– Нас было больше, – объяснил Макс. – Но в последнее время мы сократили штат. Цезарь вместе со своим другом Моргенталем, который ничем не лучше его самого, действительно собирался превратить Маласпину в специализированную клинику…

– А я вот вспомнил о том, что вы мне соблаговолили рассказать в Круа-От. Вашим настоящим шефом был не Цезарь, а кто-то другой, верно?

– Да. Им был тот, кто в то время умирал в большой комнате на первом этаже замка, старый Луиджи Катанеи, отец Лукреции и Цезаря. Настоящий глава клана. Но его сын хотел получить как можно больше средств, чтобы переехать жить в Бразилию с Лукрецией и со мной. А здесь… Здесь со временем атмосфера изменилась. Моргенталь требовал больших денег! К тому же нашли еще более фантастического хирурга, чем профессор Цендер. Кстати, именно Лукреция потребовала, чтобы я привез его во время отсутствия Цезаря, но он ей не понравился и…

– Продолжение нам известно, – сказал Альдо. – Он у нас на вилле, куда мы собираемся перевезти также моего тестя и господина Бюто… Хотя последнему, вероятно, понадобится медицинская помощь в настоящей клинике…

– Умоляю вас, мой дорогой Альдо, – раздался слабый голос, – больше никаких клиник… Если здесь профессор Цендер, он сумеет поставить меня на ноги!

– Есть новости! – сообщила План-Крепэн, выходившая из комнаты буквально на пару минут. – Цендер, вероятно, осуществил свой план. Подъехали три полицейские машины. Они быстро наведут здесь порядок!

Реакция Альдо была мгновенной.

– Бегите! – приказал он, поворачиваясь к Максу. – Берите все, что сможете унести, и уходите! Это будет несправедливо, если вы заплатите за всех!

Но мужчина с полуулыбкой покачал головой.

– Благодарю… Но только вместе с ней! Я пойду к Лукреции!

Он убежал, а внизу захлопали двери и раздались голоса. Охваченный неприятным предчувствием, Альдо бросился вслед за Максом. Он сбегал по лестнице, когда один за другим прозвучали два выстрела…

Перед тем, как выстрелить, Макс, должно быть, обнял Лукрецию. Ей он выстрелил в сердце, себе – в голову. Они так и не разжали объятия…

В декольте женщины солнечный луч заиграл на золотой химере и зажег изумруды Борджиа…

Сраженный умелым ударом кулака, Уишбоун лежал у ног пары.

Стоя среди этой бойни, Морозини почти не удивился, увидев, что вместе с полицейскими приехали комиссар Ланглуа и начальник цюрихской полиции Вюрмли.

Три недели спустя Альдо увозил Ги обратно в Венецию…

«Драма в Лугано», «Кровавое дело виллы Маласпина», «Конец последних Борджиа», «Химера Борджиа снова нанесла удар»… Такие и им подобные заголовки наводнили прессу многих стран, а история, превратившаяся усилиями журналистов в роман с продолжением, наделала много шума… Сплоченными рядами собратья по перу осаждали виллу Адриана, несмотря на полицейские кордоны и даже подкрепление, вызванное комиссаром Джулиано, отвечавшим за порядок в кантоне Тессин.

Желая максимально оградить от этой шумихи госпожу де Соммьер, мадемуазель дю План-Крепэн – хотя она как раз совсем не возражала против капельки славы! – и особенно Ги Бюто, комиссар Ланглуа посадил их в первый же поезд и отправил в Париж, предварительно записав данные ими показания. С ними ехал и Альдо, которому не терпелось как можно быстрее поручить своего старого друга заботам профессора Дьелафуа, дважды вытаскивающего с того света его самого. Бюто отвезли к поезду в карете «Скорой помощи», но не в той, что осталась стоять в гараже Маласпины, превратившись в вещественное доказательство.

А в итоге в распоряжении комиссара Джулиано остались лишь Корнелиус Уишбоун, профессор де Комбо-Рокелор, Болеслав, разумеется, и Адальбер, задержавшийся для того, что корректировать иногда слишком лиричные рассказы этой троицы… Он не спешил с отъездом еще и потому, чтобы по молчаливому уговору с техасцем устроить достойные похороны для той, что некогда была ослепительной Торелли, и кого они оба так страстно любили. Ее должны были похоронить вместе с химерой, которую Уишбоун когда-то подарил ей…

Когда перед отъездом зять зашел к нему попрощаться, Кледерман не стал скрывать своего разочарования.

