— Не бойся за меня, любимый! — крикнула разъяренная Вэлура, убирая свои руки с талии принца. — Покажи им всем!

— Пропустите его, капитан! Это приказ.

Ошеломленный Аргот вскинул голову.

У дверей Храма на ступенях стоял Хельмос.

— Пропустите их всех. Таково было предсмертное повеление моего отца, и я выполню его. Пока мой брат и те, кто предпочел последовать за ним, будут оставаться за пределами города Внннингэля, никто не имеет права и пальцем тронуть их. Но если они возвратятся в город, то как явные приверженцы Пустоты они будут немедленно объявлены вне закона, схвачены и приговорены к смерти.

Аргот не сводил глаз с Дагнаруса, продолжая держать поводья его лошади.

— Опомнитесь, ваше величество! — крикнул Хельмосу капитан. — Мы должны схватить его сейчас, пока его злая сила не успела разрастись.

— Вы слышали приказ, капитан? Выполняйте его, — сказал Хельмос, голос которого от горя и страданий стал громким и хриплым. — Я — ваш король. Извольте мне подчиняться.

Аргот нехотя отпустил поводья.

— Можете ехать, — мрачно и глухо произнес он.

Дагнарус вложил меч в ножны. Бросая недобрые взгляды на принца, солдаты расступились. Дагнарус что-то шепнул лошади и пришпорил ее. Лошадь рванулась вперед. Народ бросился врассыпную, боясь оказаться на пути неистового скакуна. Сильвит и Гарет помчались следом. Эльф легко и свободно держался в седле, зато маг, качаясь из стороны в сторону, отчаянно цеплялся за Сильвита.

Цоканье копыт по брусчатке барабанной дробью отдавалось в умах и сердцах людей. Никто не шелохнулся, пока этот звук не растворился в жарком неподвижном воздухе. Только тогда оцепенение начало спадать, уступив место недоуменным взглядам. Собравшиеся как будто все еще отказывались верить в случившееся.

Сколько люди помнили, Тамарос всегда был королем. При его правлении жили их отцы и даже деды. Казалось, король вечен. И вот его не стало. В один миг они лишились привычной опоры. Еще утром в их жизни существовали уверенность и определенность. А теперь все это исчезло.

Они смотрели на ступени Храма, ожидая услышать, что скажет новый король. Однако Хельмоса на ступенях уже не было. Он вернулся к телу отца. Осиротевшие и испуганные, подданные Хельмоса поспешили по домам, чтобы, как в дни войны, понадежнее спрятать все ценное и проверить запасы провизии.

— Новый король допустил ошибку, — угрюмо произнес Аргот. — Дай-то боги, чтобы его величество не пожалел потом об этом.

— Такова была воля его умирающего отца, — сказал один из лейтенантов, несших службу внутри Храма. — Я своими ушами слышал последние слова Тамароса. Он приказал не трогать принца Дагнаруса.

— Никто не осудил бы нового короля, если бы он ослушался отцовского приказа. Тамарос-то мертв! — резко бросил Аргот и еще сильнее нахмурился. — Он теперь вдали от тягот нашего мира. А нам здесь жить. Попомните мои слова — нам еще придется расплачиваться за сыновнее послушание Хельмоса.

Хельмос вернулся к алтарю. Часть зрителей оставалась на своих местах. Одни пребывали в оцепенении от всего, что разыгралось у них на глазах. Другие ждали, надеясь на чудо или хотя бы на нечто, способное ободрить и успокоить их. Однако большинство зрителей успело покинуть амфитеатр. Им не терпелось побыстрее выговориться, разделить обуявший их ужас с родными и знакомыми.

Возле тела короля хлопотал врачеватель. Он закрыл Тамаросу невидящие глаза и теперь пытался хоть как-то выправить рот, перекошенный предсмертной судорогой. Владыки стояли в почетном карауле, ожидая распоряжений Хельмоса.

Прежде всего надо было увести из Храма королеву, которая без конца твердила, что хочет поговорить с Дагнарусом, и требовала немедленно привести принца. Когда ей осторожно сообщили, что ее супруг умер, Эмилия резко заявила:

— У него просто очередной приступ. Вскоре все пройдет и он встанет. Но где же мой сын? Почему он не идет ко мне?

— Горе сильно повлияло на ее рассудок. Отведите ее в замок, — сказал Хельмос, с грустью глядя на Эмилию. — Напоите ее маковым соком, пусть уснет.

— Дорогой мой, — сказала Анна, подойдя к мужу. Ее лицо было мокрым от слез. — Я так скорблю. Какая потеря.

