При этих словах внутри Гарета что-то шевельнулось; что-то неприятное, поскольку все тело покрылось мурашками. Однако он никак не мог понять причину этого страха и в конце концов объяснил ее мрачной обстановкой подземелья: тяжелым, зловонным запахом, надрывным кашлем узников и гулкими шагами, раздававшимися позади, ибо Дагнарус взял с собою двоих солдат. В остальном здесь было тихо. Каменные стены и тяжелые железные двери с крохотными оконцами, куда во время обхода заглядывали караульные, гасили все прочие звуки. Говорить в одиночных камерах было не с кем — только с самим собой. У узников вполне могло возникнуть ощущение, что они одни во всем мире.

— Он здесь, — сказал тюремщик.

И действительно, камера наемного убийцы находилась в самом конце коридора. Тюремщик достал ключи, заколдованные магической силой, нашел нужный и вставил его в скважину. Мелькнула вспышка света — это отпирался магический замок. Затем послышался глухой щелчок, говорящий об открытии обычного замка. Дверь медленно распахнулась. У Гарета перехватило дыхание от запаха немытого тела, мочи и кала. Потом он подумал, что можно привыкнуть и к этому. Им ведь придется провести здесь какое-то время. И все же он постарался дышать как можно реже.

— Шакур! — выкрикнул тюремщик. — К тебе посетители. Его высочество собственной персоной.

Ответа не последовало, если не считать негромкого лязга цепей. Скорее всего, узник поменял положение тела.

— Я буду находиться рядом, ваше высочество, — сообщил тюремщик. — Дверь камеры лучше оставить открытой.

— Мы не хотим отрывать тебя от твоих обязанностей, — учтиво произнес Дагнарус. — У нас частный разговор.

Наклонившись, он добавил заговорщическим шепотом:

— Магу нужно будет сосредоточиться. Понимаешь?

— Как не понять, ваше высочество.

И все же сомнение не покидало тюремщика.

— Учтите, ваше высочество, этот малый способен на все. Для него перерезать вам глотку — раз плюнуть.

— Я хорошо вооружен, — возразил Дагнарус, показывая меч и нож. — Я привел с собой телохранителей, которых поставлю за дверью.

Он подал знак солдатам.

— Поэтому ты должен позволить нам беседовать с узником так, как я сочту нужным. В противном случае, господин тюремщик, я могу подумать, что ты сомневаешься в силе моей власти.

Все это было сказано непринужденным тоном, однако тюремщик понял, что зашел слишком далеко. Низко поклонившись, он удалился, попросив «покричать его», если им что-нибудь понадобится.

— Например, свежий воздух, — морща нос, пробормотал Дагнарус— Если бы, не приведите боги, я оказался здесь бы, то предпочел бы, чтобы меня поскорее повесили, раз иначе отсюда не выбраться.

— Если раскроется, что я занимаюсь магией Пустоты, мне прямая дорога сюда, — срывающимся шепотом сказал Гарет.

— Ты что же, так мало веришь в меня? — спросил Дагнарус, блеснув глазами. — Ты ведь знаешь, что я не допущу подобного.

— Я знаю, вы сделаете все, что в ваших силах, — упавшим голосом подтвердил Гарет. — И тем не менее...

— Хватит болтать, — холодно перебил его Дагнарус. — Мы напрасно теряем время.

Они медленно вошли в камеру, задержавшись на пороге, чтобы глаза привыкли к темноте. В некоторых камерах существовали крохотные оконца, прорубленные в скале. В камере Шакура такого оконца не было. Тюремщики явно опасались, как бы он не протиснулся в узкое отверстие размером шесть на шесть дюймов и не прыгнул вниз с отвесной скалы. Впрочем, если бы Шакур и ухитрился проделать все это и остаться в живых, он погиб бы в волнах прибоя, бьющихся о скалы.

Гарету подумалось: им с принцем не разглядеть узника, зато тот прекрасно их видит. Он вплотную подошел к Дагнарусу, который, ощущая то же самое, положил руку на рукоятку меча.

— Шакур, — обратился к узнику принц, и эхо отозвалось из углов камеры. — Я — принц Дагнарус. А это Гарет, мой друг и советник. Мы пришли поговорить с тобой. Гарет, принеси факел и прикрой дверь камеры. Не плотно, но так, чтобы нам не мешали говорить.

