Дюдермонт, не зная, что на это ответить, поставил свой бокал. Он без труда справился с негодованием, вызванным последними словами, и жестом предложил своему другу высказать свою мысль до конца.

— Ты выходишь в море и ценой огромного риска и тяжелого труда одерживаешь победу над Аргусом Ретхом, — продолжал Брамблеберри. — Ты возвращаешься в гавань и приводишь его корабль, который я мог бы купить просто из прихоти, лишь щелкнув пальцами, и эти расходы окажутся столь незначительными, что никто, кроме самого усердного писца, их не заметит.

— Каждому свое, — произнес Дюдермонт, наконец-то догадавшись, к чему клонит его приятель.

— И это положение нисколько не зависит ни от приложенных усилий, ни от понятий справедливости, — добавил Брамблеберри и смущенно улыбнулся. — Я сознаю, что мне досталась хорошая доля, капитан, и стараюсь быть порядочным человеком. Я не обижаю своих слуг и хотел бы послужить народу.

— Ты пользуешься всеобщим уважением, и ты его заслуживаешь.

— А ты стал героем и в Лускане, и в Глубоководье.

— И злодеем, с точки зрения многих других, — невесело усмехнулся капитан.

— Злодеем для злодеев, но никак не для многих других. Я завидую тебе. Я тобой восхищаюсь и стараюсь на тебя равняться, — добавил Брамблеберри и поднял бокал. — И я с радостью поменялся бы с тобой местами.

— Тогда скажи об этом своим слугам, а я извещу свой экипаж, — со смехом ответил Дюдермонт.

— Я не шучу, — заверил его молодой человек. — Если бы это было так легко. Но мы оба знаем, что это невозможно, и я понимаю, что твой путь отмечен твоими собственными деяниями, а не случайностью рождения. И не торговлей. Я бы хотел, чтобы когда-нибудь люди заговорили обо мне, как они говорят о капитане Дюдермонте.

К изумлению Дюдермонта, Брамблеберри неожиданно швырнул свой бокал в камин.

— Я не заслужил никаких почестей, кроме тех, что положены мне по праву рождения. И теперь, капитан, я твердо намерен использовать это преимущество. Да, я куплю у тебя корабль Аргуса Ретха, и в моей флотилии будет уже три судна. Я оснащу их, укомплектую экипаж своими наемниками и отправлюсь в Лускан — с тобой вместе, если ты решишь присоединиться. Я нанесу такой удар пиратам Побережья Мечей, какого они еще не знали. А потом я распущу флотилию и отправлю корабли в море, чтобы они, подобно «Морской фее», охотились на пиратов, пока эта зараза окончательно не исчезнет из здешних вод.

Молодой лорд закончил свою тираду, а Дюдермонт еще долго прокручивал в голове его слова, пытаясь направить мысли на одну из множества троп, хотя большая часть путей, как ему казалось, вела к смертельной опасности.

— Если ты собираешься объявить войну Главной Башне, тебе предстоит столкнуться с могущественным противником и, несомненно, с противодействием всех пяти верховных капитанов Лускана, — наконец заговорил он. — Или ты собираешься развязать войну между Глубоководьем и Городом Парусов?

— Нет, конечно нет, — ответил Брамблеберри. — Мы ограничимся более консервативными средствами.

— Надеешься сместить Арклема Грита и его магов малыми силами?

— Ну не такими уж и малыми, — возразил Брамблеберри. — В Глубоководье нет недостатка в личностях, обладающих значительным могуществом.

Дюдермонт помолчал, прислушиваясь к стуку своего сердца.

— Капитан Дюдермонт, прошу тебя, подумай над этим, — попросил Брамблеберри.

— И ты заботишься не только о том, чтобы заработать громкую славу, мой юный друг?

— Скорее, хочу предоставить шанс закончить дело, начатое тобой много лет назад, — ответил Брамблеберри. — Решительный удар по пиратству будет означать, что твои многолетние усилия были не просто временными мерами по ослаблению угрозы торговым судам, курсирующим у Побережья Мечей.

Капитан Дюдермонт откинулся в кресле и поднял бокал, намереваясь выпить вина, но остановился, залюбовавшись игрой пламени из камина на резных гранях хрусталя.

