Кто-то негромко постучал в окно первого этажа как раз над моей головой, и я отпрянул, как будто на меня навели пистолет. Оказалось, это полуночная проститутка выставила напоказ свою тяжелую грудь, как мясник показывает покупателю вырезку. Я отрицательно покачал головой, и она задернула занавеску, чтобы не дразнить любопытных мужиков.

Женщина с развязной походкой уличной шлюхи подошла к Солту с противоположной стороны и остановила его под уличным фонарем. Умоляющим жестом она дотронулась до его руки, но тот отмахнулся. Она подняла юбку, вынула что-то из-за чулка и показала ему, раскрыв руку. Он повернул голову в моем направлении, и я нырнул в боковую аллею. Они перешли на мою сторону улицы. Солт шел впереди, а за ним семенила женщина, как это делают немецкие жены. Казалось, они направляются к моей аллее, и я отступил дальше, сжимая в руке пистолет.

Затем присел на корточки у стены, за картонным ящиком, и услышал шаги двух человек. Один ступал тяжело и уверенно, другой неуверенно семенил, шаги приближались.

- Так вот, Герт, - прозвучал голос Солта. - Выкладывай деньги, тогда можешь получить товар. Не заплатишь - не получишь.

Они остановились, не доходя до меня, и стояли вместе, освещенные отсветом от уличных фонарей. Их тени, увеличенные до громадных размеров, падали передо мной на грязный бетон. Женская тень подняла удлиненную руку, приложила ее к голове, позируя, подобно святому в состоянии агонии.

- Я могу заплатить за то, что вы мне дадите сейчас, - сказала она с назойливой торопливостью. - Если заплачу за прошлую неделю, то у меня ничего не останется.

- Конечно, ты заплатишь, Герт. Такая милашка, как ты, всегда может заработать немного денег.

- Хочется пойти домой, - прошептала она. - Я на улице с восьми вечера. Будь добр, Джой. Я не сплю три ночи подряд.

- Я хочу тебе помочь. Хотелось бы выручить тебя. Но мне надо платить по счетам, не забывай об этом. Я не такой богач, чтобы обслуживать своих друзей в долг.

Теперь она заговорила с кокетством, и ее тень приблизилась к его.

- Если вы мне дадите хоть одну порцию, можете пойти ко мне. Я должна оставить немного денег, чтобы купить завтра еду. Я ведь тебе нравилась, Джой.

- Разве? Может быть, и нравилась. Но я за это не плачу, крошка. Черт возьми, иной раз мне самому платят.

- Пожалуйста, Джой.

Он оттолкнул ее, и тень женщины беззвучно зашаталась по аллее. У меня возникло мальчишеское желание стать Робин Гудом и отдать ей всю марихуану, которая была в портфеле. Но это не принесло бы ей добра и тем более никак не помогло бы моему делу.

- Я больше не хочу терять время, Герт, - резко произнес он. - Заплати мне четыре доллара долга за прошлую неделю, и я продам тебе две порции. Деньги на бочку.

- Ладно, грязный подонок.

Его тень дернулась и стала удаляться.

- Джой, куда же вы?! - в ужасе закричала она. - Не уходите! Вернитесь, пожалуйста!

- Пожалуйста - это хорошо. И я хочу, чтобы ты называла меня "господин Солт".

- Очень вас прошу, - с отчаянием произнесла она, - господин Солт.

- И пять долларов, да?

Она покорно подошла к нему и отдала все, что у нее было в руке. Замок на портфеле щелкнул, и он подал ей небольшой пакетик, завернутый в газету.

- А теперь поблагодари меня, - сказал Солт. - Мне не понравилась твоя колкость.

- Спасибо, господин Солт, - произнесла она голосом, полным ненависти и облегчения. - Спасибо, господин Солт. Спасибо, господин Солт.

Он повернулся и пошел по аллее. Она побрела за ним, как злобная собака, которая ненавидит, но боится своего хозяина, продолжая его благодарить. Их тени догоняли их, сгущались и уменьшились до размеров человека, когда они достигли улицы. Женщина пошла в одну сторону, а Солт в другую, маршируя еще более самодовольно, чем прежде. Я последовал за Солтом.

