирался выпить водки, но от такой новости подавился, забрызгав стол.

— Не понял, — просипел он.

Иммитиус глотнул из бутылки и любезно пояснил:

— Позвала к себе домой, чтобы переспать, обещала показать медсправку, что венерических заболеваний у неё нет. Заботливая, правда!? — милая улыбка на лице мужчины, а в глазах — жажда убийства. — Предложила секс пару раз в неделю, но количество можно «варьировать». Вот бл… только секс я до этого не варьировал!.. Выбор поз, игрушек по обоюдному согласию, секс втроём не предлагать, после секса ночевать не оставаться. О контрацепции она побеспокоится сама. А-а-а… ещё! Никаких признаний, подарков, комплиментов, дабы всё было честно.

— Им, а ты Надю доктору не показывал? — осторожно спросил Дефенсорем.

— Нет, но обязательно покажу, — на полном серьёзе пообещал демон, делая очередной глоток, и стал вспоминать.

Они посидели в небольшом ресторанчике под ретро, о чём-то говорили, смеялись. Выпив по чашечке вкусного кофе, вышли на улицу. И вот тут Дмитрий впервые за вечер расстроился. Шёл дождь. По затянутому небу было понятно, что это надолго, может, даже на всю ночь. А он хотел погулять в парке. Надя даже оделась подходяще: свитер, узкие брючки. Гуляй — хоть тресни! Девушка заметила изменения в настроении кавалера:

— И что за тоска? Это же весенний дождь! После него знаешь, как всё расти начнёт! А трава какая зелёная! После белой зимы столько красок — это почти что чудо!

— Да ты поэт в душе!

— Почему только в душе? Я и вслух могу. Слушай! — и девушка начала читать:

— Понятно, — не сдержал смешка демон, поглядывая на серое небо.

— Ну и ладно, — пожала плечами Черникова.

— Постой здесь, я подгоню машину, — и мужчина шагнул со ступеньки.

Когда он подъехал и вышел к Наде с зонтом, она как-то странно на него посмотрела, непривычно серьёзно, пронизывающе.

— Знаешь, какое стихотворение про весну моё любимое?.. Даже не стихотворение, это проза.

Дмитрий молчал, просто смотрел на неё. А девушка на мгновение зажмурилась, делая глубокий вдох:

— «… Весна идёт. Весна! И звёзды в небе по кулаку. Удивительно близкие звёзды. Кажется, протяни руку, подпрыгни повыше — и сорвёшь, как яблоко. Только бы руки не обожгло…»

Замолчала, шагнула под зонт. Дмитрий притянул девушку к себе:

— Мне понравилось, особенно в твоём исполнении.

— Льстишь.

— Не имею такой привычки. Сразу видно, что вещь любимая, ты каждое слово проживала, даже руки двигались, как будто и правда звёзды срывала… И ведь это твой маленький секрет, да? — Демьянинов почти касался губами её уха. — А хочешь, я взамен открою свой? Покажу тебе одно из красивейших мест в Междумирье, где часто бываю.

— Хочу.

Дмитрий привёл Надю в лес — старый, реликтовый. Привычно опустился на поваленное дерево, которое лесничий специально оставил в качестве скамейки. Демон целенаправленно молчал, дав человечке время оглядеться, лишь помог снять полупальто.