Он не мог противиться брошенному вызову и надежде на окончательный успех.

— Вот вам прекрасный пример полезности сотрудничества, — заметил Дзирт, но при этом подмигнул Реджису, давая понять, что не собирается устраивать философские дебаты, а просто поддразнивает Бренора.

— Ба, мне пришлось выбирать между орками и демонами…

— Дьяволицами, — перебил его хафлинг, вызвав недоуменный взгляд дворфа.

— Ну да, между орками и дьяволицами, — поправился король Бренор. — Я встал на сторону тех, кто меньше воняет.

— Ты был обязан это сделать, — осмелился напомнить Реджис и, в свою очередь, многозначительно подмигнул Дзирту.

— Ба, какие там обязательства!..

— Хочешь, я принесу договор, подписанный в ущелье Гарумна, чтобы освежить в памяти обещания, скрепленные подписями? — спросил Дзирт.

— Если ты еще раз ему подмигнешь, я выбью тебе глаз, а потом выкину Пузана за дверь, — сердито предостерег их Бренор.

— Их удивление простительно, ведь король Бренор действительно пришел на помощь оркам, — раздался голос у двери, и все трое обернулись навстречу вошедшей Кэтти-бри.

— Неужели и ты вместе с ними? — проворчал Бренор.

Кэтти-бри отвесила почтительный поклон.

— Боюсь, что нет, — ответила она. — Я пришла за своим мужем, чтобы попрощаться перед дальней дорогой.

— Ты возвращаешься в Серебристую Луну, на занятия с Аластриэль? — спросил Реджис.

— Не только, — ответил за нее Дзирт, пересекая зал, чтобы взять Кэтти-бри за руку. — Леди Аластриэль пообещала ей путешествие через половину континента и несколько Уровней существования.

Он заглянул в глаза жены и улыбнулся, не тая зависти.

— И как долго оно продлится? — спросил Бренор.

Он ни от кого не скрывал, что частые отлучки Кэтти-бри из Мифрил Халла создают для него определенные трудности, но и она, и все остальные, кто слушал его ворчание, прекрасно понимали, что он таким образом признается, что сильно по ней скучает.

— Ее не будет в Мифрил Халле всю зиму, — сказал Реджис. — А у тебя не найдется местечка для некрупного, но крепкого попутчика?

— Только в том случае, если она превратит тебя в жабу, — засмеялся Дзирт, и они вместе с Кэтти-бри вышли из зала.

***

К вечеру того же дня Реджис покинул Мифрил Халл и вышел на берег реки Сарбрин. Его собственное замечание о зиме напомнило хафлингу, что суровое время года уже не за горами. И в самом деле, несмотря на яркое солнце, сильный холодный ветер дул с севера и лес за рекой уже окрасился в цвета осени.

Что-то в красоте этого дня, или в прохладном воздухе, или в предчувствии смены сезонов напомнило Реджису о его бывшем доме в Долине Ледяного Ветра. Теперь он с понлной уверенностью мог назвать своим домом Мифрил Халл и чувствовал себя здесь в безопасности — может ли быть убежище надёжнее, чем крепость дворфов? — но, несмотря ни на что, не мог избавиться от щемящего чувства утраты. Ему неплохо жилось в Долине Ледяного Ветра. Целыми днями он прямо с берега Мер Дуалдона удил глупую форель. Озеро снабжало его всем необходимым — и едой, и водой, и работой. Реджис знал сотни способов приготовления вкусной рыбы, и никто не умел так ловко, как он, вырезать вещицы из рыбьих черепов. Его брелоки, статуэтки и пресс-папье пользовались большим спросом уместных торговцев.

Но самым восхитительным было то, что вся его «работа» состояла в лежании на берегу с привязанной к ноге леской.

Вспоминая о прошлых рыбалках, Реджис свернул на север от моста и долго шел вдоль берега реки в поисках идеального местечка. Наконец он остановился на маленьком клочке травы, где округлый валун загораживал его от холодного ветра, но не от солнца. С величайшей осторожностью он размотал леску и бросил ее в единственно подходящую точку — более или менее спокойный круг темной воды у скалистого выступа. Реджис воспользовался тяжелым грузилом, но даже оно не смогло бы удержать леску в главном русле: быстрая вода тотчас снесла бы его вниз по течению.