Не успел он окончательно вылезти, Дульси, мурлыча, прижалась к нему. Её зелёные глаза были распахнуты так, что у него мурашки по спине побежали. Каждый раз, когда он смотрел на неё, его охватывала необычайная радость. Просто быть с ней рядом, просто знать, что они вместе, – это всё, чего он хотел от жизни.

– Что ты делаешь тут в такую рань? Элиза Трест уже дала показания?

Дульси была напряжена словно пружина и не могла стоять спокойно. Она всё время крутилась, вертелась и пританцовывала.

– Слушай, Джо, существует дневник. Джанет вела дневник. – Дульси снова прижалась к нему, зелёные глаза горели жаждой действия. – Миссис Трест выступала вчера после обеда, я уже тогда ушла. Она сообщила, что Джанет вела дневник. Роб рассказал мне об этом. Полиция намерена сегодня утром поехать туда и поискать его. – Она нетерпеливо дергала хвостом, переступая с ноги на ногу. Джо только смотрел на неё. – Ну же, пошли, пока туда полиция не добралась! –И Дульси вихрем слетела по ступенькам.

– Постой. – Кот уселся на крыльце, неподвижный как камень. – Ты собираешься стащить улику из-под носа у копов?

– Только посмотреть, – с невинным видом заявила Дульси – Нам не обязательно забирать её.

Джо вздохнул.

– Клайд прав. Ты нарвёшься. Кроме того, они уже обыскивали квартиру. Почему же…

– Да ладно тебе, побежали.

Она развернулась, выскочила на пешеходную дорожку и помчалась. Персиковые лапки мелькали, едва касаясь бетонной поверхности.

Джо остался сидеть, глядя ей вслед. «Женские причуды! Мы же не сможем попасть к Джанет до приезда полицейских».

Чего доброго, Дульси решила проскочить непосредственно в дом, вынюхивая и высматривая улику прямо под ногами у полиции.

Похоже, она забыла, что они отказались от таких трюков после расследования убийства Бекуайта. Они так часто крутились под ногами у Харпера, что тот не раз бросал на них недоуменные взгляды. Похоже, это её совсем не волнует.

«Дульси, ты сошла с ума, если решила, что мы снова по уши влезем в полицейское расследование».

Кошка остановилась на углу и оглянулась. Кот не двинулся с места. Она нетерпеливо примчалась назад, вспрыгнула на крыльцо и лизнула Джо в нос.

– Мы могли бы просто сходить туда и посмотреть. Если полиция там, мы уйдем. Представь, только представь, если Роб Лэйк будет приговорен и, может, даже казнен и при этом окажется невиновным, а мы не используем шанс и не поможем ему. Как ты себя тогда будешь чувствовать?

Джо окинул её долгим взглядом, а затем рассмеялся:

– А, ладно, какого чёрта! – он поднялся и пошёл за ней. –Кто сказал, что мы не сможем обхитрить пару копов?

И они помчались, мягко топая по тротуару. Летя за подругой, Джо втайне мечтал, чтобы у неё не было такого дара убеждения и она не была такой чертовски порывистой и страстной.

Однако эту-то страсть он в ней и любил.

Клайд стоял у окна в гостиной и смотрел, как кошки галопом неслись к Морскому проспекту. В других обстоятельствах он бы наверняка рассмеялся, глядя на обрубленный хвост бежавшего вприпрыжку кота и мощное мерное движение его крепкого тыла. Рядом с ним мчалась Дульси – легко, словно низко летящая птичка. Клайд с беспокойством наблюдал за ними. Их стремительный уход не выглядел обычным «пошли поохотимся». У него чуть сердце не остановилось при виде, как они пересекают проспект, совершая безумные маневры между автомобилями.

Благополучно добравшись до аллеи, разделявшей проспект пополам, они повернули на север. Двигаясь в кружевной тени деревьев, они направлялись прямо к холмам. И куда ещё они могли нестись так поспешно, как не к Джанет – к пепелищу, оставшемуся на месте её студии. В той стороне не было ничего, что могло бы привести их в такое возбуждение. Когда кошки отправлялись на охоту, они вышагивали, внимательно глядя по сторонам, впитывая звуки и запахи, действуя неторопливо, наверное, чтобы достичь нужной степени сосредоточенности.

