– Он не хочет теперь со мной даже разговаривать, его злобный слуга гонит меня с порога и грозится побить. Если Норис втемяшит себе что-нибудь в голову, то переубедить его очень сложно.

– Хотите… хотите, я схожу и попрошу за вас? – Вино сделало Вийона куда более решительным и смелым, чем он был обычно, освободив от мыслей о последствиях совершаемых поступках, о подводных камнях и от памяти о своем собственном ничтожном положении – положении, при котором следовало сидеть тихо и ничего не предпринимать.

Байл отрицательно покачал головой.

– Не стоит… не думаю, что тебя послушают. А могут и побить. Хотя, скорее, просто не пустят на порог.

– К побоям бедняку не привыкать! – Вийон встал на ноги. Его почти не качало. – Скажите, где живет этот алхимик?

Байл пожал плечами и назвал адрес, повторив еще раз, что затея Вийона ни к чему не приведет.

– Но если уж ты решил идти, то иди сейчас, – сказал архитектор. – Пока еще не слишком поздно, Норис любит засиживаться допоздна. Если же завтра стража и приставы нагрянут снова, то отнимут мои книги, а без них я как без рук.

Заверив Байла, что он отправится к алхимику немедленно, Вийон покинул пустынный дом. Вечерний воздух освежил его, немного прогнав хмель. Не успел Вийон сделать и двух шагов, как гонг на Часовой башне пробил восемь раз. До закрытия ворот оставался час, и ночевать опять на улице корзинщику совсем не хотелось. Успеет ли он за час дойти до Нориса Белтарида и убедить его отложить взыскание долгов с несчастного старого архитектора? В этом были большие сомнения, ведь дом Нориса находился на изрядном расстоянии отсюда. Так что же, бросить все и идти к воротам, а к алхимику заглянуть завтра? Но если Норис засиживается допоздна, то встает поздно, и когда он сможет принять посетителей – неизвестно. Значит, будет потерян еще один день, из дома Байла вывезут книги, а без них он не сможет исправить свою ошибку, и все станет намного хуже, чем теперь. Да, Вийон ничем не обязан старику, но он обещал, что пойдет сегодня и свое обещание он сдержит, даже если придется еще раз переночевать на улице.

Дом алхимика располагался в Дымном переулке, где из труб вместо обычного дыма поднимались пары ртути и кипящего свинца еще в те времена, когда Средний город был единственным внешним кольцом, окружавшим Верхний. За прошедшие века мало изменилось, не считая лишь того, что наиболее удачливые и богатые алхимики переселились повыше, а менее удачливые, начинающие или те, чьи эксперименты порождали слишком много неприятных для обоняния и вредных для легких паров, переселились в Нижний город, на Зольную улицу. Норис Белтарид, будучи человеком известным и далеко не бедным, вполне мог бы позволить себе переезд в Верхний город, но чрезвычайная скупость не позволяла ему это сделать. Даже заказ на дом Байлу Хадзи он сделал, рассчитывая не поселиться в Верхнем, а выгодно перепродать дом, внутреннее пространство которого было бы больше внешнего. Поэтому он оказался так взбешен «обманом» – желай он приобрести новое жилище для себя, Норис, возможно, согласился бы подождать еще, но поскольку дело касалось денег, его подозрительность и нетерпимость возросли десятикратно. Имея возможность выкупить едва ли не половину Дымного переулка, он ютился здесь в одном из самых старых и кривых домов (при том, что и до сих пор Дымный переулок считался худшим местом для поселения в Среднем городе), а из всех слуг держал только старую кухарку и здоровенного, хотя уже и пожилого, сторожа, служившего Норису также конюхом и телохранителем. Слугу этого звали Харбус, он был хальстальфарцем с примесью эйнаварской крови – огромным, широкоплечим, с бандитской физиономией, изуродованной левой щекой и отсутствующими же с левой стороны зубами. В Ильсильвар Харбус сбежал после бурной молодости, итогом которой стало изуродованное лицо, несколько шрамов на теле и статус «вне закона» в нескольких городах Речного королевства. В Ильсильваре Харбус остепенился, перестал пить вино – от которого происходили почти все его беды, нашел работу, на которой почти ничего не нужно было делать, и так привык к ней, что прожил в доме Нориса почти тридцать лет без каких-либо эксцессов, вполне завоевав доверие своего господина.

