Кассандре с трудом удалось скрыть потрясение. Она прекрасно знала, что прошлой осенью именно из-за восстания рабочих, называющих себя луддитами, Атрей отказался дать согласие на поездку Кассандры в Англию. Он уступил только недавно, когда опасность, казалось, миновала. Теперь же он об этом пожалеет и может даже потребовать возвращения Кассандры в Акору.

– Я не понимаю, – проговорила она. – Ведь на самом деле никакой армии «генерала Лудда» не существует, не так ли?

– Судя по всему, нет, – ответил Ройс. – Но рабочие, чьи заработки сильно упали из-за количества ткацких станков на фабрике, поддерживают этот миф. Они дают клятву о неразглашении тайны, носят маски, когда устраивают набеги, и у них множество сторонников.

– Они рискуют жизнью, – добавила Джоанна. – Парламент принял ужасный закон, по которому уничтожение станков карается смертью.

– Смерть за поломку машины? – переспросила Кассандра. Конечно же, она просто не так все поняла. Она годами изучала Англию, пусть и издалека, помнила все рассказы о ней, хранила все книги, которые Алекс привозил оттуда, мечтая о дне, когда сама сможет посетить далекую землю. Она считала ее страной – по названию своего любимого романа – разума и чувств.

– Реакция была слишком сильна, – согласился Ройс. – Кстати говоря, этот поэт, Байрон, высказывался против него в палате лордов. Он был весьма красноречив. Я говорил не настолько красиво, также пытался возражать, но тщетно. Билль стал законом, но, очевидно, цели своей не достиг.

Луддиты не только не подавлены, но кажутся еще более решительно настроенными.

– И потенциально более опасными, – добавил Алекс. Затем посмотрел на жену. – Ты действительно стремишься остаться здесь?

Джоанна мягко положила руку на плечо мужа и проговорила:

– Я хотела бы остаться с вами, милорд.

Кассандра поняла, что Алекс разрывается между стремлением обезопасить Джоанну и воодушевлением от того, что любовь не позволяет ей покинуть его. Но он знал, как нужно элегантно уступать.

– На этот раз мы с Ройсом решили привезти сюда людей из Босуика и Хоукфорта. Болкум готовит место для палаток позади конюшен. Люди будут патрулировать владения денно и нощно, а вы… – он окинул взглядом обеих женщин, – никто из вас не покинет это место без вооруженного эскорта. Понятно?

– Ты на самом деле считаешь, что луддиты и здесь натворят бед? – спросила Джоанна.

– Если бы я так считал, – ответил ей Алекс, – у тебя бы не было выбора – остаться здесь или уехать. Я думаю, что у них достаточно дел и в других местах, но необходимо быть готовыми ко всему. Итак, обещаете ли вы, что никуда не будете выезжать без охраны?

Обе женщины заверили его, что обещают. Кассандра почувствовала значительное облегчение от того, что ей не нужно было покидать Лондон, ведь ради этого она готова была согласиться на что угодно. При этом от нее не ускользнула ироничность ситуации. На Акоре, где правили воины, а женщины лишь подчинялись им, она могла ходить, куда ей заблагорассудится. А здесь, в более развитой Англии, она не могла шагу ступить за порог без группы вооруженных людей. Судя по всему, прогресс оказался палкой о двух концах.

– Кстати, насчет выездов, – сказала Джоанна, вынимая из кармашка конверт. – Леди Мельбурн не теряла времени.

Мужчины застонали.

– Понимаешь ли, – быстро проговорил Алекс, – в такой нестабильной ситуации я буду постоянно занят…

– Сильно занят, – добавил Ройс. – Мы оба будем заняты. Сама мысль о выходе в свет, когда вокруг непочатый край дел…

– Мысль о невыходе в свет еще хуже, – прервала его Джоанна. – Ты ведь прекрасно знаешь, что самые важные вещи говорятся именно в гостиных.

Алекс нахмурился, но возражать не стал. Тем не менее он проговорил:

– Мы не можем никуда ехать, принимая во внимание твое положение. Кто знает, как это отразится на нашем будущем ребенке.

– Я не могу отпустить туда Кассандру одну, – сказала Джоанна и добавила с надеждой: – Но, возможно, это приглашение на сегодняшний или завтрашний вечер – тогда у нас есть уважительная причина не пойти.

