– Он умер, – промолвила Аурика, когда истерика прошла, и она смогла говорить. Дерек кивнул.

– Да. Я его убил.

– Ты спишь с саблями, да?

– Нет. Они здесь сбоку, под кроватью. Взял, когда понял, что там что-то неладно.

– Это Прокл, редактор газеты. Он пришел, чтоб его убили, – всхлипнула Аурика. – Он не хотел служить Манипулятору.

Она провела ладонями по лицу, вытирая слезы, и продолжала:

– Его сделало упырем мндигва, какое-то вещество. Прокл говорит, что Манипулятор хочет развязать войну людей и оборотней для прикрытия. И это, и кровь девушек ему нужно для поисков чего-то, что находится под городом.

Выпалив все это на одном дыхании, Аурика поняла, насколько вымоталась за эти несколько дней. Сейчас у нее попросту не осталось сил, их будто бы выпили.

– Мне так жаль его, – выдохнула Аурика. – Что такое мндигва? Что это за яд?

Дерек неопределенно пожал плечами. Задумчиво погладил Аурику по руке, словно в очередной раз хотел убедиться, что с ней все в порядке.

– Не знаю. Должно быть, что-то южное. Там какой только дряни нет, – он вдруг прикоснулся губами к ее виску и добавил: – Выясним. Мы все это обязательно выясним. А пока спи. Я тут, с тобой.

 Аурика подумала, что сейчас ей нужно именно это – объятия живого человека, которые помогут убедиться, что и сама она до сих пор жива. Она так и заснула у Дерека на руках, и потом, когда во сне над ней вновь воздвиглась тень мертвеца, бывший министр Тобби тронул Аурику за плечо.

И тьма отступила.

На следующий день морозы слегка уняли свою ярость, но, вопреки опасениям обывателей, новых нападений больше не было. В городе воцарилось сонное спокойствие – конечно, патрули с улиц никуда не делись, но активные граждане, записавшиеся в народную дружину, так и не обнаружили ничего особенного во время своих ночных дежурств. Тобби, убивший упыря, оказался окружен почти религиозным почитанием. Ну еще бы, человек собственноручно избавил город от монстра!

Никто не хотел задумываться о том, что Манипулятор до сих пор на свободе. Это было слишком страшно и неприятно.

Спустя два дня после появления Прокла и его упокоения, Дерек утром поднялся с кровати и первым делом полез в кошелек. Аурика, которая почти дочитала «Начала натуральной философии», удивленно смотрела, как он отсчитывает рыжие ассигнации.

– Что это? – удивленно спросила Аурика. Дерек посмотрел на нее с таким же удивлением.

– Как что? – спросил он. – Твое жалование. Тысяча карун, как мы и условились.

– Ах, да, – Аурика словно опомнилась. Ведь и в самом деле она работала за зарплату, пришло время эту зарплату получать, и Дерек скрупулезно выплатил нужную сумму. – Да, – повторила Аурика. – Спасибо.

Дерек ободряюще улыбнулся и отправился в уборную.

Аурика обнаружила, что эти деньги почему-то ее расстроили. Она так и не смогла объяснить себе, что именно не так, но охватившее ее чувство было тоскливым и горьким. Некоторое время она задумчиво смотрела на свою первую зарплату, а затем решила воспользоваться старым испытанным средством для успокоения нервов – пойти по магазинам.

Леди всегда остается леди, даже в рубище, но леди никогда не упускает возможности принарядиться. К тому же через два дня бургомистр устраивал зимний предновогодний бал, и Аурика понимала, что к ней как к супруге городского героя будет приковано всеобщее внимание.

Она наткнулась на большой ящик в самом дальнем углу шкафа, когда после завтрака стала собираться на прогулку и искать перчатки, пропавшие невесть куда, и совершила первую ошибку, решив вытащить его. То, что это ошибка, Аурика поняла уже потом. Ящик был тяжелым, всем своим видом так и кричал, что он солидная и очень важная вещь, и Аурика очень удивилась тому, что на нем простой, даже примитивный замок. С ключом, торчащим из замочной скважины.

«Открой меня, – шепнул чей-то призрачный голос. – Открой. Тебе понравится».

Второй ошибкой было то, что Аурика нажала на пуговку замка, и крышка бесшумно приподнялась, открывая таинственное содержимое. «Я же не делаю ничего плохого», – подумала Аурика, и первый предмет буквально выпрыгнул ей в руку.

Ящик был заполнен плоскими стеклянными контейнерами, и в том, который сейчас лежал на ладони Аурики, была седая прядь волос и квадратный кусочек чего-то, подозрительно похожего на человеческую кожу. Аурика смотрела и не могла отвести взгляд, и страх, медленно нараставший в животе, перехватывал дыхание.

Это ведь не может быть человеческой кожей. Не может. Это ненастоящее. Но вот светлая родинка, вот почти прозрачные белые волоски…

– Настоящее, – услышала Аурика. – Он снял с меня кожу, когда я еще была жива. Я была царицей болот и топей, я правила над темными заводями, я заклинала лихорадку и насылала чумных крыс, я пила молоко мертвых коров и душила первенцев. Он пригвоздил меня копьем к сухому дереву Ктор и срезал клок кожи со спины.

Картинка немедленно всплыла перед глазами: заболоченный лес, вечер, луна, ползущая над деревьями. Вот молодая женщина какой-то пронзительной, жестокой красоты – и неясно, жива она или нет. Сухое дерево заламывает руки над ее головой, ветер перебирает растрепанные волосы. Женщина остается неподвижной. Вся ее власть и сила утекли прочь – не вернуть, как ни старайся.

Аурика выронила контейнер, и наваждение исчезло. Не стало ни болота, ни вечера, ни тяжелого душного ветра с запахом тины и пролитой крови – она снова сидела на полу в спальне, в окно заглядывало веселое зимнее солнце, с улицы доносился детский смех – соседские малыши бросались снежками. Аурика вдруг увидела, что у нее дрожат руки – дрожат настолько сильно, что контейнер почти вываливается из пальцев.

Третьей ошибкой было то, что она вынула еще один контейнер. Огненно-рыжая прядь волос, кусочек кожи с поблекшей татуировкой – скорпион на монете. Женский голос в голове Аурики рассмеялся, пронзительно и злобно.

– Мы не принимали его всерьез! Никто не принимал его всерьез! Какую опасность может представлять этот хлыщ? А он задушил меня моей собственной косой… – голос всхлипнул, теряя ярость и напор. – И я ничего не смогла сделать.

Словно глядя на себя со стороны, Аурика убрала контейнеры назад в ящик – не стоило лезть в шкаф, не стоило ворошить чужие омерзительные тайны, не стоило, не стоило. Человек, с которым она спит, действительно ненормальный, действительно изувер и извращенец, с кем же она умудрилась связаться, Господи… Одно дело – бороться со злом, и те, кто насылает мор на ни в чем не повинных людей, достойны только смерти. Но совсем другое – нежно хранить куски их кожи. Наносить мертвым увечья.

Это было отвратительно. Настолько, что Аурику едва не вырвало.