— Мы поджидали тебя, повелитель,— полунасмешливо-полувосторженно объяснила Олвина, а Калим лишь улыбнулся уголками губ, невольно гадая о том, какой же оборот примут дальнейшие события.

— Не так громко, милая,— мимоходом заметил Конан, устало опустился в кресло и, плеснув в кружку вина, с наслаждением отхлебнул ароматной терпкой жидкости, чувствуя, как почти мгновенно блаженное тепло распространяется по телу.

— Слушаю и повинуюсь, мой король,— ответила она и, прежде чем Конан успел досадливо крякнуть, склонила голову в знак повиновения, а ее длинные золотые кудри закрыли лицо.

— Как твоя затея? — предпочел перевести разговор в иное русло Калим.

Не говоря ни слова, Конан достал из-за пояса драгоценный кинжал и положил его на стол. Глаза девушки округлились от изумления, а Калим лишь поднял брови. Олвина потянулась было к оружию, но Калим, опередив ее, тихонько коснулся кинжала кончиками пальцев.

— Можно?— Он вопросительно посмотрел на Конана, который в ответ недоуменно пожал плечами.

— Конечно.— Калим осторожно взял кинжал в руки, вынул клинок из ножен, повертел его, попробовал острие.— В деле он подведет,— с видом знатока заявил он,— сталь плохая.

— Зато камни хороши,— невозмутимо заметил киммериец.

— О, да,— согласился Калим и подвел итог:— Дорогая игрушка. Годится лишь на стену.

— Это ты верно заметил,— не стал спорить киммериец,— игрушка и, в самом деле, дорогая, потому и взял.

— И напрасно,— отхлебнув из кружки, сказал Калим,— городишко-то захолустный. Здесь твой ножик купить просто некому.

— Да, городок невелик, — опять не стал спорить Конан, упорно не замечая устремленных на него восхищенно-призывных взглядов Олвины,— но стоит он на тракте. Завтра же на базаре я сменяю его на пару лошадей.

— Он стоит гораздо дороже,— счел нужным напомнить Калим.

— Нам разве нужны деньги?— удивился Конан.— Нам ведь нужны лошади.

— И то верно.

Утро выдалось чудесное, хотя и прохладное, как и предвещала вечерняя заря. Конан со своими спутниками в прекрасном настроении направились на базар. Им нужно было продать кинжал и купить коней. Про деньги Конан пока умолчал. Золото, оно и есть золото, его всегда легко потратить, а вот таскать с собой дорогую безделицу, к тому же совершенно никчемную, он считал занятием бессмысленным. Калим был, как обычно, молчалив и сосредоточен, Олвина не сводила с киммерийца восхищенного взгляда.

Вокруг все только и говорили про ночной грохот и землетрясение, едва не разрушившее город, да про то, как стражники, перерыв все окрестные кварталы, так ничего подозрительного и не обнаружили. Вот разве что в дом проклятого чернокнижника они наведаться не осмелились, хотя все сходились во мнении, что это именно его рук дело и рано или поздно Митра непременно покарает колдуна. Самым странным среди всех этих разговоров было то, что Конан так ни слова и не услышал о пожаре. Видно, слуга вовремя очнулся и сумел потушить огонь.

Совершенно неожиданно какой-то нищий, довольно свирепого вида калека, принялся приставать к Конану и его спутникам, умоляя посмотреть, как много необычного он умеет делать. Конану вскоре надоело слушать его нытье, и он остановился: не портить же, в самом деле, такое прекрасное утро идиотской ссорой с убогим!

— Ну? Показывай свои таланты!

Тот не заставил просить себя дважды и тут же скроил такую гримасу, что даже привычный ко всему киммериец в первое мгновение опешил.

— Эй! Мужик!— изумленно воскликнул он.— Ты что это? Никак помирать собрался?

— Нет,— вдруг приняв прежний облик, ответил доходяга,— это меня Митра наградил таким даром!

— Что? Такой харей?— Конан был так удивлен, что даже не засмеялся.— Ничего не скажешь — хорош подарочек! Вот, небось, мамочка-то обрадовалась, когда обнаружился твой талант!— Киммериец покачал головой.— Ты бы спрятал ее, морду-то свою, подальше и никому не показывал!

— Я еще и не так могу!— обрадовался нищий, чувствуя, что если не напугать, то уж удивить ему своего зрителя удалось.

