Выехали мы все же не через пару часов. За всеми делами, я лишь перед самым отъездом вспомнил, что мои парни еще ни разу не использовали лошадей в качестве транспорта. Только я попытался усадить их в карету, к Кристе и ее дочери, как к нам подбежали сыновья Рэма. Узнав в чем дело, они оттащили Мая и Эла в сторонку, и что-то долго и настойчиво начали им втолковывать.

— … ездить на лошади, да нет ничего проще… настоящие мужчины не боятся… — донеслись до меня обрывки вдохновенной речи братьев.

Я скептически отнесся к происходящему. Все эти призывы, в духе того, что мужчинам стыдно ездить в карете с женщинами, вряд ли могли впечатлить раминов.

Однако каково же было мое удивление, когда Сарон, закончив махать, как мельница, руками, рванул в конюшню и вскоре вывел оттуда пару оседланных лошадей, а Май и Эл добросовестно попытались забраться в седло.

Что сидеть нужно в седле, спустив ноги по бокам, это они знали, но вот, как надо забираться на лошадь, видимо были не в курсе. Элэт, подпрыгнув, плюхнулся животом на седло. Однако когда он взмахнул ногой, чтобы забросить ее, то баланс нарушился и он соскользнул вниз. Сарон с большим трудом и почти у самой земли еле успел перехватить рамина.

Май похоже видел, что сначала надо вставить ногу в стремя. Вставил… Лошадь сделала пару шагов вперед, он и обвис, уцепившись руками за седло и с ногой, застрявшей в стремени.

— Оттолкнись правой ногой от земли и, помогая себе руками, пронеси ее над крупом и опустись в седло, — прокричал Генри, подбегая к Маю.

Х-хех… Для того, кто ни разу не сидел в седле, эта фраза может иметь совершенно другой смысл, чем то, что намеревался сказать новоявленный учитель. Я представил, как рамин дословно выполняет команду, то есть, подпрыгивает и, отпустив седло, руками заносит ногу. А животное, освобожденное от захвата, видя странные телодвижения рядом с собой, на всякий случай отходит в сторону… Хохотнув, я уставился на парочку, ожидая, что же на самом деле произойдет.

Подтянувшись на руках, Май сделал пару прыжков на свободной ноге и затем, следуя рекомендации, взмахнул ею…

— Вы езжайте, мы вас догоним, — поднимаясь с земли и держась за челюсть, обратился Генри к отцу.

Он уже догадался, что все не так просто, как они представляли и расписывали.

Рэм тоже это понял и потому, ехидно улыбнувшись, приказал отряду двигаться.

Я с интересом понаблюдал, как Сарон и Генри пытались усадить на лошадь сначала Мая, а затем и Эла… И как потом, при малейшей попытке животного сдвинуться с места, им приходилось ловить мальчишек, чтобы те не упали. Цедя сквозь зубы, что-то типа, это ж насколько надо быть… непонятливыми, юные учителя еще пару раз попробовали пристроить раминов в седло.

— Ногами бока сожми… Да гр-р-р… не так! — ловя следующего летуна, рычали братья.

— Эй, парни! Вы бы не столь резвых лошадок-то, подвели им, а то мои мальчики все больше на повозочке привыкли. Им вполне подойдет скакун не резвее коровы. В этом случае, у вас еще будет шанс быстро обучить их не падать на землю, и догнать отряд хотя бы у города. Да и не торопитесь так. Усадите сначала одного, а затем кто-то из вас ведет лошадь, а второй удерживает от падения и инструктирует седока. Тренируетесь… Да хоть до той березы. Затем, снимаете начинающего наездника, пусть приходит в себя от новых ощущений, а сами возвращаетесь за оставшимся учеником, и проделываете с ним ту же процедуру… И снова и опять в том же духе… Пока они падать не перестанут, — с трудом удержав на лице серьезное выражение, пошутил я.

Тоскливо посмотрев на меня, сыновья Рэма развернулись к, стоявшим с виноватым видом, Маю и Элу:

— Продолжим.

Решив не смущать их своим присутствием и не мешать процессу обучения, я отправился догонять отряд.

