– Апельсины вместо шоколада!

– И ботинки!

– Автомобили!

– И пароходы!

– И дома!

– И поезда!

– Деньги! Сами будем покупать, что нам надо!

– Корову в каждый дом, где маленький ребенок!

– И лошадь!

– И по десять моргов земли!..

Так продолжалось около часа. Журналист ухмылялся и быстро-быстро записывал все в блокнот. Деревенские ребята сначала стеснялись, но потом разошлись и тоже стали орать. Матиуш очень устал.

– Ну хорошо, вот вы записали все, а дальше что?

– Надо их воспитывать, – сказал журналист. – Завтра напечатаем в газете отчет и объясним, что можно сделать, а чего нельзя.

По коридору прошел депутат – противник девочек.

– Господин депутат! – обратился к нему журналист. – Что вы имеете против девочек?

– У нас во дворе есть одна противная девчонка. Никому житья от нее нет. Сама первая пристает, а тронешь ее пальцем, орет и бежит ябедничать. Вот мы и решили положить этому конец.

Журналист остановил другого депутата:

– Господин депутат, почему вы возражаете против поцелуев?

– Посмотрел бы я, что бы вы сказали, будь у вас столько теток, сколько у меня! Вчера был день моего рождения. Так они до того меня всего обслюнявили, что даже крем шоколадный в горло не полез. Пусть взрослые лижутся, если им это нравится, а нас оставят в покое: мы этого терпеть не можем!

Журналист записал его ответ в блокнот.

– Господин депутат, подождите минутку! У вашего папы в самом деле столько карманов?

– Сосчитайте сами. В брюках два кармана по бокам и один сзади. В жилете четыре маленьких кармашка и один внутренний. В пиджаке – два внутренних, два боковых и наверху один. Даже для зубочистки отдельный карманчик. А у меня для биты кармана нет! Кроме того, у них разные ящики, письменные столы, шкафы, полки. И еще хватает нахальства хвастаться, что они ничего не теряют и все кладут на место.

Журналист записал и это.

Тут прошли два депутата, которые ополчились на малышей.

– Почему? – спросил журналист.

– А кто качает люльку и нянчит их? Мы!

– И вечно уступай им, потому что они, видите ли, маленькие.

– И пример хороший подавай. Он набедокурит, а попадает тебе: «Это он у тебя научился». А кто ему велел обезьянничать?

Журналист слушал и строчил.

Журналист напечатал в газете статью, в которой говорилось: ни один парламент на свете не может превратить человека в волшебника, сделать так, чтобы каждый день было первое апреля и ребята каждый вечер ходили в цирк. И еще: надо смириться с тем, что на свете всегда были и будут мальчики и девочки, большие и малыши.

Статья была написана в доброжелательном корректном тоне. Никаких обидных, резких выражений, вроде «несли чушь… бессмыслицу… глупость» или «отодрать бы их за уши». Журналист перечислил, что можно осуществить, а чего – нельзя.

Больше карманов? Пожалуйста! Издадут указ, чтобы портные пришивали по два лишних кармана… И так далее.

Клу-Клу прочла газету и возмутилась:

– Матиуш, разреши мне пойти на заседание парламента. Я им все начистоту выложу! Почему в парламенте нет девочек?

– Есть, но они молчат.

– Тогда я отвечу за них. Тоже мне умник нашелся: из-за одной девчонки-ябеды долой всех девочек? А сколько среди мальчишек задир и приставал! Значит, их тоже долой? Белые люди столько полезных, хороших вещей придумали – и вдруг такая глупость! Ничего не понимаю!

Едет Клу-Клу с Матиушем в парламент, а сердце у нее – тук-тук! – вот-вот из груди выскочит, не из трусости, а оттого, что она сочиняет в уме речь и волнуется. Ребята таращатся на Клу-Клу, а она как ни в чем не бывало сидит рядом с Матиушем в королевской ложе.

Фелек позвонил колокольчиком.

– Заседание объявляю открытым. Оглашаю повестку дня. Первое: чтобы каждый ребенок имел часы. Второе: чтобы детей не целовали. Третье: о карманах. Четвертое: чтобы не было девочек.

По первому пункту записалось пятнадцать ораторов.

