— Я приказала сделать это, чтобы не забывать… Я бы хотела, чтобы теперь она была у вас.

Она сказала, что нынче редко носит драгоценности. Она вручила мне свой подарок на балконе, поздним вечером, когда сторожевые огни башен герцога Келвара сверкали на фоне темного неба, как великолепные бриллианты.

Замок Тредфорд на Винной реке был одной из резиденций правящей семьи Видящих. Здесь королева Дизайер провела свое детство, и сюда она возвращалась каждое лето со своим сыном Регалом, пока он был ребенком. Город Тредфорд — это очень оживленное место, центр торговли в самом сердце скотоводческой и земледельческой страны. Винная река — сонный судоходный поток, путешествовать по которому легко и приятно. Королева Дизайер всегда настаивала, что Тредфорд во всем превосходит Баккип и что для королевской семьи — это самое что ни на есть прекрасное место.

Путешествие назад, в Баккип, богатым на события не стало. Ко времени нашего возвращения Кетриккен была утомлена и измучена. Хотя она пыталась не показать этого, ее усталость была видна по кругам вокруг глаз и морщинам в углах рта. Герцог Келвар снабдил ее носилками для путешествия домой. Она проехала в них немного, но скоро она поняла, что ее только еще больше тошнит от качки. Носилки были с благодарностью возвращены, и она ехала дальше верхом на своей кобыле.

На вторую ночь к нашему костру пришла Фоксглов и сказала Барричу, что несколько раз вроде видела волка.

Баррич лишь пожал плечами и заверил ее, что зверь, скорее всего, просто любопытный и его появление ничем не грозит ни людям, ни лошадям.

После ее ухода Баррич повернулся ко мне и сказал:

— Со временем это будет случаться все чаще.

— Что?

— Волк, замеченный поблизости от тебя. Фитц, остерегайся. После твоего сражения с «перекованными» по замку поползли слухи. Там было очень много волчьих следов, а раны на убитом человеке не похожи на те, что мог нанести клинок. Кто-то уже сказал мне, что видел крадущегося по Нитбею волка в ночь битвы. Я даже выслушал дикую историю о волке, который превратился в человека, когда сражение закончилось. В грязи у палатки королевы тоже остались волчьи следы. Твое счастье, что все выбились из сил и так спешили избавиться от тел. Несколько человек погибли явно не от человеческой руки.

Несколько? Ха!

Лицо Баррича исказилось от ярости.

— Этому надо положить конец. Немедленно!

Ты силен, Сердце Стаи, но…

Мысль прервалась, и внезапно из кустарника донесся удивленный визг. Несколько лошадей испуганно подняли головы. Я сам смотрел на Баррича. Он толкнул Ночного Волка, сильно, но с большого расстояния.

Твое счастье, что он был далеко, потому что сила… — начал я говорить Ночному Волку.

Взгляд Баррича переметнулся на меня.

— Я, кажется, велел положить этому конец. Немедленно. То, что ты делаешь в моем присутствии, оскорбляет меня больше, чем если бы ты ехал, запустив руку в штаны.

Я не ответил. Годы совместной жизни научили меня не спорить с ним о Уите. Он знал, что я связан с Ночным Волком. Я знал, что он по-прежнему будет выносить мое присутствие, пока сможет. Мне не нужно было постоянно напоминать ему, что сознание волка неотделимо от моего. Я согласно склонил голову.

В эту ночь, впервые за долгое время, мои сны принадлежали мне одному. Мне снилась Молли. Она снова была в своих красных юбках и сидела на берегу на корточках, ножом срезала с камней ракушки и съедала их содержимое сырым. Она посмотрела на меня и улыбнулась. Я подошел ближе. Она вскочила и, босая, побежала по берегу. Я кинулся за ней, но, как всегда, не мог догнать ее. Волосы ее разлетались во все стороны, и она только смеялась, когда я просил ее подождать, подождать. Я проснулся, испытывая странную радость от того, что она убежала от меня, и вспоминая нежный запах лаванды.

Мы ожидали, что нас будут приветствовать в Баккипе. Если учесть, что погода была хорошая, корабли должны были прибыть раньше нас с вестью о нашем триумфе. Так что мы не были удивлены, увидев отряд гвардейцев Регала, выходящий нам навстречу. Но показалось странным, что, заметив нас, они продолжали молча идти вперед. Ни один человек не закричал и не помахал рукой. Они подошли к нам, молчаливые и серьезные, как призраки. Я думаю, Баррич и я одновременно увидели жезл в руках идущего впереди человека. Маленькая полированная палочка, означавшая серьезные известия. Баррич повернулся ко мне, и мы смотрели, как они приближаются. Ужас отразился на его лице.

