Вернон вновь улыбнулся, но его глаза остались серьезными и трезвыми, хотя запах говорил о том, что доктор уже успел как следует поклониться хмельным духам.

– Людей стоит принимать такими, какие они есть. И либо оставаться с ними, либо идти своей дорогой, – с тихой печалью произнес Вернон. – Впрочем, вы и без меня в курсе. Как еще можно жить с Вангейнским палачом, если не смиряться с его особенностями?

Сегодня утром, после того, как Дерек ушел в полицейский участок, Аурика заглянула в шкаф, но ящика со страшной коллекцией не обнаружила. Она не обольщалась: вряд ли он взял и отвез все на свалку, просто перепрятал так, чтобы Аурика не нашла. Убрал куда-нибудь на чердак или в подвал. Почему-то ей стало легче: когда не видишь, можно представить, что этого нет. Что миниатюрного персонального кладбища Дерека Тобби не существует, и Аурике все просто приснилось. Бывают ведь страшные сны, после которых весь день ходишь сама не своя, не в силах найти себе места – вот и это был такой же сон.

– Я не люблю прятать голову в песок, – сказала Аурика, тотчас же напомнив себе, что именно этим и занимается, стараясь не думать о жуткой коллекции. – Но и не люблю молчать, если мне что-то не нравится.

– То есть, вы и мужу делаете внушения, когда бываете им недовольны? С этакой важной строгостью законной супруги? – удивился Вернон.

Аурика невольно улыбнулась. Что случилось бы, попробуй она попросить Дерека избавиться от коллекции? Как минимум он сказал бы, что не следует совать нос не в свое дело. А как максимум… нет, лучше подумать о чем-то более приятном и спокойном. Спрятать голову в песок, да поглубже.

Мимо бесшумно прошел слуга с бутылками вина и бокалами на большом подносе. В дальнем углу зала расхохотались: кто-то отколол удачную шутку. Праздник все равно остается праздником, даже если рядом неслышно бродят чудовища и заглядывают в окна. Или самые страшные чудовища живут в человеческих душах, а не где-то за гранью реальности?

– Разумеется, говорю. Это мой непосредственный долг и обязанность как хорошей жены, – улыбнулась Аурика и добавила без паузы: – Вы очень ловко делаете вид, что забыли про мой вопрос, Август.

Взгляд Вернона стал тяжелым и цепким. Аурика оказалась не так проста, как ему бы хотелось: он давно успел это понять, и теперь просто убедился в очередной раз. Мимо прошел слуга с подносом, но Вернон отрицательно качнул головой.

– А зачем вам мндигва? – поинтересовался он, когда слуга отошел к поманившим его дамам. – Хотите кого-то погрузить в летаргический сон?

– Видела упоминание об этом зелье в «Истории южной Лекии», – быстро нашлась Аурика. – Но без деталей.

– Как это мило, – ухмыльнулся Вернон. Разумеется, он понял, что Аурика соврала. – Юная леди читает книги по истории вместо вышивания и сплетен с подружками.

– Вы отпугнули мою подружку, – парировала Аурика. Племянница полицмейстера сейчас нашла себе компанию среди девиц, обсуждающих способы гадания на женихов. Полезное дело, если вдуматься. Одна из девушек уже вынула зеркальце из расшитого южным бисером ридикюльчика и показывала, как надо его правильно держать, чтоб в прозрачной глади появилось отражение суженого–ряженого. – Итак?

– Это яд одноименного южного растения, – сухо сказал Вернон тоном ученого за кафедрой лектория. – Добывается, насколько я помню, из листьев. Такие толстые, мясистые листья… Вводит человека в кому, неотличимую от смерти. После похорон заказчик выкапывает труп и оживляет при помощи определенных техник. Но в наших краях, разумеется, мндигва не растет. Ей тут слишком холодно. А теперь скажите, почему это вас интересует на самом деле?

Аурика улыбнулась.

– Исключительно в познавательных целях, – искренне ответила она. – Я вообще любопытна от природы.

– О, я в этом убедился, когда имел глупость пойти с вами в катакомбы, – Вернон поморщился, явно вспомнив общение с Дереком. – В ваших краях все такие любопытные? Откуда вы родом, кстати?

– Из Запольских земель, – ответила Аурика. – Далеко отсюда.

– Я жил еще дальше, – вздохнул Вернон, и в его голосе прозвучала неподдельная печаль. – Большое Приморье – знаете, где это?

Аурика кивнула. Большое Приморье было крошечным полуостровом, этакой каменной запятой на южном подбрюшье материка. «Юг, – подумала Аурика. – Причем довольно дикий юг. И там вполне можно обнаружить мндигву».

Она провела вчерашний день в библиотеке и вычитала про это ядовитое растение намного больше, чем собиралась показывать доктору Вернону. В том числе и о том, что в Большом Приморье находится один из очагов произрастания мндигвы.

– Вы, наверно, давно не были дома, – с сочувствием сказала Аурика. Вернон неопределенно пожал плечами.

– Не сказать, что очень, – произнес он. – Я выбирался весной на похороны однокашника. Печальный повод вернуться на родину.

Аурика не могла с этим не согласиться. Мысленно отметив, что убийства начались как раз по весне, она призналась:

– А меня родители выгнали из дому. Во мне открылись способности к некромантии, и дома был страшный скандал. Так что даже не знаю, когда я смогу вернуться. И смогу ли вообще.

«Должно быть, никогда», – печально подумала Аурика. Некромантка и супруга Вангейнского палача. Родители и на порог не пустят.

– Мне жаль, – Вернон взял Аурику за руку, мягко погладил по запястью. – Но, возможно, они простят вас? Вы пробовали помириться?

– Все собираюсь им написать, – призналась Аурика. – Но никак…

Она не договорила: в гостиную вошел Дерек с полицией и, бегло осмотрев негромко беседующих гостей бургомистра, быстрым шагом двинулся в сторону Аурики.

– Доктор Вернон, – произнес он, подойдя, – вы арестованы.

И офицер Мавгалли, топавший за ним, сразу же вытащил наручники.

Из-за того, что доктора Вернона уволокли в участок, придавая скорость пинками и заушениями, вскрытие офицера Гресяна было перенесено на неопределенный срок. Стоя в прозекторской перед столом для вскрытия, Аурика смотрела на мертвого Эдварда и с трудом сдерживала слезы. Мавгалли, топтавшийся в дверях и нервно крутивший в руках форменную кепку, промолвил:

– Госпожа Тобби, может, вам все-таки не стоит…

Сейчас Гресян казался совсем молодым, не мужчиной, а подростком, которого по какой-то злой и нелепой случайности забросило сюда, на этот ледяной стол. Хмурый работник анатомического театра подготовил тело для вскрытия, и Аурика, с жалостью глядя на мертвеца, думала, что все гадкое безобразие смерти заключается как раз в том, что она обнажает, но не дает возможности ни защититься, ни прикрыть свою наготу. Руки Гресяна тяжело вытянулись вдоль тела, и весь он был похож на марионетку, которую скоро уберут в коробку и уже никогда не достанут.