– И что это за причина? – спросила Кассандра.

– Долго рассказывать, – ответила Джоанна. – Поговорим об этом за завтраком.

Несмотря на заверения в своей занятости, мужчины с готовностью согласились. Утро было настолько прекрасным, что они разместились на каменной террасе, выходящей в сад. Малридж принесла еще чаю и лепешек, а также оладьи с корицей, хрустящий бекон, вареные яйца в маленьких сине-белых фарфоровых чашечках и парниковую клубнику. Пока семейство завтракало, солнце поднялось выше и воздух еще более потеплел.

– Ты же знаешь о том, что в Англии существуют две политические партии? – спросил Алекс у сестры.

Кассандра кивнула:

– Виги, которые поддерживают реформы, и тори, не поддерживающие их. Виги хотят договориться с Наполеоном о мире, а тори намерены продолжать войну до полной победы Британии.

Ройс, который в течение всего завтрака не сводил с Кассандры глаз, выглядел удивленным.

– Не ожидал, что вы будете настолько сведущи в английской политике, – произнес он и с опозданием вспомнил, что решил не ожидать от нее предсказуемых поступков.

Она наградила его взглядом, полным огромного женского терпения и понимания, брошенным из-под густых ресниц и подсвеченным золотыми искорками, которые превратили его в нечто большее. Необычайные глаза, зеркало души, необыкновенной глубины. Теперь они излучали веселье, и Ройс не мог оторваться от них, словно подросток.

Алекс прочистил горло.

– Кассандра любит читать. Я снабжал ее английскими книгами и газетами. Итак, виги в этом году потерпели большие потери, когда принц-регент, которого они ранее считали своим другом, решил оставить у власти тори.

– В результате, – подхватила Джоанна, – общество разделилось на два лагеря: тори вьются вокруг принца-регента, а его бывшие друзья виги избегают его. Естественно, все это сильно утомляет и долго продолжаться не может. Очень многие избегают сейчас посещать рауты.

– Несмотря на это, – сказал Ройс Кассандре, – тебе нельзя общаться с вигами, особенно с леди Мельбурн, пока ты не окажешь должного уважения принцу-регенту.

– Конечно, – согласилась та. – Его высочество имеет более высокий статус. А к какой партии принадлежите вы?

Ройс мягко произнес:

– Я занимаю самое неуютное место посредине, соглашаясь с вигами о пользе реформ и с тори о необходимости достижения победы в войне с Наполеоном.

Он взглянул на приглашение от леди Мельбурн: все еще не распечатанное, оно лежало на столе.

– Возможно, нам стоит посмотреть, чего хочет Паучиха.

Алекс состроил гримасу, но взял послание и кончиком ножа вскрыл его. Вынув из конверта лист бумаги и прочитав его, он сказал:

– Мы приглашены в Мельбурн-Хаус в следующий вторник на ужин, – он искоса взглянул на Ройса, – в честь того сочинителя, Байрона.

– О Боже, – пробормотала Джоанна и погрузила ложку в вареное яйцо.

Позже мужчины уединились для разговора. Кассандра уже подумывала о том, чтобы немного вздремнуть, как вдруг в передней раздался громкий стук. Джоанна подпрыгнула от неожиданности и виновато взглянула на невестку.

– Я совсем забыла о времени, – проговорила она.

– Ты кого-то ждешь?

– Боюсь, что да… то есть не то чтобы боюсь, а сожалею, хотя, конечно, это неизбежно.

Кассандра удивленно смотрела на свою обычно рассудительную невестку, которая в данный момент из-за чего-то нервничала.

– Абсолютно неизбежно, – повторила, поднимаясь, Джоанна. – Пойди поздоровайся с мадам Дюпре.

Мучение. Чистое мучение. Неподвижно стоять в течение нескольких часов, позволяя себя тыкать, толкать и, что хуже всего, колоть. Слушать болтовню и избегать ответов на вопросы женщины, которая, судя по всему, не замолкает даже, чтобы перевести дух. И после таких мучений тебе сообщают, что это еще только начало.

Кассандра глубоко вздохнула и глубже погрузилась в ванну. Сидя на кровати, Джоанна спросила: