– Ты превратилась в настоящую толстушку!

Я ушам своим не верила. Какие ужасные слова!

Толстушка?! Я?!

Если бы не мечты о восхитительном ягненке в густой подливке, я бы непременно впилась зубами в ее руку между большим и указательным пальцем. Госпожа Тринчи поставила блюдечко прямо передо мной. Слизывая пикантный соус, я искренне наслаждалась этим чудесным вкусом. Странные и жестокие слова госпожи Тринчи полностью выветрились из моей головы.

Потребовалось более серьезное унижение, чтобы я осознала свою проблему. Вернувшись после утреннего посещения храма с Его Святейшеством, я по лестнице поднималась в наши апартаменты. Поскольку задние ноги у меня слабоваты, мне приходится подниматься с определенной скоростью. Но в последнее время мне стало все труднее и труднее набирать необходимую скорость.

Тем утром эта задача оказалась мне просто не по силам.

Поднявшись на несколько ступенек, я почувствовала, что силы мне изменяют. Я попыталась прибавить скорость, но почему-то меня что-то потянуло назад. Обычного импульса я так и не ощутила. Критический момент наступил, когда я находилась примерно на середине лестницы. Вместо того чтобы неуклюже, но уверенно добраться до безопасной верхней ступеньки, я рухнула вниз, безнадежно пытаясь зацепиться когтями хоть за что-то. Как в замедленной съемке, я свалилась на спину, а потом перекатилась на бок. Упала я неудачно – сразу на две ступеньки. Но и там задержаться мне не удалось, и я самым позорным образом покатилась вниз, прямо к ногам Его Святейшества.

Далай-лама подобрал меня, и через минуту мы уже входили в наши апартаменты. Ко мне пригласили ветеринара. Стол Его Святейшества накрыли мягким полотенцем, и меня подвергли тщательному осмотру. Доктор Гай Уилкинсон быстро понял, что падение не причинило мне травмы. Состояние моего здоровья не внушало опасений, но была одна серьезная проблема: у меня оказался слишком большой вес.

Доктор спросил, сколько раз в день меня кормят.

Никто из помощников Его Святейшества не мог точно ответить на этот вопрос. Да и я тоже не собиралась открывать истину. Падение и без того было унизительным, чтобы я еще и прилюдно призналась в своем бессовестном обжорстве.

И все же правда вскрылась.

Тенцин сделал несколько телефонных звонков и к концу дня сообщил Далай-ламе, что, кроме двух кормежек в Джоканге, я получаю еду еще как минимум три раза.

Для меня был разработан новый режим. Госпожа Тринчи и повара «Кафе Франк» стали выделять мне половинные порции. Госпожа Пател вообще перестала меня кормить. За несколько часов мой режим претерпел радикальные изменения – причем навсегда.

Как я к этому отнеслась? Если бы меня спросили о моих пищевых привычках, мне пришлось бы признаться, что они нуждаются в корректировке. Я бы с готовностью признала, что пять трапез в день – это многовато для одной маленькой (но не слишком маленькой!) кошки. Я знала, что мне нужно поумерить свои аппетиты. Но знание это оставалось чисто теоретическим вплоть до моего унизительного падения. Только после этого понимание стало реализацией, которая привела к изменению поведения.

После падения жизнь больше не была прежней.

Вечером, когда сгустилась темнота, Его Святейшество протянул руку, чтобы погладить меня на моей лежанке. Его прикосновение было таким нежным, что я замурлыкала от удовольствия.

– У тебя был тяжелый день, маленький Снежный Барс, – прошептал он. – Но теперь все будет хорошо. Когда мы понимаем, что есть реальная проблема, то измениться становится гораздо проще.

Так и вышло. Поначалу скромные порции и отсутствие знакомого блюдечка у ног госпожи Пател стали для меня шоком. Но прошло всего несколько дней, и я почувствовала себя гораздо лучше и энергичнее. А через несколько недель моя шаткая походка кардинально изменилась.

Вскоре я снова смогла запрыгивать на кухонную скамейку. И больше никогда не падала с лестницы, ведущей к нашим апартаментам в Джоканге.