– Хотя я отлично понимаю ваши мотивы, Альдо, я все же надеялся на наше совместное возвращение в Цюрих.

– Уверен, что вас там ждет нежный прием, Мориц, но…

– Позвольте мне договорить, прошу вас! Вы полагаете, что Лиза немедленно ко мне приедет, и я знаю, как плохо она с вами обошлась. Видаль-Пеликорн мне все рассказал, в том числе и о разводе, и о ее намерении сменить религию, чтобы непременно добиться расторжения брака…

– Винить за это я могу только себя. Какая достойная женщина примирится с предательством? Я не могу сердиться на нее за это. У меня нет такого права.

– Скажем так: вы оба были виноваты. И не забывайте о том, что этот Моргенталь, которым я собираюсь заняться, накачал ее наркотиками. Но я снова с вами, и отказывать вам в том, что без вашего участия этого воскрешения бы не произошло, было бы несправедливо! Проводите дорогую маркизу и возвращайтесь ко мне.

– Нет, Мориц! Лиза любит вас всем сердцем, а мое присутствие ей не по душе! Она будет сдерживать свои эмоции, а я этого не хочу. У нее есть право одной насладиться своим счастьем. И я настоятельно прошу вас не говорить с ней обо мне!

– Вы просите о невозможном! Как рассказать о моем спасении и не упомянуть о вас? Позвольте вам сказать, что это очень глупо!

– Я так не думаю! Поймите же, что помимо счастья от встречи с вами Лиза узнает и о том, что это я убил Гаспара Гринделя, которого она очень любила. Она не увидит в этом ничего, кроме замаскированной мести! Нет, мой дорогой друг, не просите меня быть третьим, когда она приедет и бросится в ваши объятия, плача от радости. Не портите ей эту минуту, и пусть все идет своим чередом!

– Но, черт побери, по приказу «дорогого» кузена в вас стреляли! И едва не убили, если я правильно понял?

– Да, это так, но на то, несомненно, была воля Божья! Пусть Он все решит!

– Какой упрямец! И вы бросаете меня, отдав в руки Цендера? Он настаивает на том, чтобы на несколько дней запихнуть меня в свою клинику и полностью проверить, как старый драндулет… А мне так хочется вернуться домой! Я почти в отличной форме!

– Не ворчите! Слушайтесь его! Вы будете себя чувствовать еще лучше…

Альдо тоже очень бы хотелось вернуться к себе домой. Вот уже несколько месяцев он не видел Венецию, столь любимый им город, но теперь к его желанию примешивалось опасение. Он боялся найти там только печаль, запустение и одиночество. О, его дворец будет по-прежнему радовать глаз своей незыблемой красой, Альдо не сомневался в том, что его старые слуги будут следить за этим, но что будет с душой дома? Он сам отсутствовал, похищение Ги лишило его антикварный магазин второго хозяина. Оставался только молодой Пизани. Слишком молодой для того, что вести дело такого масштаба. Если допустить, что похищение его доверенного в делах не сопровождалось нанесением урона и кражей! Что касается личной жизни Альдо, то это была катастрофа. Ни жены, ни детей! Во дворце должна была царить самая страшная тишина, тишина отсутствия…

Если бы не состояние Ги Бюто, тревожащее Альдо, Морозини сразу же вернулся бы в Венецию, чтобы обрести в напряженной работе если не забвение – это было невозможно! – то хотя бы былую страсть к драгоценным камням и творениям великих мастеров прошлого… Но он чувствовал себя усталым, его охватила такая тоска, которой он прежде не знал и с которой у него не было даже желания бороться…

– Ты просто нуждаешься в отдыхе, в настоящем отдыхе! – поставила диагноз тетушка Амели, наблюдавшая за ним.

– Может быть, в вечном покое?

– Глупец! Я ненавижу эти шутки, попахивающие дурновкусием! Ты забываешь о том, что еще полностью не поправился после ранения, когда пустился в эту изнурительную для тела и для души авантюру! Это хорошо, что ты решил поставить нашего дорого Бюто на ноги перед возвращением в Венецию и к твоей обычной жизни…