Он все еще медлил и сомневался, но она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Ее собственный голос показался ей странным, хотя она и знала, что этот новый тон подтверждал ее происхождение, ее сущность:

– И хорошо бы тебе запомнить, что я тоже Атридис. Она уловила удивление в его голосе, когда он, осторожно подбирая слова, сказал:

– Стена обвалилась в результате взрыва. Мы нашли куски дерева, одни из них от бочек, другие, возможно, от повозки, которая стояла с другой стороны стены. Также мы обнаружили следы пороха.

Несмотря на все свое самообладание, Кассандра вздрогнула. Не веря своим ушам, она смотрела на него:

– Что ты такое говоришь?

Его голос смягчился, в нем сквозила тревога за нее:

– Это было заранее спланированное, преднамеренное покушение.

– Лорд Хоук…

Ройс повернулся к окликнувшему его мужчине. Тот протянул ему кусок желтой ткани. Ройс внимательно его рассмотрел.

– Тебе что-нибудь это напоминает? – спросил Ройс, протягивая ткань Кассандре.

– Я не уверена…

Лицо его омрачилось, он взял это вещественное доказательство и снова принялся его рассматривать.

– Зато я уверен, – сказал он, – я был во внутреннем дворе сегодня утром и все видел. Это та же ткань, что была использована для плакатов с надписью «Гелиос».

– Ты думаешь, это бунтари?..

– Мы узнаем больше, когда соберем все улики. Кассандра медленно кивнула. Теперь она не сомневалась в том, что ей следует делать.

– Все улики, – сказала она, – каждый маленький кусочек. Ты сказал, что были бочки, так вот: я хочу знать, сколько их было. Пороха сколько? Кто управлял повозкой? Видел ли кто-нибудь, как она остановилась у стены? И вообще, есть ли свидетели, видевшие что-либо, что может иметь значение?

Она немного повысила голос, чтобы мужчины, стоявшие поблизости, расслышали:

– Бунтарей, если таковые будут обнаружены, необходимо схватить. Но все должно быть сделано в соответствии с нашими законами.

Атрей… ранен. Он поправится, по-другому и быть не должно. Алекс сейчас далеко. Все это неожиданно свалилось на нее. Она Атридис. Всю свою жизнь неосознанно она готовилась к этому моменту. Все это уже было в ней, ее сила и уверенность. Она справится. Она все сделает.

– Закон превыше всего, – продолжала она, – никто не имеет права действовать вне закона. Это должен понять каждый. Как бы ни было больно, как бы мы ни гневались, закон превыше всего. Никто не имеет права усомниться в этом.

Они все слушали ее, Ройс и все остальные мужчины, собравшиеся вокруг. Они смотрели на нее, и в этот момент она знала, что они видят. Атридис. Первый человек из ее рода ступил на землю огня и смерти более трех тысяч лет назад. С тех пор, несмотря на все горести и невзгоды, цепь никогда не прерывалась.

Не прервется она и теперь.

Что бы там ни было, эта цепь выдержит.

– Разошлите гонцов, – сказала она и удивилась звуку собственного голоса, уверенного и спокойного. – Завтра будет день молитв. Люди не должны работать. Они должны пойти в храмы. Пусть молятся за выздоровление ванакса и всех раненых. Успокойте их. Акора есть и будет всегда.

Они радостно вскричали. Сначала удивились, слегка засомневались, но потом возликовали, будто гора с плеч упала. Мир содрогнулся, обвалилась стена, но дом Атридисов остался стоять – крепко и нерушимо. Все было так, как всегда, так, как должно было быть.

Она прошла сквозь толпу, чувствуя, что они нуждались в ней. Люди тянули к ней руки, до нее дотрагивались, она слышала голоса, окликавшие ее по имени:

– Атридис… Атридис…

Не ванакс, ведь она не была им. Она не была избранной. Но она была… кем? Как бы там ни было, кем бы она ни была, она не одинока. Рядом с ней Ройс. Он ничего не сказал, лишь посмотрел на нее зелеными с золотом глазами, глазами, которые так много видели и подмечали. Рядом с ним она чувствовала себя спокойнее.

Он дошел вместе с ней до ее комнаты во дворце, куда перенесли Атрея. Он стоял рядом, пока она была подле брата и молилась так, как никогда еще в жизни.