И вот теперь эта здоровенная туша возвышалась над Вийоном подобно горе и пристально глядела на него через прищуренные, глубоко посаженные глазки, в которых плескались подозрительность и агрессия – не потому, что Вийон успел совершить что-то такое, что могло бы разозлить Харбуса (несчастный корзинщик всего лишь постучался в дверь по адресу, сообщенному ему Байлом), а потому, что таково было всегдашнее состояние Харбуса.

– Ты кто? – Процедил громила.

– Я… я… Вийон Рауп… простите…

– Не мямли. – Хрипло оборвал корзинщика Харбус. – Что надо?

– Мне нужно… – Вийон почувствовал, что у него пропал голос. Сглотнул и повторил еще раз:

– Мне нужно увидеть вашего господина, Нориса Белтарида. Очень важное дело.

– Какое еще дело? – Скривился Харбус. – Ты вообще кто ты? Что ты?

Вийон понял, что если он начнет объяснять, что ему в действительности нужно и о чем он собирается говорить с Норисом – его точно не пустят. А то и отделают так, что потом даже сотоварищи-корзинщики не узнают.

– Я должен… – Вийон снова сглотнул и постарался говорить увереннее. – Должен ему кое-что передать.

– Я передам. – Харбус протянул руку.

– Нет, это… на словах. Кое-что важное. Важное сообщение.

Харбус несколько секунд молча смотрел на худощавого человечка, ростом достававшего ему едва ли до середины груди, а весом уступавшего хальстальфарцу, как минимум, втрое. Взгляд его был злобен и раздражен. Вийон уж было подумал, что жуткий сторож с волосами цвета грязной соломы сейчас его убьет – просто сдавит шею двумя пальцами и слегка их сожмет – но тут на лице Харбуса отразились какие-то мучительные внутренние процессы, связанные с попыткой что-то вспомнить или сопоставить.

– А, так ты от Милгая Арсина? Принес ответ?

Вийон поспешно кивнул, даже не сообразив поначалу с чем соглашается и за кого себя выдает – просто уцепился за свой единственный шанс. Чуть позже пришло осознание: названное имя принадлежало одному из известнейших астрологов Дангилаты, потомку семьи звездочетов, вот уже несколько поколений оказывавших услуги богачам и аристократам на Первой улице Звезд. Ужас сковал внутренности Вийона. Что будет, когда все раскроется?

– Иди за мной.

Внутри домик Нориса Белтарида оказался не слишком чистым и чрезвычайно захламленным. Норис скупился на слуг и, конечно же, ничего не убирал сам. Повсюду громоздились пыльные емкости – стеклянные, глиняные и металлические – некоторые из которых были пусты, другие же заполнены мутными жидкостями; бутыли, колбы, горшки и мешки с сухими ингредиентами, образцы минералов, щипцы, трубки, измерительные приспособления, а также многочисленные странные приборы непонятного назначения заполняли как многочисленные полки, так и пол, оставляя для прохода по дому лишь небольшие дорожки. Ставни на окнах были опущены, источниками освещения в прихожей служили лишь масляная лампа в руке Харбуса и тусклый мерцающий свет со стороны кухни. В комнате, которая в ином доме могла бы стать небольшой, но уютной гостиной, а в доме Нориса Белтарида напоминала еще одну захламленную кладовку.

Оставив Вийона в комнате, охранник вышел – по тяжелым шагам, заставлявшим отчаянно скрипеть старую лестницу, стало ясно, что он поднимается на второй этаж. В комнате, где оказался Вийон, также были закрыты ставни (а одно из окон дополнительно еще и закрыто небольшим шкафчиком), но огонь в камине, не смотря на летнее время, был разожжен и в его свете Вийон смог осмотреться. Висящий над огнем закрытый котелок иногда издавал булькающие звуки вкупе с приторно-соленым запахом, подобного которому Вийон не встречал никогда: что бы не варилось в этом котелке, это точно была не похлебка. На стенах, в местах, не занятых полками или шкафами, висели бумажные и пергаментные листы с таинственными изображениями, сразу показывающими, что хозяин сего дома не чужд высокому искусству науки и магии. Глаза Вийона быстро привыкли к полутьме; заинтересовавшись изображениями, он подошел ближе, стараясь не наступить при этом на какую-нибудь колбу, ржавый прибор или пакет с реагентами.