Тело Вольфа как-то странно изменилось. Его руки и ноги казались вывернутыми в суставах. Впрочем, и лицо Вольфа изменилось – нижняя челюсть была выдвинута вперед.

– Ты что, не слышал, что я тебе приказал? – слабым голосом сказал Вольф. – Ты должен был убить меня, а не его.

И Вольф плюнул на лежащее на спине тело жреца. На мертвое лицо упал сгусток слюны, смешанной с кровью.

– Убивать из лука – дело ненадежное, лук – крестьянское оружие, – ответил Конрад, прислоняя к стене свой могучий боевой молот… Нет, топор. Странно, что ему привиделся молот.

Конрад потер глаза руками, смывая с них кровь гоблинов, затем кинжалом принялся перерезать веревки, стягивающие руки Вольфа.

Когда была перерезана последняя, клинок кинжала вдруг рассыпался на сотню мелких осколков. В руках изумленного Конрада осталась одна рукоять.

– Я думал, ты перережешь себе горло, чтобы не попадать в плен, – сказал он Вольфу, отбрасывая рукоять в сторону.

Тот поморщился.

– Я решил, что лучше сначала перережу горло нескольким тварям, – с трудом произнес он.

Вдали послышались чьи-то тяжелые шаги, и оба насторожились, глядя в черные коридоры, ведущие к пещере.

Одной рукой поддерживая Вольфа, другой Конрад потянулся к топору.

Шаги звучали все ближе, громче, словно к пещере приближалась целая армия. И наконец, из одного из черных туннелей появилась маленькая одинокая фигурка.

– А где же сокровища? – спросила Анвила, оглядывая голые стены древнего храма.

Это время пришло вновь. Пять лет назад люди избежали возмездия, но такое не повторится.

Вместо того чтобы спрятаться, забиться подальше от тех, кто жаждал его гибели, он остался в самом центре конфликта.

Словно он все знал заранее – что совершенно невозможно.

Его, наконец, нашли и взяли под наблюдение до тех пор, пока предзнаменования его смерти не станут самыми благоприятными.

Силы Тьмы слишком яростно бились друг с другом, их энергия оказалась растраченной на это. Их разделившееся воинство было отброшено армией людей.

Впрочем, это была намеренная тактика: чем дальше они отступали, тем большее количество людей, преследуя их, попадало в ловушку и находило смерть.

Победа будет поистине триумфальна; в честь истинных богов будут пролиты реки крови.

Решающая битва состоится в Кислеве. Армия людей будет сметена, земля опустошена, на ней больше не останется следов пребывания смертных.

Тогда наступит черед Империи. Это время пришло вновь.

От усталости и изнеможения Конраду хотелось только одного – просто закрыть глаза и уснуть. Вольф лежал без чувств на полу пещеры, и Конрад ему завидовал.

Раны Вольфа оказались хуже, чем он думал. Конечно, со временем они затянутся, и на его теле значительно прибавится шрамов. Сейчас Вольф выглядел как обычно. Конрад решил, что странные перемены во внешности Вольфа, которые поразили его, когда он ворвался в пещеру, объяснялись либо результатом пыток, либо его собственным, Конрада, воображением. В бою действуют инстинкт и рефлексы, а не разум, иначе с чего ему мог привидеться боевой молот вместо его топора?

Раны на теле Вольфа говорили о том, что у него старались вызвать сильнейшие боли, но не саму смерть – смерть должна была наступить позднее. Гоблины хотели, чтобы она была медленной и мучительной.

Конрад взглянул на усеянный трупами пол.

Сначала он опасался, что гоблины вернутся, но потом понял, что они боятся света.

Свет…

Яркий свет исходил из широкого прохода, прикрытого стеклом, как окно.

– Дварфы освещают свои подземные храмы с помощью линз, которые отражают солнечный свет, поступающий с поверхности, – объяснила Анвила. – Я нашла линзы наверху, но они оказались завалены, поэтому пришлось пробиваться к ним с помощью пороха.

– Я же тебе говорил, что она ужасно умная, – еле ворочая языком, пробормотал Вольф, после чего опять отключился.

