Он знал, что будет дальше. Наяву, оказавшись в этом зале, Дерек услышал какой-то шорох за спиной. Нападения не последовало. Это были дети Мейерна, которые услышали предсмертные вопли сторонников папаши и попытались спрятаться от убийцы. Рыжий болван был настолько уверен в победе, что даже не вывез их из особняка.

Но во сне тоненькая девочка-подросток и вихрастый мальчишка не появлялись.

С лезвий сабель капала кровь. Дерек смотрел на свое отражение и понимал, что это – дом, полный мертвецов, мрачная комната с зеркалом, окровавленное оружие, которое, казалось, приросло к рукам – будет с ним навсегда. И в этот момент ткань сна вдруг натянулась и разорвалась, изменив привычное развитие событий: он услышал знакомые шаги.

Дерек обернулся. Скрипнула дверь, и в комнату вошла Вера.

За время, прошедшее с их разлуки, она нисколько не изменилась, разве что каштановые волосы слегка посветлели – должно быть, выгорели на солнце. Хотя какое может быть солнце в Хаоме осенью и зимой? Только дожди и туманы, а потом снег…

– Привет, – улыбнулась Вера. – А что ты здесь делаешь?

Дерек растерянно посмотрел на сабли в руках, словно впервые увидел собственное оружие. Осторожно, так, чтоб не звякнули, опустил их на пол и ответил:

– Работаю. Я работаю, Вера. Выполняю приказ его величества Пауля.

– Пауль ведь умер, – напомнила Вера, и Дерек ошеломленно понял, что так оно и есть. Короля, отдававшего ему приказы, больше нет. – Убит собственным сыном. Впрочем, и сыновья его тоже умерли. Все кончено.

– А мы живы, – негромко откликнулся Дерек и почти испуганно спросил: – Вера, как ты сюда попала?

Вера посмотрела ему в лицо, и на ее губах появилась смущенная, какая-то детская улыбка. Как у Аурики – имя выплыло из памяти, но Дерек сейчас не знал, кто такая эта Аурика. Не знал, и знать не хотел. Вера наконец-то была рядом, пусть во сне, но рядом.

– Ничего особенного, я просто вошла через черный ход, – ответила Вера. Подойдя к Дереку вплотную, она дотронулась до его щеки кончиками пальцев, стирая мазок чужой крови, и это невесомое прикосновение было как удар – резкий, выбивающий дух. Дерек сжал узкое девичье запястье, и оно никуда не исчезло, Вера была живым человеком, Вера снова была с ним.

– Ты вернулась, да? – спросил он, смутно подозревая, что у него сейчас до невозможности дурацкий вид. Что поделать, в любви даже самые умные люди иногда оказываются полными идиотами. Вера улыбнулась и посмотрела на него так, что Дерек поверил всем сердцем: она действительно вернулась, она с ним, все хорошо.

– Да, – просто ответила она. – Я вернулась.

Все было, как раньше. Губы Веры были мягкими и теплыми, и поцелуй был живым, настоящим и искренним. Дерек сжал Веру в объятиях, еще успел удивиться тому, что она оказалась такой напряженной, почти окаменевшей, а потом над головой загрохотал гром, и лицо обожгло.

Дерек, которого вытряхнуло в реальность, не сразу понял, что происходит, кто эта девушка в его руках, и почему она зажмурилась, словно в ожидании удара. Потом он окончательно пришел в себя, узнал Аурику, понял, что она только что закатила ему пощечину, и растерянно спросил:

– Что случилось?

Девушка шмыгнула носом, и из-под острых черных ресниц выкатилась слеза. Пробежала по щеке, сорвалась на кружево сорочки.

– Отпустите меня, – прошептала Аурика. – Бога ради, отпустите меня.

Дерек выпустил ее, сел на кровати. Да, выражение «сгорать со стыда» было не простой метафорой.

– Что я сделал? – спросил он. Аурика смахнула слезу и села к нему спиной.

– Вы меня поцеловали, – ответила она. – Ну, то есть сперва вскрикнули, как всегда, я потрясла вас за плечо, а вы… в общем, поцеловали меня.

Дьявольщина, какая досада… Не могла Вера ему присниться, никак не могла. Она была счастлива с новым мужем, и, по-хорошему, о ней следовало забыть, выкинуть из головы, чтоб не пугать порядочную девушку, которая делает свою работу лучше всех, кого он нанимал раньше.

– Мне приснилась жена, – глухо сказал Дерек. Тотчас же поправился: – Бывшая жена. Я, должно быть, подумал, что вы – это она. Простите, Аурика, я виноват перед вами. Я сожалею.

Девушка всхлипнула и промолвила:

– Я знала, что именно к этому все идет. Я знала.

– Нет, – твердо откликнулся Дерек. – Нет, ничего подобного, – Аурика снова всхлипнула, и он торопливо добавил: – Я не беру женщин ни силой, ни обманом. Пожалуйста, поверьте мне. Думаю, вы успели убедиться в том, что мне можно верить.

Фраза прозвучала невероятно двусмысленно. Некоторое время девушка молчала, а потом ответила:

– Хорошо, Дерек, я вам верю.

С этими словами Аурика поднялась с кровати и быстрым шагом направилась в сторону кресла. Решительно накинув халат, она подошла к шкафу и вооружилась тростью Дерека, затем угрюмо села, скрестила руки на груди и заявила:

– Буду нести вахту здесь. Если что – толкну.

И Аурика продемонстрировала трость в знак серьезности своих намерений. Сцена выглядела почти водевильной: бывшего министра инквизиции, страх и ужас всея Хаомы, будут пиночить тростью. И кто? Не враг, не политический противник, не какая-нибудь отчаянная злонамеренная ведьма, а наемная работница, девушка восемнадцати лет от роду.

– Бога ради, лишь бы вам было спокойно, – Дерек пожал плечами, опустился обратно на кровать и произнес: – Я надеюсь, вы все-таки простите меня. Этого больше не повторится.

Аурика одарила его таким взглядом, что впору было сгореть или провалиться отсюда прямо в подвал, но ответила только:

– Доброй ночи.

Парадная зимняя форма инквизиции очень красива: алый плащ с меховым воротником, черный мундир с золотыми застежками-разговорами – а если вдобавок все это надето на статного мужчину, то пишите пропало, пришла погибель для барышень. Неудивительно, что дюжина крепких ребят в красном, пришедшая к отделению полиции, произвела в городе фурор. Дамы и девицы строили глазки, едва не вываливаясь из окон, отчаянно кокетничали и, отринув ложную скромность, зазывали в гости на глинтвейн и «кое-что погорячее». В такую гадкую погоду обязательно надо согреваться – а кто согреет лучше юной и на все готовой красавицы? Артефакторы в простеньких серых пальтишках не пользовались таким успехом, угрюмо тащили свои рюкзаки и ящики и, судя по их печальным лицам, особенно остро чувствовали неравенство с коллегами. Ведь вроде бы работают в одном направлении и в одном ведомстве, но кому-то везет больше, а кому-то совсем не везет…

Командиром особого отряда был Маркус Хелленберт, и Дерек, увидев его высоченную фигуру, лихо сдвинутую набок шапку и дерзко подкрученные усы, мысленно пообещал, что сегодня же отправится в собор и поставит пудовую свечку святой Марфе, покровительнице неудачников. Сам Хелленберт! Лихой, наглый и бесстрашный, не боявшийся ни Бога, ни Дьявола, готовый на любую авантюру – лучшего выбора и представить было нельзя.