Макс отключил монитор и всмотрелся в собственное отражение через черный экран. Ему потребовалось несколько минут чтобы все решить.

Когда Макс вошел в зал связи на него никто не обращал внимания, словно он призрак. Не так далеко от истины. Максим Ворошилов давно стал призраком самого себя.

Он прошел мимо Игорехи Павлова и ошарашенного Матвеева. Постепенно все оборачивались на него и замолкали. Последним обернулся отец.

— Это сделал я, пап. Отпусти Бруно.

— Задержите этого человека! — крикнул Матвеев.

Макс поднял руки над собой. Через мгновение на главном экране появилось изображение. Фотографии пещер Карлсбада, обезьяны, сломанных шасси марсохода листались одна за другой, затем послойно накладывались друг на друга, превращаясь в изображение марсианина. Затем все начиналось заново. Потребовалось не мало времени, чтобы присутствующие осознали, что происходит. Кто—то оторопел и не мог произнести ни слова, кто—то наоборот начал говорить бессвязные вещи, другие хватались за головы, некоторые плакали. Затем началось нечто сумасшедшее. Люди забегали, одних тошнило прямо на месте, другие рвались к выходу. Поднялся человеческий ор, люди мельтешили, невозможно было разобраться кто где. Макс мог бы сбежать. Вместо этого он встал на колени и убрал руки за голову.

— Прости пап.

Отец не шевелился и молча смотрел на сына. Лицо его побледнело, оголились синяки под уставшими глазами.

— Это все ложь! Это он придумал! — орал Матвеев где—то в толпе. — Не верьте этой клевете!

Командир охраны подошел к отцу.

— Вы прикажите задержать Маккензи и всех сотрудников НАСА?

Отец кивнул.

Охранники разбрелись по помещению, начали выхватывать из толпы всех с нашивкой НАСА на груди. Маркуса Маккензи нигде не было видно.

— Что делать с ним? — спросил командир охраны, указав на Макса.

Отец не ответил и отвернулся, облокотившись на высокие перила. Его ноги дрожали, он едва не падал.

— Увести, — махнул рукой командир.

Макса подняли под руки и повели из зала.

В дверях им встретился Бруно. Он был весь в поту и волочил за собой бессознательное тело Маккензи с припухлостью под глазом.

— Как же давно я мечтал об этом, — сказал Бруно и швырнул Маккензи в ноги охранникам.

Телеметрия. Спусковой челнок

Атмосферное давление: 75 Кпа

Температура внутри: 28,3 С

Температура снаружи: —147 С

Курс — 0.0

Пройденное расстояние км: 16356

Скорость км\с — 10,2

***

Челнок кружил по орбите Марса, постепенно сбрасывая скорость и снижаясь. В небольшом иллюминаторе едва прослеживались очертания Прайма—1479. Корабль уменьшился в размерах, превратившись в яркую точку, совсем неотличимую от очередной звезды.

Молчанов сидел в том самом кресле в котором покинул Землю несколько месяцев назад. Ощущения были странными. Казалось, с того времени прошла целая вечность, и тот человек был совсем не он. В голову лезли картинки из прошлого. Вот он снова пацан. В огороженном стенами от внешнего мира старом парке, куда и днем боялись забежать даже бездомные кошки, Андрей выискивал неизвестные его каталогу живность. Он жаждал похвастаться перед отцом новыми находками, а поживиться юному исследователю здесь и правда было чем. Он был возбужден и взбудоражен изобилием неизвестных ему прежде экземпляров странного фиолетового мха или грибов малюток размером с ноготок. Завороженный, он весь день зарисовывал диковинки в каталог, собирал образцы и представлял, как будет разглядывать их в недавно приобретенный папой микроскоп.

То невероятное чувство из детства — трепет от свершенного открытия, он ощущал вновь, сейчас, в посадочном челноке, мчащимся со скоростью десятки тысяч километров в час.

— Док, вы уверены, что мы успеем и эта штука не рванет? — спросил Покровский.

— Уверен, сэр.

— Было бы обидно не успеть. Черт, и как же вам удалось уговорить меня?

— Я напоил вас.

— Умеете, док найти подход к людям. Мама мия, как же голова болит.

