Бо широко раскрытыми глазами смотрел на старшего брата. И Оса повернулась к нему в полном изумлении.

— Чушь! — воскликнула она. — Полная чушь! Куда это ты пойдешь? Мы же все вместе. И ваша беда — это наша беда.

— Вот именно. — Моска кивнул. — Ваша беда — это наша беда. Верно, Риччио?

И он ткнул Риччио локтем в бок, но Риччио промолчал.

— Вы останетесь здесь, а Виктор, сыщик этот, останется в мужском клозете, — продолжала Оса. — Сделаем все, как Сципио задумал. Проберемся в дом синьоры Спавенто, выкрадем у нее это деревянное крыло, отнесем его графу, а потом на пять миллионов будем жить припеваючи на каком-нибудь острове в лагуне, где никто нас не найдет. И этот детектив тоже. А на лодках ездить привыкнуть можно. Во всяком случае, я так надеюсь, — добавила она. Как и у Риччио, у Осы на воде очень быстро начиналась морская болезнь.

— Но тогда нам придется еще и черепаху-мужа кормить, — объявил Бо. — Чтобы с голоду не умер, пока мы Виктора не выпустим.

— Какого еще черепаху-мужа? Чьего мужа? — Моска чуть не подавился своим остывшим кофе.

— Да у Виктора под письменным столом живет, — пробормотал Проспер, в задумчивости теребя пластмассовый веер из коллекции Бо. — Жена его, ну, не Виктора, а черепахи этой, сидит сейчас в картонной коробке у Виктора в клозете. Так что осторожней ходите, а то раздавите еще.

— Ну что, разве я не прав! — взвился Риччио. — Где это видано, чтобы не только об арестантах заботиться, но еще и об их домашней живности! Вы хоть в каком-нибудь кино видели, чтобы гангстеры чьих-то чужих черепах или даже кошек кормили?

— А мы никакие и не гангстеры, — решительно оборвала его Оса. — А значит, не дадим умереть ни в чем не повинной голодной черепахе. Давай, Моска, отнеси наконец кофе этому типу.

Когда Риччио и Оса собрались уходить, чтобы, как и было условлено, встретиться со Сципио на Кампо Санта-Маргарита, Проспер вдруг решил к ним присоединиться.

Вот уже третий день он из дома не выходил — все Виктора боялся, и теперь его, понятное дело, тянуло на свежий воздух. Моска добровольно согласился остаться охранять арестанта, он чувствовал угрызения совести из-за того, что так бесславно проспал свою ночную караульную смену. А Бо заявил, что останется присматривать за несчастной одинокой черепахой, — на самом деле ему, вероятно, не очень-то хотелось тащиться на Кампо Санта-Маргарита пешком, путь туда был неблизкий.

— Хорошо, тогда последи заодно, чтобы твои котята не охотились за голубкой, — сказала Оса, наградив его на прощанье смачным поцелуем. — Голубка нам еще пригодится.

— Да знаю я, — буркнул Бо, а голубка София, гордо нахохлившаяся на спинке одного из кресел, словно в подтверждение слов Осы, немедленно посадила на сиденье этого кресла солидную белую кляксу.

Моска со вздохом пошел за тряпкой и принялся за уборку.

Путь до Кампо Санта-Маргарита и вправду был далекий. Площадь эта находилась в Дурсодуро, в южной части Венеции, по другую сторону Большого канала. Окаймлявшие площадь дома были, возможно, и не такие изящные и богатые, как на других площадях города, зато многие из них стояли здесь уже больше пяти столетий. Здесь было полно магазинчиков, маленьких кафе и ресторанов, каждое утро открывался рыбный рынок, а в центре площади стоял газетный киоск, словоохотливый владелец которого так много всего успел поведать Риччио об Иде Спавенто. Колокольню Святой Маргариты охранял каменный дракон, и Риччио утверждал, что к его ногам в древние времена тоже пригоняли быков и даже медведей, как и на Кампо Сан-Поло, на севере города.

Площадь, обычно весьма оживленная, сейчас, когда ребята на нее вышли, казалась будто вымершей. День был холодный, дождливый, слякотный, стулья и столики, расставленные прямо на улице перед кафе, сиротливо пустовали, и лишь несколько женщин прогуливались мимо них с детскими колясками. На скамейках под голыми деревьями уныло сидели старики и недовольно поглядывали на небо, которое сегодня напоминало серую простыню, натянутую над городом. Даже штукатурка домов казалась грязной и безжизненной, в этот хмурый, пасмурный день она не в силах была скрыть свой возраст.