Тем временем Анвила исследовала храм. Но вряд ли она искала сокровища. Все золото и драгоценности наверняка были давным-давно растащены.

Анвила проверяла ниши и коридоры, отходящие от центральной пещеры.

Пещера была высечена прямо в скале. Пол был круглым, стены поднимались вверх и смыкались, образуя купол футов двести высотой.

Вскоре Анвила вернулась и опустилась возле Вольфа на колени. Посмотрела на него, на стены, на веревки, которыми он был привязан.

– Это был храм дварфов, человечишка, – сказала она, – а теперь гоблины используют его для своих мерзких ритуалов. Должно быть, сегодня они собирались отметить последний день весны.

– Завтра первый день лета? – тихо спросил Конрад. Он помнил, что случилось в тот день пять лет назад, но старался об этом не думать.

Он взглянул на мертвого жреца, который лежал со стрелой в глазу. Пять лет назад он послал последнюю стрелу в сердце Черепа. Конрад тряхнул головой, силясь отогнать воспоминания.

Пока Анвила охраняла Вольфа, Конрад отправился искать воду. Воды он не нашел и поскорее вернулся, чтобы не оставаться одному в темноте. Он принялся разглядывать огромный кусок стекла, торчащий из скалы. Он был совершенно круглый и имел внутри множество колец всевозможной толщины и размеров.

Конрад уже хотел пройти мимо, когда неожиданно заметил в стекле какое-то движение. Он присмотрелся: изображение становилось четче, словно выплывая из тумана. Конрад увидел человека верхом на лошади – всадника. Не узнать его было невозможно.

Бронзовый воин! Человек, которого Вольф назвал своим братом-близнецом…

Не веря глазам, застыв от изумления, Конрад смотрел в стекло. Вольф упомянул своего брата только один раз, в день встречи с Конрадом. Тогда он говорил, что его брат погиб. Прошло пять лет с тех пор, как бронзовый рыцарь приезжал в деревню Конрада, ровно пять лет.

«Хуже чем умер» – были слова Вольфа о своем брате.

И Череп не умер, когда стрела вонзилась ему в сердце.

Почему так случилось? Не потому ли, что у него не было сердца, что он не был живым? Он не умер, потому что был уже мертв.

А этот бронзовый рыцарь – что ему нужно от Конрада? В самом ли деле он его преследует, или он просто иллюзия, призрак?

– Анвила! – крикнул Конрад, показывая на круглое стекло. – Ты его видишь?

– Да! – крикнула она в ответ.

– Что это такое?

– Это изображение какого-то далеко расположенного предмета, отраженное и увеличенное линзами. Он где-то в нескольких милях отсюда, у края горной гряды.

Пока она говорила, призрачное видение потускнело, расплылось в тумане и исчезло.

– Я должен следовать за ним, – сказал Конрад, подбегая к Вольфу и Анвиле.

Дварфиха молча взглянула на него.

– Я должен. Это… моя судьба…

Анвила пожала плечами:

– Если тебе это так важно, иди.

– А как Вольф? Ты сможешь о нем позаботиться, вывести его отсюда?

– Да.

– А гоблины?

– Я же дварф. Это земля моих предков. Я знаю, как обращаться с гоблинами.

В это время Вольф открыл глаза, облизал губы и попытался что-то сказать. Он произнес только одно слово, скорее прохрипел, и Конрад его не понял. Тогда Вольф собрался с силами и повторил это слово, уже громче, после чего снова потерял сознание, словно израсходовал последние силы.

Это слово Конрад уже слышал раньше, его часто произносили на границе, Конрад сам иногда им пользовался, не понимая его значения. Он вопросительно взглянул на Анвилу, но та ничего не сказала.

– Я должен идти, – сказал Конрад.

– Я это уже слышала. Должен – так иди!

Он кивнул и медленно вошел в коридор, по которому Анвила попала в храм.

Он должен был уйти, и вместе с тем ему хотелось остаться. Он не хотел бросать Вольфа. Но Анвила сказала, что сможет вытащить Вольфа наверх и вывести его из гор.

Конраду больше нечему было учиться у Вольфа, его второго учителя. Элисса была первым, и она умерла пять лет назад. Пять лет, не считая одного дня.