— Сэр, вы отклоняетесь от курсовой кривой, — сказала Нака.

— Понял. Выравниваю челнок. Держитесь там за что—нибудь.

Ричард Пател был прав - Нака полетела с ними. С момента записи видео для Земли, они с Молчановым не обмолвились и словом.

Челнок резко затрясло.

— Нам бы не помешали корректировки Глаза, — сказал Покровский, сжимая обеими руками рычаги, управляющие тормозными двигателями. — Нака, ты можешь наладить с ним одностороннюю связь?

— Это невозможно пока он не перезагрузиться.

— Мы знали на что шли, — перекрикивал доктор Пател металлический звук и гул разряженной атмосферы за бортом. — Они бы вернули нас обратно.

— Теперь мы пуля, выпущенная слепым по мишени. Черт возьми, не могу выровнять эту штуку, - говорил Покровский.

— Сэр, я могу взять на себя управление, — предложила Нака. — Я отрабатывала такой маневр на Терросе.

— И ты ни разу не посадила челнок, — с пренебрежением промолвил доктор Пател. — Сэр, я уверен вы справитесь.

— Еще увеличиваю тягу тормозных двигателей, — сказал Покровский. — Меняю угол входа в атмосферу.

Челнок начал вращаться. От перегрузки Молчанова выворачивало на изнанку. Он закрыл глаза и сдавил веки. Очертания баков с горючим, подпиравшие грудь все еще проецировались на сетчатке. Челнок превратился в подожженную бочку с порохом, готовую рвануть от любого толчка.

Включилась звуковая сигнализация. Все дребезжало и тряслось, стенки челнока прогибались.

— Не могу прекратить вращение, — с трудом выговорил Покровский.

— Нужно выпустить парашюты, — сказал доктор Пател.

— Слишком сильное вращение, — крикнула Нака.

— Это единственный шанс, — выкрикнул доктор Пател.

— Не делайте этого, сэр. Мы потеряем их, — сказала Нака.

Компьютер показывал высоту сорок четыре тысячи метров. Цифра стремительно уменьшалась.

— Выпускаю тормозной парашют, — сказал Покровский.

Челнок бросило в сторону, затем резко в другую. Стропы окутали челнок, как паук заматывает жертву в свою паутину. Следом парашютная ткань в несколько слоев обмотала корпус.

— Позвольте взять управление, сэр!

— Передаю управление Наке Миуре, — сказал Покровский и отпустил рычаги.

Нака схватилась за аналогичные рычаги напротив себя.

— Нет! — выкрикнул доктор Пател. Голос его стал слабым, он почти терял сознание.

— Перевожу сопла в реверс режим, - заговорила Нака.

Челнок начал резко набирать скорость. Нака перевела сопла против направления вращения, челнок выровнялся. Она вновь переключила двигатели в режим торможения. Парашютная ткань вспыхнула. Челнок загорелся, словно спичечная головка и также быстро погас. Пепел от сгоревшего парашюта мгновенно смахнуло ветром.

— Включаю аварийные батуты, — сказал Покровский.

— Еще рано, — сказала Нака.

В иллюминаторах виднелась желто—оранжевая поверхность планеты, испещренная безжизненными горными цепями и кратерами.

Покровский убрал руку с кнопки.

— Скажешь, когда.

— Три тысячи, две триста, тысяча семьсот, — говорила Нака. — Еще слишком быстро.

Доктор Пател потерял сознание. Молчанов тоже находился на грани.

Сработала звуковая сигнализация, предупреждающая о приближении поверхности.

— Под нами скала, — заорал Покровский.

Нака попыталась увезти челнок в сторону. Он сделал кульбит. Произошел оглушительный удар.

Батуты окутали челнок по периметру, словно толстая крокодилья кожа. Через секунду они рухнули на поверхность; подлетели, словно мяч и снова упали. Подпрыгивая, челнок катился по камням и песку. Приборы искрили, сигнализация задыхалась от крика. Голоса людей постепенно затихали. Челнок врезался носом в песок. Еще удар... Стало совсем тихо.

***

Молчанов пришел в себя, в голове все шло ходуном. Вокруг дымно. Сверкали открытые языки пламени.