Хельмос крепко обнял жену, чувствуя успокоение, исходящее от ее любви. Однако он не мог долго предаваться горю. Теперь он стал королем, и подданные уже толпились вокруг него со своими вопросами и нуждами. И все же им придется обождать. Вначале он должен отдать последние почести усопшему.

Хельмос вместе с Анной опустились на колени перед телом Тамароса. Взяв похолодевшие руки отца в свои, Хельмос громко молился, прося богов быть милосердными к его отцу и принять Тамароса в свой прекрасный мир, где он сможет воссоединиться с той, кого никогда не переставал любить. Произнеся слова молитвы, Хельмос сложил отцу руки на груди.

Затем он попытался помолиться о милосердии к своему брату и о прощении Дагнаруса, ибо знал, что отец наверняка попросил бы его это сделать. Но губы нового короля отказывались произносить такие слова. Даже в глубине сердца Хельмос не мог молиться за брата. Он вдруг понял: это боги препятствуют его молитве за Дагнаруса. Они не только отказывали принцу в милосердии, но даже не желали слушать просьб об этом.

Исполнив долг перед покойным, Хельмос перешел к заботам о живых. Он поднялся и взглянул на Владык, застывших в беззвучной молитве.

— Где господин Мабретон? — спросил Хельмос.

— Он уехал, ваше величество.

— Уехал? Куда? — потребовал ответа Хельмос, хотя и сам догадывался.

— Он уехал, чтобы отомстить за свою поруганную честь, ваше величество, — ответил Владыка из числа эльфов.

Хельмос помрачнел.

— Я же приказал не трогать моего брата.

— Ваши приказы распространяются только на людей, ваше величество. Господин Мабретон не обязан им подчиняться, — ответил эльф. — Он мог бы это сделать прямо здесь, но не сделал, поскольку Храм — священное место, где недопустимо кровопролитие.

Хельмос испытал тайное облегчение. Его тяготила двойственность положения. Будучи избранником Пустоты, его брат не имел права жить. И в то же время, умирая, отец потребовал не трогать Дагнаруса. Похоже, господин Мабретон переложил эту ношу на свои плечи.

— Что станет с госпожой Вэлурой? — спросил Хельмос.

Лицо эльфа окаменело.

— Ее постараются захватить живой. Если у нее осталась хоть капелька чести, она предпочтет смерть от руки опозоренного ею мужа. Можете не сомневаться, господин Мабретон удовлетворит ее просьбу. Если же она откажется, он силой доставит Вэлуру на родину и передаст родителям, которых она также опозорила и обрекла их Дом на разрушение. В качестве платы за позор муж имеет право забрать все их земли и иные владения. Если бы у нее были дети, господин Мабретон должен был бы убить и их.

— Боги милосердные! — воскликнула Анна. — Но разве дети виновны в преступлении матери?

— Вы правы, ваше величество, — поклонившись, ответил эльф. — Однако если жена опозорила мужа, у него не может быть полной уверенности и в том, что это — действительно его дети. Он не дерзнет доверить будущее своего рода незаконнорожденному. А теперь прошу меня простить, ваше величество. Господин Мабретон поручил мне известить Защитника Божественного о печальных событиях. Я должен немедленно отбыть. Если богам будет угодно, я сумею вовремя вернуться и присутствовать на похоронах вашего досточтимого отца.

— А что ожидает Сильвита? — поинтересовался Хельмос, вспомнив, что камергер принца решил разделить судьбу с Дагнарусом.

— Здесь, ваше величество, я не могу сказать вам что-либо определенное.

Владыка являлся верным сторонником Защитника и знал, что Сильвит и его семья пользуются у того особым расположением. Эльф подозревал, что Сильвит был при дворе Тамароса шпионом Защитника. Однако он не собирался делиться своими подозрениями с новым королем.

Эльф был не на шутку встревожен случившимся. Впервые за сто с лишним лет Виннингэльское королевство и подчиненные ему королевства людей оказывались слабыми и уязвимыми. Владыке нравился Хельмос, но он не уважал нового короля так, как эльфы уважали Тамароса. Хельмос был ученым, а не правителем. Благодаря шпионам эльфы знали обо всех политических неувязках в мире людей. После смерти Тамароса, полагал эльф, Дункарганское королевство, возглавляемое дядей Дагнаруса, вряд ли станет сохранять верность Виннингэлю и отколется. Возможно, даже пойдет на богатых соседей войной. Владыка мог бы побиться об заклад, поставив на карту все свое внушительное состояние, что сейчас Дагнарус держал путь именно в Дункаргу.