– Катька, в сторону! – крикнула орудующая пляжным зонтом Кисонька.

Девочка отцепилась от противника и кубарем выкатилась из драки. Перед ней мелькали ноги – толстые, словно подбитые ватой ноги в кроссовках и спортивных штанах и тонкие голые девчоночьи ноги в пляжных «вьетнамках», две пары. Катька вскочила, и драка обрела полную форму и объем.

Бац! Кисонька ударила ногой – разболтанная «вьетнамка» полетела в физиономию нападавшего, хлестнула по стеклу плавательной маски. Противник отпрянул, и тут же полноценный удар босой ногой в живот догнал его. Каким образом Мурка оказалась у врага за спиной, Катька не поняла, но она была там, и удар под зад швырнул противника навстречу Кисоньке… грудью прямо на выставленный, как копье, пляжный зонт!

– Уп! – короткий то ли вопль, то ли свист, как из проколотой резиновой груши, вырвался у нападавшего. Круглый пластиковый наконечник треснул. Кисонька издала короткий яростный крик… и навернула противнику зонтом. Бац – удар ручкой! Бац – удар наконечником! Окончательно дезориентированный противник кружил на месте, пытаясь перехватить сыплющиеся на него удары, а Кисонька блохой скакала вокруг, наворачивая ему то по голове, то по корпусу.

Мурка нырнула в туалет и попыталась вытащить оттуда непрерывно вопящую Надежду Петровну.

– Идемте, ну пойдемте же… Катька, помоги, она меня не слышит!

Конечно, мама ничего не слышала – мало того что вопила сама, так еще и новый пронзительный вопль взвился над дракой.

– Вы что тут делаете? – Необъятных размеров тетка, что восседала в шезлонге под тополем, воздвиглась на ведущей к туалетам дорожке. – Обещали только по-маленькому, а сами тут… драку устроили? А ну валите!

Словно повинуясь ее крику, нападавший кинулся вперед – прямо на Кисоньку, точно затравленный бык на дерзкого матадора! Снова удар… Хлопок… и зонтик раскрылся, полностью закрывая Кисоньке обзор! Она успела лишь увидеть вырастающую позади яркого нейлона тень… и противник врезался в раскрытый зонт с силой и скоростью пушечного ядра! Трубчатая рукоять не выдержала, и зонт согнулся пополам, поникнув, как большой яркий цветок. Девчонку снесло с бетонной дорожки, приложив спиной о бревенчатую стену виллы. Противник врезался в тетку, перекрывающую дорожку. Та подавилась на середине крика: глаза безумно выпучились, рот открылся, и она рухнула, как подрубленный столб. Нападавший свалился сверху, подпрыгивая на могучем теткином животе, точно на батуте.

Яростно визжащая Кисонька хлестнула его поломанным зонтом! Переломанные спицы зацепились за плотную ткань спорткостюма. Она дернула за ручку, надеясь высвободить свое грозное оружие… В тот же самый миг нападающий рванул вперед – прямо по лежащей под ним тетке! Несчастная захрипела. Зонтик трещал, пестрая ткань с треском разошлась пополам… погнутая ручка осталась у Кисоньки. Зато разорванная ткань вместе с выломанными спицами болтались за плечами ее противника, как плащ! В вихре пестрого нейлона тот ринулся к калитке. Размахивая ручкой, Кисонька кинулась за ним. Катька схватила выбитый у нападающего зазубренный нож – нельзя бросать улики без присмотра! – и с дикарскими криками помчалась за убегающими.

Севка, Вадька и Евлампий Харлампиевич нежились на солнышке.

– Я бы еще разок искупался, – лениво пробормотал Сева, а гусь согласно гоготнул.

– Сейчас девчонки вернутся, и пойдем, – так же лениво согласился Вадька. – Долго что-то они… – Он приподнялся на локтях.

Бесформенная фигура в спортивном костюме и развевающемся за плечами разноцветном плаще вылетела из калитки виллы. Лицо убегавшего закрывала плавательная маска! Он вломился в придорожные кусты. Из калитки, размахивая пластиковой палкой, выскочила Кисонька и с агрессивными воплями понеслась следом. Потом выбежала Катька… с громадным тесаком в руках!

Девчонки пронеслись мимо и скрылись в кустах. Из калитки, тяжело опираясь на плечо Мурки, вышла мама. Здоровенное, с мужской кулак величиной яблоко вылетело им вслед – и врезалось Мурке в спину!