Пройдя квартал в северном направлении по улице Мэйн, он повернул налево, на улицу Вест-Мэк. Я пересек улицу, как только он скрылся из виду, и осторожно подошел к перекрестку. На улице Мэйн, примерно в квартале от себя, заметил полицейского, который без дела торчал под уличным фонарем. Он не обратил на меня внимания. Когда же я завернул за угол и посмотрел в том направлении, куда пошел Солт, то не увидел никого. Он исчез.

В ста ярдах от перекрестка на улицу вышла женщина, ее накрашенное лицо на мгновение вспыхнуло под светом неонового знака над головой: "Полные итальянские обеды". Она засеменила на высоких каблуках в моем направлении, и я пошел ей навстречу.

- Скучаешь, приятель? - произнесла она, когда мы поравнялись.

- Да; Мне нравится скучать в одиночестве.

- Хорошо, - отозвалась она. - Я просто так спросила. - И пошла дальше вдоль квартала, как старая больная птица с опущенным хвостом.

Я заглянул в окно ресторана поверх изображения сервированного омара и муляжа мороженого с фруктами, сиропом и орехами и заметил профиль Солта в телефонной будке. Казалось, он возбужденно спорил, как человек, которого просят сделать что-то, чего делать он не хочет.

Отойдя от окна к перекрестку, я стал дожидаться его там. Через минуту он вышел из ресторана без портфеля и быстро зашагал в моем направлении. От угла улицы я бросился к первому попавшемуся парадному и прижался к двери, которая оказалась внутри затененного треугольника. Он быстро прошел мимо меня, его глаза были устремлены вперед в мрачной сосредоточенности.

Медленно досчитав до пятидесяти, я вышел из ниши. Он уже почти достиг следующего перекрестка. Я опять перешел улицу и торопливо пошел вслед за ним, оставаясь на достаточном расстоянии, чтобы не потерять его из виду, но и не быть узнанным, если он обернется. Солт шел прямо по поднимающейся вверх улице в сторону северного жилого района. Вверх по улице Лилиан к улице Вест-Фентон. Мы подходили к улицам, на которых я играл мальчишкой. Все их названия сами пришли мне на память. Я миновал железный заборчик, который когда-то перепрыгивал, и обратил внимание на то, что теперь он мне показался значительно ниже.

Когда мы вышли на бульвар Фентон, окаймленный вязами и кленами, мне стало значительно легче не терять его из виду, оставаясь незамеченным, хотя и пришлось прибавить шагу, чтобы угнаться за ним. Широкополая шляпа Солта и темное, подогнанное по фигуре пальто двигались впереди меня по коридору из деревьев - то освещенных, то находящихся в тени. Взятый им темп ходьбы заметно участил мое дыхание, но эта погоня казалась чем-то фантастическим, как будто мы пробирались по мрачным улицам, которые существовали только в моем воображении. У меня появилось кошмарное подозрение, что я охочусь за человеком, который в свою очередь преследует другого, и этим могу оказаться я.

Мое внимание отвлек дом, на сырой штукатурке которого я когда-то написал свое имя. Он уже не казался новым. Когда я опять взглянул на улицу, Солт уже исчез.

Сойдя с тротуара на лужайку, я кинулся за ним бегом. Длинный черный автомобиль медленно двигался по переулку и завернул за угол впереди меня, в том же направлении, которого придерживался Солт. Инстинктивно я остановился за кустом. Когда машина проехала под уличным фонарем, я понял, почему остановился. За рулем сидел Гарланд.

Через два дома от угла неожиданно открылась парадная дверь и выбросила сноп света на крыльцо, где примостился Солт. Он вошел внутрь, и дверь за ним закрылась.

Машина Гарланда поползла вдоль бульвара и скрылась из виду. Я стоял в темноте, раздумывая сразу о нескольких вещах. Меня, например, интересовало, зачем понадобилось Джою Солту прийти в дом моего отца, чтобы повидать мою мачеху в четыре утра.

Теперь улица совершенно опустела, и я по тротуару подошел к дому, в который вошел Солт. В передней комнате, где принимала меня госпожа Уэзер, горел свет, но плотно задвинутые шторы почти полностью закрыли ее от постороннего взгляда. Боковые окна были зашторены так же тщательно, и не осталось ни одной щелочки, через которую можно было бы что-то увидеть. Я подумал, не попытаться ли открыть парадную дверь, но отказался от этой мысли. Даже если она и не заперта, что казалось маловероятным, вряд ли удастся войти незаметно для людей в передней. Я направился вокруг дома, к его задней стороне.