— Умер король Шрюд? — тихо предположил он.

Я не ощутил никакого удивления, только разверзшуюся пропасть потери. Испуганный мальчик внутри меня ужаснулся тому, что теперь никто и ничто не будет стоять между ним и Регалом. Потом я подумал, как буду называть его «дедушка» вместо «мой король». Но все это не было связано с моими чувствами как человека короля. Шрюд сформировал меня, сделал из меня то, чем я стал, — к добру или к худу. В один прекрасный день он забрал жизнь мальчика, игравшего под столом в Большом зале, и поставил на ней свою печать. Это он решил научить меня читать и писать, владеть мечом и приготавливать яды. Мне казалось, что с его уходом я должен буду взять на себя ответственность за свои действия. Это была странная и пугающая мысль.

Все уже заметили идущего впереди человека. Мы остановились на дороге. Стража Кетриккен расступилась, как раздвигающийся занавес, чтобы позволить ему подойти к королеве. Ужасное молчание продолжалось, пока он передавал ей жезл и маленький свиток. Красная восковая печать сломалась под ее ногтем. Я смотрел, как она падает на грязную дорогу. Кетриккен медленно развернула свиток и прочитала его. Ее лицо застыло, рука безвольно опустилась. Свиток вслед за печатью полетел в грязь — с ним было покончено, она никогда больше не захочет видеть его. Она не упала в обморок, не закричала. Но глаза ее были устремлены вдаль, когда она бережно положила руку на свой живот. По этому жесту я понял, что умер не Шрюд, а Верити.

Я стал искать его. Где-то, безусловно, где-то внутри меня тлела искра связи, тончайшее соединение… нет. Я даже не знал, когда она исчезла. Я вспомнил, что всегда терял свою связь с ним во время боя. Теперь в моей памяти всплыло то, что в ночь битвы показалось какой-то странностью. Мне почудилось тогда, что я слышал голос Верити, отдающий не имеющие смысла приказы. Сейчас я не мог вспомнить ни одного конкретного слова из того, что он кричал. Но мне представлялось, что это были распоряжения, отданные в битве, — разбегаться или искать укрытие… но я ничего не мог вспомнить. Я посмотрел на Баррича и увидел в его глазах вопрос. Мне пришлось пожать плечами.

— Я не знаю, — сказал я тихо. Он нахмурился, обдумывая это.

Будущая королева Кетриккен очень тихо сидела на своей лошади. Никто не пошевелился, чтобы коснуться ее, никто не произнес ни слова. Я посмотрел в глаза Барричу и увидел в них только обреченность. Во второй раз он видел смерть будущего короля, так и не успевшего взойти на трон. После долгого молчания Кетриккен повернулась в седле. Она обратилась к своей страже и конным солдатам, сопровождавшим ее.

— Принц Регал получил известие, что будущий король Верити мертв. — Она не повысила голоса, но ее слова дошли до всех. Веселье угасло, и с ним блеск триумфа. Она дала людям несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями. Потом пустила свою лошадь шагом, и мы последовали за ней назад, в Баккнп.

Мы свободно проехали через ворота. Солдаты, стоявшие на часах, проводили нас взглядами. Один из них быстро отсалютовал королеве. Она этого не заметила. Баррич нахмурился сильнее, но ничего не сказал.

Во дворе замка все казалось обычным. Конюшие подошли, чтобы принять лошадей, в то время как остальные слуги сновали вокруг, занятые своими делами. Каким-то образом эта обыденность камнем ударила по моим нервам. Верити был мертв. Казалось, что жизнь после этого не может продолжаться так же, как прежде. Баррич помог Кетриккен спешиться, и она попала прямо в объятия своих леди. Я заметил выражение лица Фоксглов, когда придворные леди уводили Кетриккен. Они говорили о том, какой усталой она выглядит, беспокоились, здорова ли она, и выражали ей сочувствие и соболезнования. Во взгляде капитана стражи королевы была ревность. Фоксглов была всего лишь солдатом, присягнувшим защищать свою королеву. Сейчас она не могла последовать за Кетриккен в замок, как бы ни любила ее. Теперь королева была под опекой придворных дам. Но я знал, что с этой ночи не один Баррич будет стоять на страже у двери Кетриккен.