Ехали мы медленно, давая возможность нашим парням догнать нас. Однако мы уже закончили отдыхать и готовились к отъезду, когда они показались на дороге. Первым шел Генри и вел на поводу своего рысака и лошадку, на которой сидел, с невероятно напряженной спиной и, выпученными от усердия глазами, Май. Сбоку от всадника двигался Сарон, держась одной рукой за стремя, а другой, ухватив седока за ногу, удерживал его от падения, и бубнил инструкции. Заметив нас, сыновья Рэма лихо тормознули. Стащив наездника с четвероногого транспорта, усадили на траву и, вложив ему в руку поводья, сами рванули назад по дороге, за Элом и остальными двумя лошадьми. Май только растерянно глазами похлопал, но никак не прокомментировал настолько вольное обращение с собственной тушкой.

Мы замерли, с любопытством ожидая продолжения. Отряд не стронулся с места, пока не дождался появления братьев уже с Элом.

Глядя на замученных, потных и покрытых пылью парней, я восхитился их стойкостью. На их месте я давно бы плюнул на все и всех, и забрался отдыхать в телегу с подарками и продуктами. Несмотря на то, что Сарону и Генри по праву рождения положено отвечать за свои слова, их настойчивость вызывала уважение.

Но самое большое удивление и уважение вызвали юные рамины.

Согласиться на данную авантюру мальчишки могли, просто поймавшись на обещание, что все это легко и просто. Но вот то, что, прочувствовав на собственной заднице, насколько действительность далека от обещанного, Май и Эл продолжали молча терпеть неуклюжее учительство Сарона и Генри — восхищало.

И ведь на них не давили все те правила чести, заведенные в среде дворян, которые предписывают и расписывают, чуть ли не каждое действие.

Убедившись, что наши парни живы и относительно здоровы, Рэм дал сигнал к отправлению.

— Обучать других, дело сложное и далеко не всегда благодарное, а уж обучать тех, кто впервые в жизни увидел лошадь… Для этого нужен большой опыт и много времени. Может, все же перенесем уроки на более подходящее время, а сейчас моих парней усадим в карету? — наклонившись к Рэму, тихо спросил я.

— Если ты беспокоишься о моих сыновьях, то лучше не мешай. Для них это будет хорошим уроком. Прежде чем что-то предлагать — думать надо. Раз влезли со своими советами, когда их никто не просил, то пусть учатся доводить дело до конца, — стараясь не рассмеяться, ответил он и проехал немного вперед.

Сарон и Генри с та-акой тоской посмотрели на двигающуюся карету, что у меня возникло подозрение, что они уже и сами не прочь в ней проехаться.

Посмотрев на замученные лица, я подъехал к Рэмануэлю и еще раз, тихо, чтобы не слышали другие, попытался попросить за парней:

— Слушай, тебе что, не жалко смотреть на их мучения?

— Пока твои терпят — пусть мои тренируются, — усмехнулся Рэм.

Несмотря на наше медленное движение, на следующей остановке мальчишки нас так и не нагнали. Я занервничал. Однако, не видя на лице брата никакого беспокойства, не стал навязываться со своими советами. С раминами вряд ли что плохое случится, в крайнем случае, телепортируются, а что касается сыновей Рэма, то тут решать их родителям.

Добрались мы до Торнска уже в темноте. На ночевку остановились у графа Нэрро. Как поведал Рэм, они с Мэгамом с тех самых пор, уже считай лет двадцать, поддерживают дружеские отношения.

Встретили нас как дорогих и желанных гостей. Мы еще не успели поздороваться с хозяином, вышедшим на крыльцо, как во двор въехала наша отставшая четверка. И что удивительно, все четверо сидели на лошадях, а не бегали вокруг них. Правда, судя по виду Мая и Эла, они бы предпочли передвигаться пешком. Но это уже были мелочи.

Только увидев, как Рэмануэль облегченно вздохнул, увидев своих сыновей, я понял, что он все же не настолько был спокоен, как хотел показать.

Грязная и замученная четверка, не глядя по сторонам, сползла с лошадей и, поддерживая друг друга, на дрожащих ногах направилась в дом.

Увидев, как Мэгам с удивлением и недоумением посмотрел мальчишкам вслед, Рэм, посмеиваясь, ухватил друга под локоть и потащил по лестнице, объясняя, что произошло.

Во время ужина беседовали в основном Рэм с Мэгамом, да молодежь тихо переговаривалась между собой. Я с любопытством осторожно рассматривал старого знакомого и его семью. Заметив мой интерес, Рэм наклонился к уху.