Как-то в пятницу курьер доставил в Джоканг прямоугольную полистиреновую коробку, адресованную госпоже Тринчи. Коробку принесли прямо на кухню, где госпожа Тринчи занималась приготовлением обеда для премьер-министра Индии и Андреа Боччелли. Никаких посылок она не ожидала и очень удивилась.

– Не подашь мне нож, чтобы я вскрыла коробку, сокровище мое? – обратилась она к своему помощнику.

Обычно она так и говорила – но порой сквозь стиснутые зубы. Хотя внешне поведение госпожи Тринчи осталось почти таким же, как и раньше, но теперь ее гнев можно было сравнить с небольшими грозами, а не с извержениями вулкана.

Как ни странно, но сосредоточенная сдержанность уже пошла на пользу госпоже Тринчи. Недавно ей позвонила дочь, Серена. Серена несколько лет работала в европейских ресторанах, удостоенных звезд Мишлен, а потом отправилась в Италию учиться на шеф-повара. Она позвонила матери, чтобы сообщить, что Европа ей наскучила и через несколько недель она вернется в Маклеод Гандж.

Взяв нож, госпожа Тринчи разрезала упаковку таинственной посылки, открыла коробку и обнаружила в нем замороженный пластиковый контейнер с ярко-красной жидкостью – и конверт со своим именем.

В короткой записке говорилось: «Дорогая госпожа Тринчи! Хочу от всего сердца поблагодарить вас за прекрасный аюрведический обед, которым я наслаждался в гостях у Его Святейшества. Я был огорчен, узнав, что вы не смогли приготовить малиновый сорбет, как собирались. Надеюсь, мой скромный подарок, приготовленный по любимому аюрведическому рецепту, доставит вам удовольствие. Может быть, он принесет вам и вашим гостям здоровье и счастье».

– Mamma mia! – воскликнула госпожа Тринчи, глядя на записку. – Удивительно! Какая щедрость!

Она тут же открыла крышку и попробовала содержимое.

– Потрясающе! – Госпожа Тринчи закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекло ее от этого восхитительного опыта. – Это намного лучше, чем могла бы приготовить я.

Она подняла контейнер, чтобы посмотреть, сколько сорбета ей прислали.

– Это идеально подойдет для нашего сегодняшнего обеда!

Позже я слышала, как Тенцин и Чогьял обсуждали состоявшийся обед. Превосходная еда в немалой степени способствовала политическому успеху встречи. Премьер-министр поверить не мог, что госпожа Тринчи – не уроженка Индии. Он даже попросил пригласить ее в зал, чтобы выразить ей свою благодарность. Особый восторг у него вызвал малиновый сорбет.

– Как интересно складывается жизнь, правда? – заметил Тенцин. – Госпожа Тринчи стала гораздо спокойнее – и счастливее.

– Определенно! – с энтузиазмом согласился Чогьял.

– А поданный сегодня сорбет был просто настоящим шедевром.

– Абсолютно согласен!

– Она делает что?! – Голос Тенцина, разговаривавшего по телефону, стал необычно напряженным.

Я дремала на шкафу рядом с ним, но при этих словах подняла голову. Опытный дипломат Тенцин никогда еще не реагировал на услышанное столь резко.

Я заметила, что и Чогьял, сидевший напротив, тоже удивился.

– Да, конечно.

Тенцин потянулся к фотографии в серебряной рамке, стоявшей на его столе. На снимке была изображена молодая женщина в черном платье. Она играла на скрипке в сопровождении большого симфонического оркестра. Тенцин познакомился со своей женой Сьюзен в Оксфорде задолго до того, как стал главным советником Его Святейшества по дипломатическим вопросам. Сьюзен была музыкантом – и очень хорошим. У Тенцина и Сьюзен было двое детей – сын Питер и дочь Лорен. Лорен как раз исполнилось четырнадцать лет, и Тенцин не раз говорил Чогьялу, как тяжело дается родителям переходный возраст их детей. Я сразу подумала, что этот звонок связан именно с девочкой.

– Мы поговорим об этом позже. – Тенцин повесил трубку.

Как это часто случалось, Тенцин был в тот момент очень загружен на работе. Помимо обычных, очень ответственных обязанностей, ему предстояло на следующей неделе руководить переносом архивов Его Святейшества.