Но теперь они были настолько воодушевлены, что летели в сторону холмов, словно две маленькие ракеты.

Они уже успели побывать в доме Джанет. Вернулись, перемазанные сажей, пытаясь скрыть неудовлетворение, которое сквозило в хитрых мордочках.

Клайд переживал, что они никак не хотят оставить это дело. Выйдя на крыльцо, он продолжал смотреть им вслед, пока кошки не скрылись из виду.

А что ещё ему оставалось – бежать за ними? Притащить их домой?

Жизнь была проще, когда Джо был обычным котом и не произносил ровным счётом ничего, кроме требовательного «мяу». Тогда ему хотелось лишь переловить всех птиц и перепробовать всех кошек в Молена-Пойнт. Порой Клайд мечтал вернуться в те дни, когда он по крайней мере мог хоть как-то контролировать серого кота.

Теперь же следовало признать, что Джо и Дульси уже не бессмысленные зверюшки, которыми можно командовать и требовать от них подчинения. Впрочем, они и не дети, чтобы руководить ими и направлять с тем расчётом, что в некотором отдаленном будущем они смогут действовать самостоятельно.

Эти двое уже сейчас действовали, но их мнению, совершенно нормально. Они были взрослыми членами своего удивительного племени: разумные существа со свободной волей. Хотя Клайд не осмеливался ломать голову над теми историческими совпадениями, что породили этих двух невероятных существ в кошачьем обличье. Сила, которую они унаследовали, витала вокруг них; дыхание мёртвых цивилизаций таинственной тенью ложилось на них, как призрачный отблеск. Если Клайд начинал размышлять об этом, его пробирала дрожь. Если он слишком надолго задумывался над этим, его начинали мучить тревожные сны, от которых он просыпался в холодном поту.

Но сколь бы волнующим ни было прошлое этих кошек, суть в том, что сейчас у Клайда почти нет влияния на Серого Джо. Он может спорить с котом, испытывая перед ним некий благоговейный страх, и вынужден по большей части позволять Джо принимать решения самостоятельно.

А кот, упиваясь новыми возможностями, становится всё более расчётливым и упрямым.

У Серого Джо была и собственная теория, объяснявшая происхождение новых талантов той психологической травмой, которую он получил, став свидетелем убийства Бекуайта. Якобы это событие и послужило пусковым механизмом для такой перемены, а пережитый шок встряхнул скрытое до поры умение, подобно тому как сильное потрясение может пробудить диабет или вызвать у гипертоника апоплексический удар.

Но в чём бы ни крылась причина этой перемены, новая сущность Джо тревожила их обоих. Клайду приходилось признать, что Джо удалось во многом разобраться и многому научиться. Он полагал, что этот процесс всё ещё продолжается. Что же до него самого, то жизнь с говорящим котом требовала всего понимания и самообладания, которые только мог проявить человек.

Вильма говорила практически то же самое: порой ей хочется, чтобы Дульси снова стала просто маленькой воровкой, таскающей соседские вещи. Вильма привыкла, что Дульси легко проскальзывала в окошки или управлялась с ручками незапертых дверей и шныряла по соседним домам, уволакивая оттуда чулки, шелковые пижамы и вышитые ночные рубашки.

Клайд познакомился в Вильмой, когда ему было восемь. Она поселилась в соседнем доме – высокая красивая блондинка, которая вскоре стала объектом его первой, ещё детской страсти. Его сердце разрывалось каждый раз, когда она уезжала из города учиться. Она была не только его первой любовью, но и другом – остроумная, терпеливая и добродушная яркая молодая женщина, которая умела бросать бейсбольный мяч и держать язык за зубами.

Теперь Вильма поседела, на лице появились морщинки, но она по-прежнему стройная, гибкая и подвижная. Они остались друзьями, даже когда Вильма закончила учебу, и ни разу не теряли друг друга из виду. Эти отношения пережили и неудачный брак Клайда, и её карьеру офицера по надзору за условно освобожденными – сначала в Сан-Франциско, затем в Денвере, где она работала в Федеральной службе по делам условно освобожденных. Вильма вышла в отставку пять лет назад и вскоре вернулась в Молена-Пойнт. Её возвращение они отпраздновали в «Виндборне» лобстерами и шампанским, сидя за столиком у окна и глядя, как волны накатывают на лежащие внизу скалы.