– Чтоб я вас тут больше не видела, хулиганы! – раздался пронзительный женский вопль. – Наш туалет – только для наших отдыхающих! – Калитка с грохотом захлопнулась, и кажется, лязгнул заложенный изнутри засов.

Из кустов вынырнули девчонки – злющие, совершенно не обращающие внимания, что весь пляж глазеет на них.

– Удрал! – выпалила Кисонька, подбегая к мальчишкам. – Его там машина ждала с включенным мотором! И номер грязью заляпан! – Она гневно взмахнула палкой, в которой Вадька опознал наконец обломок их пляжного зонта.

– Ты ж зонтик вроде только прополоскать собиралась. Под этой… проточной водой, – растерянно пробормотал он.

– Воды в туалете все равно нет, – объявила Катька.

– Так вы решили, что зонтику уже ничто не поможет, и сломали его окончательно? – приподнял брови Вадька.

– А за той бабой вы зачем с ножом гонялись? – настороженно поглядывая на Катькин тесак, вмешался Сева. – Это она виновата, что воды нет? Или без очереди лезла?

– Думаешь, женщина? – не отвечая на последний вопрос, Кисонька оглянулась на кусты, за которыми они потеряли беглеца. – А мне показалось – мужчина…

Опирающаяся на плечо Мурки Надежда Петровна добралась наконец до ребят и тяжело опустилась на подстилку.

– А… вы знаете… – с неестественным оживлением начала она. – Мы с Катей были в туалете… Нас там пытались убить! – и зашлась явно истерическим смехом. – З-замочить в сортире! По-настоящему!

В маршрутке они ехали одни. Клубившаяся на остановке толпа с детьми, надувными кругами и сумками тихо рассосалась. И что их могло так напугать? Вадька пожал плечами, разглядывая лежащий у него на коленях здоровенный нож.

– Я такой где-то видел, – задумчиво сказал он. Восседающий на соседнем сиденье Евлампий Харлампиевич укоризненно склонил голову к плечу: дескать, что ж ты, молодой, а память дырявая?

– Если сам помнишь, так скажи! – возмутился Вадька, но гусь только гоготнул и прижался башкой к плечу Надежды Петровны. Мама обняла его как большую перьевую подушку и испустила долгий вибрирующий всхлип:

– Зачем на нас нападать? У меня даже сумочки с собой не было!

– Может, он думал, ты прячешь деньги в купальнике, – пробормотал Вадька.

– Вадим! Мать с сестрой чуть не погибли, а ты чушь несешь! – крикнула мама и теперь уже вцепилась в Катьку, точно надеясь спрятать ее от враждебного мира. – Мы должны уехать! Прямо сейчас, немедленно!

– Обязательно, – рассеянно согласился Вадька и погладил ножом собственную ладонь – туда-сюда. Настороженно поглядывающий в зеркальце заднего вида водитель маршрутки нервно дернулся. – Только сперва в пансионат заедем.

Засевший в будке у входа Василь Михалыч проводил мрачно промаршировавшую мимо компанию растерянным взглядом.

– Отведи маму в комнату! – отрывисто скомандовал сестре Вадька. – А вы… – он обернулся к девчонкам, но те уже промчались мимо и понеслись по ступенькам наверх, оглашая лестницу недвусмысленно кровожадными воплями.

– Куда? – Парень рванул следом.

Дверь номера с грохотом распахнулась, Матвей Соболев взвизгнул и метнулся под кровать.

– Здоровые инстинкты! Чует, что сейчас бить будут! – Рядом появились две пары покрытых синяками ног, а потом кровать отодвинулась в сторону.

– Мама-а-а! – завопил Соболев.

Потрепанный тюль балконного занавеса отлетел в сторону. Отбрасывая сигарету, его мама ворвалась в комнату.

– Отойдите от моего сына, мерзавки!

Но «мерзавки» не спешили выполнить требование. Кисонька вцепилась всей пятерней Соболеву в волосы.

– Больна-а-а! Пусти! – завопил Мотя.

– Больно тебе? А будет еще больнее! – подхватила Мурка. – Кем надо быть, чтоб нанять шпану нас избить! Но нанять мужика с ножом убить наших друзей – это… это… Таких невменяемых тварей и на свете нет – разве что ты!

– Да, я уникальный, – прохрипел Мотя. – Только ни про какого мужика не знаю…