Дом, куда им вскоре предстояло нанести непрошеный ночной визит, дом, чертеж которого тем временем не один только Моска уже знал наизусть и часто видел во сне, казалось, тоже тоскливо грезит о своих лучших славных временах. И по внешнему виду его старых, охряно-желтых стен никак нельзя было предположить, что за ними кроется сокровище, за которое кто-то готов выложить пять миллионов лир. О садике за домом, спрятавшемся в толчее домов, можно было догадаться, лишь заранее зная о его существовании. Попасть туда можно было, только пройдя в перекрытый аркой переулочек и обнаружив там неприметный вход, больше напоминавший черную щель между Каза Спавенто и соседним домом.

Риччио этот переулочек уже давно и тщательно обследовал вместе с Моской. Они уже и на стену взбирались, за которой сад находился, и разглядывали его пустые зимние клумбы и посыпанные галькой дорожки. А сегодня Риччио хотел еще раз туда пробраться, на сей раз вместе со Сципио. Но Сципио все не было. Время шло, а Риччио, Проспер и Оса все еще ждали у газетного киоска. К ним недоверчиво принюхивались собаки, мимо них опасливо прокрадывались кошки, жадно посматривая на жирных голубей, женщины с тяжеленными сумками брели по мокрой брусчатке, а Сципио все не показывался.

— Странно, — сказала Оса. Она переминалась с ноги на ногу, тщетно пытаясь согреться. — Так сильно он еще никогда не опаздывал, когда мы где-то договаривались встретиться.

— А зачем он вообще хотел тут с вами встретиться средь бела дня? — удивился Проспер. — Замки, что ли, при дневном свете хотел осматривать?

— Вот еще! Последняя разведка на месте или что-то в этом роде, — пробурчал Риччио. — Нам-то откуда знать? Кроме того, под этой стеной и днем-то мрачновато, нам с Моской пока что так ни разу никто и не встретился. Кстати, Сципио рассказывал вам, как он в Палаццо Фальер у женщины, которая спала, кольца с рук снял, а она так и не проснулась?

— Да знаем, знаем мы все истории Сципио, вместе и по отдельности, не хуже тебя. — Оса вздохнула, с тоской озираясь по сторонам. — Нет как нет. Что с ним случилось?

— Эй, смотри-ка! — Риччио схватил ее за руку. — Экономка с покупками идет!

Через площадь, грузно переваливаясь, шла толстая женщина, в одной руке поводок для трех собак, в другой две битком набитые сумки. Собаки тявкали на каждого, кто попадался на пути, и толстухе всякий раз приходилось их одергивать и оттаскивать.

— Ну и дела! — прошептал Риччио, с любопытством глядя ей вслед.

— Не нравятся мне эти шавки, — прошептала Оса. — Что, если они в доме будут, когда мы туда заберемся? Не такие уж они, кстати, и маленькие.

— Ну, с ними-то мы как-нибудь справимся. — Риччио сунул журнал, который он все это время листал, обратно на стойку киоска, пригладил свои ершистые волосы и подмигнул своим спутникам. — Ждите здесь!

— Что ты затеял? — всполошилась Оса. — Не делай глупостей!

Но Риччио, насвистывая, уже неспешно пересекал площадь. Казалось, все на свете его интересует, только не экономка синьоры Спавенто, которая с трудом поспевала за своими собаками.

— Прочь с дороги! — пропыхтела толстуха.

Но Риччио и не подумал отойти. Наоборот, когда экономка с ним поравнялась, он вдруг сделал шаг назад и настолько внезапно преградил ей путь, что уклониться она уже не успела. Риччио и толстуха столкнулись, тяжеленные сумки плюхнулись на мокрую мостовую, из них покатились яблоки и капустные кочаны, за которыми с тявканьем кинулись собаки.

— Господи, что это Ежик задумал? — шепнула Оса Просперу.

Риччио между тем опрометью кинулся подбирать кочаны, покуда синьора, чертыхаясь, пыталась собрать яблоки.

— Да ты что, очумел, что ли, под ноги людям кидаться! — донеслась до них ругань толстухи.

— Scusi! — извинялся Риччио, обнажая в улыбке едва ли не все свои гнилые зубы. — Я только ищу кабинет доктора Спавенто, зубного врача. Кажется, это в этом доме?