Он был с ней, когда пришли советники брата, в основном это были хорошие люди, хотя в одном или двоих она и сомневалась. Они пришли, чтобы выразить свои соболезнования и предложить помощь.

Не ванаксу. Не избранному.

Но Атридис.

А позже, гораздо позже, когда усталость и нервное напряжение подкосили ее окончательно, он был рядом. Именно он отнес ее на кровать в ее покоях, укрыл одеялом и обнимал, когда слезы наконец вырвались на свободу, и именно он оставался рядом с ней всю ночь, до рассвета.

Кассандра посмотрела на серебряный браслет на запястье. Солнечные лучи, падавшие сквозь высокие окна, нагрели металл. Или, может быть, ей так казалось потому, что она замерзла. Она кое-как умылась, оделась, поела, что-то отвечала людям на их вопросы, и все же по-прежнему ей казалось, что какая-то очень важная частица ее самой покрыта льдом.

И все же она тоже плакала. Эмоции нахлынули, реальные, острые, смертельные. Слезы ее были очень горячими, хотя сама она была холодна как лед.

Настал следующий день после взрыва на Играх. Ей пришлось об этом думать, напоминать себе снова и снова о том, чего она никак не могла принять и понять, – что покушение действительно было совершено. Кто-то, а скорее всего группа людей, нанес удар в самое сердце Акоры, убивая и калеча без пощады.

Алексу послали эту весть, но пройдет не менее десяти дней, прежде чем он ее получит, и еще столько же, прежде чем доберется до Акоры.

Сегодня должны быть проведены погребальные службы по погибшим. Конечно, она будет присутствовать. Тех, кто жил далеко от Илиуса, проводят в последний путь почетные караулы. Уже скоро небо затмит дым погребальных костров.

А жизнь будет продолжаться… каким-то образом.

Она заставила себя прислушаться к тому, что говорил судья Марселлус. Он был очень молод для столь ответственной должности, ему еще не исполнилось и сорока, но Кассандра помнила, что Атрей о нем был очень хорошего мнения, даже назначил главным судьей района, в который входил Илиус.

– Все улики собраны здесь, во дворце, и охраняются, – продолжал Марселлус. – К счастью, огонь, который возник в результате взрыва, удалось потушить очень быстро. Хотя большинство найденных предметов – обломки, у нас есть и достаточно большой кусок металлического обруча, который обычно используется для колес повозок.

– Металл весь покорежен, – сказал Ройс, – и немного оплавился, но все же легко узнаваем.

Он провел весь день с Марселлусом и инженерами, вернувшись во дворец лишь после того, как с места взрыва были собраны последние улики. Хотя Ройс и не занимал официального поста, он без промедления присоединился к другим. Остальные мужчины приняли его, возможно, потому, что видели, каков он в деле, во время Игр, а может быть, потому, что он по своей сути был прирожденным лидером.

– Как сказал лорд Хоук, – подтвердил Марселлус, – нет никакого сомнения, что мы собрали остатки повозки, это довольно большие фрагменты. К тому же есть более мелкие кусочки металла, очевидно, от обручей на бочках.

– Есть ли свидетели, видевшие эту повозку? – спросила Кассандра.

Марселлус заглянул в свои записи:

– Очень многие горят желанием помочь расследованию. На данный момент мои люди получили сведения от ста двенадцати свидетелей. Почти все они заходили на арену с той стороны, где потом прогремел взрыв. Они вспомнили, что видели большую повозку, стоявшую около стены. Неизвестно, что в ней было, так как она была прикрыта тканью, но по виду ничего особенного. Однако некоторые заметили, что, хотя она стояла вплотную к стене, часть ее перегораживала улицу, и им пришлось ее обходить.

– Скорее всего изначально в повозку были впряжены какие-то животные, – сказал Ройс, – лошади или мулы, но, похоже, их распрягли и увели перед взрывом, может быть, для того, чтобы никто не смог сдвинуть повозку с места. Одна старушка, которая живет рядом с ареной, не пошла на Игры, потому что ее невестка рожала в это время. Она вспомнила, что за считанные минуты до взрыва видела рядом с повозкой мужчину. Он нагнулся над ней, возможно, поджигал фитиль, так что она не видела его лица. В этот момент ее позвала невестка, она обернулась, чтобы ответить, и тут ее отбросило взрывной волной в другой конец комнаты. Удивительно, но она не пострадала.