— Слушай, я пойму, если ты сейчас откажешься, — снова начал он.

— Зато я не пойму, если откажешься ты, — отрезала она. — Сколько можно делать из меня хрустальную сахарницу!

— Просто я не хочу, чтобы потом ты жалела…

— Значит так. Если ты сейчас же не вернешься в кровать и не сделаешь свою мужскую работу, клянусь, я в таком виде выйду из дома и найду того, кто сделает.

— Тогда, боюсь, у меня и правда нет выхода, — улыбнулся Антон.

В первое мгновение Раде показалось, что она никак не может вдохнуть. Болезненное давление никак не прекращалось, она закусила губу и попыталась податься навстречу, вцепившись ногтями в его плечи. Только не останавливайся, давай же, не останавливайся! От боли защипало в носу, и глаза наполнились слезами. Внезапно все прекратилось.

Антон опирался на руки и всматривался в ее лицо.

— Господи, Рада… — прошептал он. — Ты … Это что — первый раз?..

— Ну и что? — воинственно спросила она.

— Почему ты мне не сказала?

— Чтобы ты, как обычно, сбежал? Давай, беги, мне не привыкать, — безразлично ответила она и отвернулась, чтобы он не увидел слез.

— Рада, милая, не плачь!

— А что мне, смеяться что ли? Даже это у меня не выходит по-человечески.

— Я никуда не уйду. И не сбегу. Мы все сделаем, как надо. Доверься мне. Надо только чуть-чуть подождать, — Антон устроился поудобнее, стараясь перенести вес на руки, чтобы ей не было тяжело.

— Мне жутко стыдно, — прошептала Рада, шмыгнув носом.

— Зря, — сказал Антон. — По-настоящему стыдно было мне в детском саду, когда я от страха описался на новогоднем утреннике.

— Помню-помню эту историю. Только почему-то мне кажется, что ты ее придумал, чтобы поддержать меня в трудную минуту. Потому что обычно я выполняю обязанности всенародного посмешища.

— Да ладно тебе.

— Нет, ты вспомни! Я ведь только недавно рухнула перед деловым бомондом. А о детстве и говорить страшно! Чего только стоит случай, когда я тайком ездила купаться и потеряла в пруду трусы. А на велосипеде в забор? А когда подо мной треснуло сиденье стула, и я провалилась в этот круг? И застряла? Я думала, Саня Баронов задохнется от смеха. Ты, кстати, один тогда не смеялся. Представляю, каких нечеловеческих усилий тебе это стоило.

— Нечеловеческих усилий мне стоило не оторвать Сане уши, потому что именно он тогда ножовкой подпилил сиденье снизу.

— Саня?! Я его найду и убью, я клянусь тебе! Пусть только… — Рада вдруг судорожно втянула воздух от мгновенной резкой боли. Она не сразу поняла, что произошло. — Ты что, уже?..

— Вот видишь, ничего страшного.

— Вроде… — она прислушивалась к новым ощущениям. — Ну и опыт у тебя, наверное! Могу себе представить, какой строй невинных девушек прошел через твою…

— Нет, ты просто невыносимый субъект! — вздохнул Антон и заставил ее молчать поцелуем.

Рада проснулась в состоянии полного умиротворения. Во сне она видела себя ребенком, бегала в старых красных сандалиях через поле и каталась верхом на козе.

Она потянулась и удобно устроилась на боку. За окном светило солнце, и только запотевшие стекла напоминали об осени. Тихо щелкал масляный обогреватель. Подперев голову рукой, Рада стала смотреть, как спит Антон. Раньше она часто фантазировала о том, каково это будет: лежать с ним рядом, просыпаться вместе. Целовать его. В реальности все было иначе. Даже лучше, чем в мечтах, потому что по-настоящему. Рада не могла поверить своим глазам. Разве еще вчера она могла бы представить, что будет заниматься с ним любовью? Да она бы плюнула в лицо тому, кто осмелился бы сказать ей о чувствах к Антону. Но стоило ему прикоснуться к ней, как она осознала, что никогда не переставала любить.

Интересно, что теперь будет? Что скажет Антон, когда проснется? Будут ли они встречаться? Или сразу жить вместе? А может, Антон испугается того, что сделал? Нет. Она тряхнула головой и зажмурилась. Такого не будет. Он ведь не испугался вчера. Он знал, что делает. А просто так, ради развлечения, Антон не пошел бы на секс, по крайней мере, не с ней. Он не из тех, кто «поматросил и бросил».

«Все будет хорошо», — вдруг поняла она и улыбнулась, глядя на знакомые черты лица, стараясь врезать в память этот момент. Они поговорят и вместе решат, что делать. Конечно, он не влюблен в нее. Но ведь они не чужие люди, и вчера он ясно дал понять, что она ему нравится. Они придут к Денису, все объяснят, и тот не станет возражать. Все будет хорошо.

Раде жутко хотелось поцеловать Тоху, погладить по щеке, обнять изо всех сил. Но она не стала будить любимого, а решила устроить сюрприз. Она надела шелковую сорочку, — теперь это будет самая счастливая ее вещь! — и отправилась готовить завтрак.

Холодильник пустовал. Зато в шкафу с запасами ей удалось отыскать сладкие сухари с изюмом и банку консервированных персиков. Пока закипал чайник, Рада достала поднос, разложила на тарелке кусочки персиков, достала несколько сухарей. Потом почистила зубы, умылась, привела в порядок волосы и налила две кружки кофе.

Когда она вернулась в спальню, Антон еще спал. И снова девушкой овладела гордость, потому что этот роскошный мужчина в кровати принадлежал ей. Она поставила поднос на тумбочку и залезла рукой под одеяло. Кончиками пальцев она провела по его груди, погладила живот и стала спускаться вниз. Антон улыбнулся во сне, а потом резко открыл глаза и поднял голову.

— Рада? О, Господи! — он откинулся на подушку. Видимо, он осознал, где находится, и что случилось ночью.

— И тебе доброе утро, — улыбнулась она. — И прекрати уже без конца вспоминать Бога, когда меня видишь. Не такая уж я и страшная.

— Просто когда ты рядом, остается надеяться только на Него.

— Очень мило. А я вот принесла тебе завтрак в постель. Не разносолы, конечно, но лучшее из того, что смогла найти.

— Спасибо. Я люблю персики из банки.

Антон сел в кровати и поставил на колени поднос.

— Присоединишься? — спросил он с набитым ртом.

— Еще как, — сказала она и присела рядом.

Когда скудный завтрак закончился, он убрал поднос и повернулся к Раде.

— Нам надо поговорить.

— Прямо сейчас?

— А когда еще?

— Ну, скажем, через полчаса. Или через час, — она хитро улыбнулась.

— Рада!..

— Что Рада? Рада ничего, — она потянулась и легонько поцеловала его в уголок губ.

Он жадно ответил на поцелуй, рывком подмяв ее под себя.

Увлеченные ласками, они не слышали ни шороха гравия под колесами, ни звука открываемой двери. И когда Антон запустил руку под сорочку, они услышали возглас, который заставил их испуганно отпрянуть друг от друга.

— Вы что, совсем охренели? — на пороге комнаты стоял Денис.

Рада поспешно натянула одеяло.

— Денька, я… — Тоха пытался подобрать слова.

— Рада, выйди отсюда, — жестко сказал Денис, не отрывая взгляда от Антона.

— Но послушай… — попыталась возразить она.

— Рада, быстро.

— Денис, мы оба взрослые люди и можем делать все, что угодно.

— Ты уже показала, какая ты взрослая, — сказал Денис. — С тобой я потом поговорю. Выйди из комнаты.

— Тош, скажи ему! — взмолилась Рада. — Мы не должны оправдываться, пусть примет все, как есть.

Но Антон молчал, опустив глаза.

У нее все оборвалось внутри. Он все-таки струсил. Она молча встала с кровати и прошла мимо брата. Накинула куртку и вышла на крыльцо. Пурга приветственно замахала хвостом. Рада присела на ступеньку и почесала собаку за ухом.

— Пурга, он опять струсил, — пожаловалась Рада собаке. — Я не нужна ему. Все кончено, понимаешь?

Пурга смотрела на девушку большими глазами, которые казались печальными из-за обвисшей морды.

— Конечно, сейчас мой братец, главный поборник морали, устроит ему разнос. И он, поджав хвост, откажется от всего.

Рада встала и обошла дом, чтобы заглянуть в окно спальни. Антон в одних джинсах стоял посреди комнаты, понуро опустив голову, так что волосы упали на лоб, и держался за подбитую скулу. Денис метался из угла в угол и орал. До нее доносились приглушенные обрывки фраз.