Один заявил:

– Часы нужны, чтобы не опаздывать в школу. Взрослые могут обойтись без часов: они лучше нас считают.

– Почему я должен страдать, если у папы или мамы отстают часы? А за своими я сам буду следить, чтобы они ходили точно, – сказал другой.

– И не только, чтобы вовремя приходить в школу, нужны часы. Опоздаешь к обеду или заиграешься вечером во дворе – скандал. А откуда нам знать, который час?

– Для игр тоже необходимы часы. Попробуй рассуди без часов по справедливости, кто быстрей бегает или дольше на одной ножке простоит!

– Возьмешь лодку на час, покатаешься немного, а тебе говорят: время истекло. Это вранье, но как докажешь без часов, что ты прав. Приходится платить.

Фелек опять позвонил.

– Приступаем к голосованию. Я думаю, постановление о часах будет принято единогласно.

Однако девять оказалось против часов. К ним тотчас же подскочил журналист: в чем дело, почему, отчего, по какому случаю?

– Начнем разбирать, крутить – и сломаем… Потерять можно. Сделаешь стойку, они выпадут из кармана и разобьются. Часы не у всех взрослых есть, они будут нам завидовать и злиться. Можно прекрасно обойтись без них. Отец отнимет, продаст, а деньги пропьет.

Снова зазвонил колокольчик.

– Принято большинством голосов.

Насчет поцелуев разногласий не было. Ребята заявили единодушно: «Не хотим, чтобы каждый имел право нас целовать. Для родителей придется сделать исключение, а для теток и прочих родственников – нет».

По третьему пункту повестки дня приняли следующее решение: девочкам пришивать по два кармана, а мальчикам – по шесть.

Клу-Клу недоумевала. Почему такое неравноправие: у девочек в три раза или на четыре кармана меньше, чем у мальчиков? Но она промолчала, решила подождать, что будет дальше.

Фелек снова позвонил колокольчиком.

– Переходим к следующему пункту повестки дня: насчет девочек.

Что тут началось!

– Девчонки – ревы! Неженки! Ябеды! Задавалы! Размазни! Трусихи! Девчонки вечно обижаются, шушукаются, царапаются.

Бедные девочки-депутаты сидят – и ни слова, только из глаз слезы капают.

– Прошу слова! – послышался из королевской ложи голос Клу-Клу.

Воцарилась тишина.

– У нас в Африке девочки такие же ловкие, как и мальчики. Они так же быстро бегают, лазают по деревьям и кувыркаются. А у вас – сплошное безобразие! Мальчики все время ссорятся с девочками, пристают к ним, мешают играть, а сами в их играх не участвуют. По-моему, среди мальчишек больше озорников, чем среди девочек.

– Ого! – послышалось из зала.

Колокольчик Фелека заливался, призывая к порядку.

– Мальчики – драчуны, грубияны, грязнули, они рвут одежду, говорят неправду…

Раздался крик и свист.

Опять зазвонил колокольчик.

– Мальчишки вырывают из тетрадей страницы и пачкают книги. Плохо учатся. На уроках шумят. Бьют стекла. Обижают девочек. Нечестно пользоваться тем, что бедные девочки ходят в Европе в юбках, и у них длинные волосы, и поэтому они слабее мальчиков…

– Пусть остригутся!

– Пусть наденут брюки!

Фелек потряс колокольчиком.

– Разве обижать слабых хорошо? И еще говорят, что девочки плохие!

Тут разразилась настоящая буря. Топот, свист, крик – все слилось и перемешалось!

– Гляньте-ка, учить нас вздумала!

– В клетку ее, к обезьянам!

– Невеста короля!

– Жена Матиуша!

– Жених и невеста, тили-тили-тесто!

– С девчонкой связался!

– Канарейка желтопузая ты, а не король!

Один мальчишка вскочил на стул и, покраснев от натуги, заорал что есть мочи.

Фелек знал его. Это был хулиган, карманный воришка по имени Антек.

– Антек, заткнись, не то в зубы дам! – крикнул Фелек.

– Слабо, барон фон Раух! Феля, Феля – министр без портфеля! Феля – пустомеля! Забыл, как у торговок яблоки воровал? Фе-ля, Фе-ля – пус-то-ме-ля!