— А?

Твое сознание затуманено. Твои мысли бескровные и больные. Ты двигаешься, как во сне.

— Я себя хорошо чувствую.

— Правда, сир? Тогда и я тоже, — улыбнулась она мне. Круглое маленькое личико, темные глаза, кудрявые волосы, торчащие из-под шляпки. Верити бы такая понравилась. Она по-товарищески поглаживала мою ногу. Чуть повыше, чем раньше.

— Фитц Чивэл! — Я медленно поднял глаза. Надо мной стояла Пейшенс. Я улыбнулся, увидев ее здесь. Она так редко выходила из своих комнат! Особенно зимой. Зима всегда была тяжелой для нее.

— Я буду так рад, когда вернется лето и мы сможем вместе гулять по саду, — сообщил я ей.

Некоторое время она молча смотрела на меня.

— У меня есть кое-что тяжелое, что мне нужно отнести наверх. Ты сделаешь это для меня?

— Конечно. — Я осторожно встал. — Мне нужно идти, — сказал я маленькой служанке, — я нужен моей маме. Мне понравилась твоя песня.

— До свидания, сир! — прочирикала она, и Лейси метнула на нее огненный взгляд. Щеки Пейшенс были очень розовыми. Я пошел за ней через зал. Мы подошли к основанию лестницы.

— Я забыл, как это делается, — сказал я ей, — и где та тяжелая вещь, которую вы просили отнести?

— Это был повод, чтобы увести тебя оттуда, прежде чем ты окончательно опозоришь себя, — прошипела она. — Что с тобой? Как ты можешь вести себя так отвратительно? Ты пьян?

Я обдумал это.

— Ночной Волк сказал, я наелся рыбьих костей. Но я себя хорошо чувствую.

Лейси и Пейшенс очень внимательно посмотрели на меня. Потом они обе взяли меня под руки и повели наверх. Пейшенс готовила чай, я беседовал с Лейси. Я рассказал ей, как сильно я люблю Молли и что я хочу жениться на ней, как только король разрешит. Она похлопала меня по плечу, пощупала мой лоб и спросила, что я ел сегодня и где. Я не мог вспомнить. Пейшенс дала мне чай. Очень скоро меня вырвало. Лейси налила мне холодной воды. Меня снова вырвало. Я сказал, что не хочу больше чая. Пейшенс и Лейси уговаривали меня. Лейси сказала, что она думает, что я буду в порядке, когда посплю. Она отвела меня назад в мою комнату.

Я проснулся без всякого четкого представления о том, что было сном, а что нет, если хоть что-то сном не было. Все мои воспоминания о вечерних событиях казались отдаленными, как будто произошли много лет назад. Все это соединялось с открытой дверью, манящим желтым светом и сквозняком, остужающим мою комнату. Я выбрался из постели, качнулся, когда волна слабости охватила меня, а потом медленно поднялся по ступенькам, непрерывно касаясь рукой холодной стены, чтобы увериться, что я не сплю. Примерно на половине пути меня встретил Чейд.

— Возьми меня за руку, — приказал он, и я взял.

Он обхватил меня свободной рукой, и мы вместе поднялись по лестнице.

— Я скучал без тебя, — сказал я ему. Потом вдохнул и добавил: — Король Шрюд в опасности.

— Я знаю. Король Шрюд всегда в опасности.

Мы дошли до конца лестницы. В очаге горел огонь, на подносе рядом с ним стояла еда. Он повел меня к очагу.

— Мне кажется, я был отравлен сегодня. — Я внезапно затрясся. Когда это прошло, я почувствовал себя более встревоженным. — Мне кажется, что я просыпаюсь постепенно. Я все время считаю, что бодрствую, а потом внезапно все становится яснее.

Чейд мрачно кивнул:

— Я подозреваю, что это действие пепла. Ты ни о чем не думал, когда убирал в комнате у Шрюда. Сгоревшие остатки травы концентрируют силу растения. Ты испачкал руки, а потом этими руками держал булочки. Я ничего не мог сделать. Я думал, ты от этого заснешь. Что заставило тебя спуститься вниз?

— Не знаю. — Потом я раздраженно спросил: — Откуда ты всегда так много знаешь?

Он подтолкнул меня к своему старому креслу. Сам Чейд занял мое обычное место на камнях перед очагом. Даже в моем одурманенном состоянии я заметил, как легко он двигается. Его лицо и руки были обожжены ветром, загар прикрывал шрамы. Однажды я заметил его сходство со Шрюдом. Теперь в его лице я увидел и черты Верити.