Воодушевленный успехом, он тут же сотворил со своим лицом нечто и вовсе невообразимое, а потом отвратительные личины начали сменять друг друга с бешеной скоростью. Иногда он даже умудрялся помогать себе руками, когда черты лица не желали принимать совсем уж неестественную форму. Прохожие с интересом заглядывались на него, но тут же испуганно шарахались в сторону. Под шумок и Олвина с Калимом покинули киммерийца, решив, что лучше потратить время на выбор коней, чем на созерцание гнусных рож. Нищий, наконец, закончил гримасничать. Похоже, галерея имевшихся у него в запасе образов, которая казалась неисчерпаемой, все же подошла к концу.

— Ну?!— гордо воскликнул он.— Разве мой талант не заслуживает серебряной монеты?

Киммериец выудил из кошеля увесистый кругляш.

— Пожалуй, твоей рожей можно напугать и Нергала.

Он бросил нищему монету и оглянулся, ища взглядом своих спутников, но тех давно и след простыл. Конан пожал плечами, поправил меч за спиной и пошел в сторону рынка, справедливо рассудив, что если где их и найдет, так только там.

— Стой, благодетель!— закричал нищий и, отчаянно хромая на обе ноги, поскакал следом за киммерийцем.— Я еще и не то умею!

— Отстань!— огрызнулся северянин.— Насмотрелся я уже на твою харю! Теперь целый день тошнить будет!

— Постой!— не унимался калека.— Ты еще не все видел!

Он остановился и, страшно оскалившись, выставил напоказ огромные желтые клыки. Конану, однако, это было уже неинтересно, и, пока бродяга скалился, он успел затеряться в толпе. Наконец, поскуливание затихло вдали, киммериец вздохнул с облегчением и пошел медленнее, надеясь повстречать в толпе Бергона.

— Глупо бежать от своего счастья,— услышал вдруг Конан возле самого уха скрипучий голос безумно надоевшего ему кривляки,— второго такого, как я, ты нигде не сыщешь!

Это был предел. Конан резко развернулся.

— Слушай, ты, человек с лицом запоносившего осла. Ты смертельно надоел мне за утро! Вот тебе вторая монета,— киммериец бросил серебряный кругляш, который попрошайка тут же поймал с ловкостью умелого фокусника,— но если ты еще хоть раз попадешься мне на глаза,— тут рука его опустилась на рукоять кинжала,— твой талант тебе больше не понадобится. Ты меня понял?!

Перепуганный не на шутку бродяга лихорадочно закивал, давая понять, что согласен с каждым словом огромного северянина.

— А раз так, то почему я все еще вижу тебя?!— гаркнул киммериец.

— Ты чего это нищих пугаешь?— услышал Конан за спиной знакомый голос и, обернувшись, увидел Бергона, что его немало порадовало.

— Ну?— поинтересовался Конан, даже не здороваясь.— Что тебе сказал твой жрец?

— Все нормально.— Замориец удовлетворенно улыбнулся.— Я подхожу для его дела, и мне разрешено взять с собой спутника. Любого, на мое усмотрение.— Он с надеждой посмотрел на киммерийца.— Я подумал, что, быть может, ты не откажешься от опасного, но прибыльного дельца?

— Ты сначала расскажи мне о нем,— усмехнулся северянин, уже чувствуя, чем ему предложат заняться.

— Ну,— помялся парень,— я и сам-то толком ничего не знаю. Знаю лишь, что дело опасное, но платят хорошо, а вот в чем оно заключается…— Он пожал плечами и одновременно развел руками.— Чтобы узнать это, я должен добраться до Кофа и разыскать там купца…

— …Велория,— закончил за него Конан.

— Ве-ерно,— удивленно протянул Бергон.— Так, значит, и ты направляешься туда же?— внезапно дошло до него.

— Да,— кивнул Конан,— но не один. Со мной еще двое.

— Ну и отлично,— обрадовался замориец,— веселей в пути, надежней в деле! Кстати, я уже купил себе скакуна, причем великолепного!— с гордостью воскликнул он.

— А вот мне нужно купить еще двух,— сказал Конан, — так, что не будем терять времени.

Провинциальный базар оказался ярким, как наряд цыганки, и шумным, как джунгли в устье Зархебы. Был он на первый взгляд невелик, но Конан сразу понял: если здесь и нельзя купить все, что заблагорассудится, то уж продать-то можно что угодно.