— Я и без факела могу осветить камеру, ваше высочество, — равнодушным тоном произнес Гарет, не стесняясь показывать принцу и узнику свои магические способности.

Подняв руку, он приказал камню исторгнуть огонь и зажег небольшой очаг в центре камеры. Казалось, что топливом огню служат холодные камни пола. Огонь стоил Гарету новой язвы, тут же появившейся на тыльной стороне ладони. Он поспешно натянул пониже рукав сутаны.

Яркое пламя осветило фигуру узника, лежавшего на соломенной подстилке, брошенной прямо на пол. Теперь узник сел и стал разглядывать: вначале огонь, заставивший его сощуриться, а затем и посетителей. Увидев лицо Шакура, Гарет попятился назад и с размаху ударился о стену камеры.

— Что с тобой? — недовольно спросил Дагнарус, окидывая друга таким же недовольным взглядом.

— Я знаю этого человека! — задыхаясь, прошептал Гарет, указывая на Шакура так, словно тот был в камере не один. — В детстве... однажды я пошел к капитану Арготу... он посадил меня на свою лошадь. В это время солдаты привели этого человека. Он дезертировал и был пойман. Он сбросил меня вниз и попытался бежать на лошади! Я же рассказывал вам, ваше высочество. Неужели вы не помните?

— Нет, не помню, — отмахнулся Дагнарус, внимательно рассматривая узника.

— Вы должны его помнить! Его лицо много недель преследовало меня в кошмарных снах!

— Возможно, мои детские воспоминания стерлись, — нетерпеливо произнес Дагнарус. — Сейчас, Меченый, это не имеет значения. Он не прыгнет на тебя, потому что скован по рукам и ногам. Подойди сюда, а то ты кричишь, стоя у самой двери. Так весь мир узнает о наших замыслах.

Гарет неохотно подошел, не в состоянии отвести глаз от Шакура, который зловеще усмехался, явно наслаждаясь замешательством «Почтенного Мага».

Лицо узника — все в крови и синяках — словно вновь вынырнуло из кошмарных снов, мучавших Гарета в детстве. Шакур почти не изменился. Ужасная рана зажила, но неудачно. Вместо отсутствующих мышц и мяса кость скулы покрывал жуткого вида рубец, отчего лицо Шакура выглядело усохшим и сморщенным. Веко левого глаза свисало безжизненным лоскутом кожи, но сам глаз сохранил способность видеть. Во всяком случае, оба глаза, блестя сквозь грязные, спутанные волосы, с нескрываемым и злобным любопытством рассматривали пришедших.

— Добро пожаловать в мое скромное жилище, ваше высочество, — издевательски произнес Шакур. — Думаю, вы простите мне, что я не встаю в вашем присутствии, но я прикован к стене. Подходите ближе. Можете глядеть на меня, сколько вам угодно. Краше я не стану.

— Мы пришли сюда не за тем, чтобы поиздеваться над тобой, — сказал Дагнарус, опускаясь на корточки напротив узника, сидевшего со скрещенными ногами на соломенной подстилке. — И не детское или болезненное любопытство привело нас сюда. У нас, Шакур, есть к тебе предложение, — понизил голос Дагнарус. — Предложение, которое позволит тебе выскользнуть из-под самого носа палача.

— Речь идет о работе, которую я могу выполнить для вашего высочества? — спросил Шакур, тон которого мгновенно стал более уважительным.

— Да, — подтвердил Дагнарус, — о работе.

— И кто же у вас на прицеле? — с профессиональным любопытством спросил узник.

— Все в свое время, — ответил Дагнарус— Вначале ответь на вопрос. Что ты знаешь о магии Пустоты?

Шакур бросил взгляд на огонь, горевший без всяких дров, затем перевел глаза на принца. Хитрые и смышленые глаза узника блеснули.

— А что знаете о ней вы, ваше высочество?

— Достаточно, — ответил Дагнарус.

Вытащив из сапога нож, принц пальцем другой руки коснулся самого кончика лезвия. Лезвие было острым. Огонь играл на его блестящей поверхности.

— А теперь, поскольку ты знаешь мою тайну, тебе так или иначе не жить. Это обстоятельство приводит к интересному выбору. Либо я убью тебя прямо сейчас — я без труда смогу убедить тюремщика, что ты бросился на меня, пытаясь завладеть моим мечом и бежать. Либо ты покинешь эту камеру вместе со мной, моим другом и двумя солдатами.