— У меня есть свои способы узнавать то, что мне нужно. — Он по-волчьи улыбнулся. — Что ты помнишь о сегодняшнем Зимнем празднике?

Я поморщился, задумавшись:

— Достаточно для того, чтобы знать, что завтра будет тяжелый день. — Я внезапно вспомнил маленькую служанку, прислонившуюся к моему плечу и положившую руку на мое бедро. Молли. Мне надо попасть сегодня к Молли и как-то объяснить это ей. Если она приходила сегодня ко мне в комнату, но никто не ответил на ее стук… Я рванулся к двери, но тут новая волна судорог пробежала по мне. Я чувствовал себя так, словно с меня живьем сдирали кожу.

— Вот. Съешь что-нибудь. Не стоило выворачивать тебе желудок, но я уверен, Пейшенс хотела как лучше. И при других обстоятельствах это могло бы спасти тебе жизнь. Да нет, болван, сперва вымой руки. Ты что, ни слова не слышал из того, что я сказал?

Тогда я заметил воду с уксусом, которая стояла рядом с едой. Я тщательно вымыл руки, чтобы смыть все, что могло к ним прилипнуть, а потом ополоснул лицо, поразившись, насколько лучше я себя сразу почувствовал.

— Весь день был как будто продолжающийся сон. Вот так себя чувствует Шрюд?

— Представления не имею. Может быть, не все травы, которые горят там, внизу, именно те, что я думаю. Это я как раз хотел обсудить с тобой сегодня. Как себя чувствовал Шрюд? Это случилось внезапно? Давно ли Волзед стал называть себя лекарем?

— Не знаю, — пристыженный, я опустил голову. Я заставил себя доложить Чейду, как небрежен я был в его отсутствие. И как глуп. Когда я закончил, он не стал со мной спорить.

— Что ж, — тяжело сказал он, — сделанного не воротишь. Теперь мы можем только попытаться спасти положение. Произошло слишком многое, чтобы разобраться во всем за один вечер. — Он задумчиво посмотрел на меня. — Кое-что из того, что ты рассказал, меня не удивляет. «Перекованные» по-прежнему двигаются к Баккипу, а болезнь короля затягивается. Но здоровье Шрюда ухудшается гораздо быстрее, чем я рассчитывал, а почему в его комнате так грязно, я вообще не могу понять. Если только… — он не закончил. — Может быть, они думают, что леди Тайм была его единственным защитником. Может быть, они думают, что нам теперь все равно. Может быть, они думают, что он одинокий старик, препятствие, которое следует устранить. Твоя небрежность, по крайней мере, вывела их на чистую воду. А раз так, мы, возможно, сможем избавиться от них. — Он вздохнул. — Я думал, что смогу использовать Волзеда как орудие. Ненавязчиво подталкивать его к действию советами разных людей. Он сам мало знает о травах. Этот человек дилетант. Но орудие, которое я легкомысленно оставил, теперь, вероятно, использует кто-то другой. Мы должны разобраться. Спокойно. Есть способы остановить это.

Я прикусил язык, не успев произнести имя Регала.

— Как? — спросил я вместо этого. Чейд улыбнулся:

— А как тебя лишили возможности выполнить поручение Шрюда в Горном Королевстве?

Я вздрогнул от этого воспоминания:

— Регал открыл мои намерения Кетриккен.

— Вот именно. Мы должны пролить свет на то, что происходит в комнатах короля. Ешь, пока я говорю.

И так я и сделал, слушая, как он делает распоряжения на завтрашний день, и в то же время отмечая его выбор блюд для меня. Запах чеснока преобладал, и я знал, что Чейд доверяет его очистительным свойствам. Я думал о том, что именно я проглотил, и о том, насколько сильно это окрасило мои воспоминания о разговоре с шутом. Я снова вздрогнул, вспоминая, как грубо я выгнал его. Он будет вторым, кого мне надо будет найти завтра. Чейд, видимо, заметил, что я поглощен своими мыслями.

— Иногда, — сказал он как бы между прочим, — приходится смириться с тем, что ты небезупречен, и люди это понимают.

Я кивнул, а потом внезапно широко зевнул.

— Прошу прощения, — пробормотал я. Веки мои стали такими тяжелыми, что я едва мог удержать голову — Ты говорил…

— Нет-нет. Иди в постель. Отдохни. Сон — лучший лекарь.

— Но я даже не спросил у тебя, где ты был. И что ты делал. Ты двигаешься и действуешь так, словно сбросил десяток лет.