Пока Квиллер готовил напитки, он размышлял о том, говорил ли Джош с сыном или нет? «Что знает Хью? Знает ли он то, что знаю я?»

– Нет! – сказал он Коко, который приготовился получить ещё порцию виноградного сока. – Ты уже своё выпил.

Когда он вошёл с подносом в гостиную, Шерри и Хью сидели на диване, склонив красивые головы друг к другу, – замечательная пара. Они шептались о чём-то, и Квиллер подумал: их разговор мало похож на нежный разговор влюбленных, больше смахивало на то, что они прохаживались на его счёт: «Он говорит, что пишет о преступлениях. Он задаёт много вопросов. Кто-то был в кабинете или по меньшей мере пытался проникнуть в него… Он говорил с моим отцом. Он знает, что я защищал Бичема. Он расспрашивает о суде». Это были лишь предположения Квиллера. Однако двое на диване отпрянули друг от друга и встретили его дружелюбными улыбками.

Ламптон предложил тост:

– Пусть в «Тип-Топе» будет всё тип-топ!

– Дорогой, Квилл, может быть, купит дом, – сообщила Шерри.

– Что вы будете делать с ним? – спросил адвокат.

– Открою деревенскую гостиницу, если смогу найти компетентного управляющего. Управление гостиницами не самая сильная моя сторона.

– Квилл – писатель. Он пишет учебные пособия по криминалистике, – сказала Шерри. – Он собирается написать биографию моего отца. – Она произносила всё это как заученный текст.

– Это так? – спросил Ламптон, не выказав удивления.

– Дж. Дж. очень интересный герой для книга, – ответил Квиллер. – Ваш отец тоже известный человек, Хью. Я встречался с ним сегодня утром.

– Просто известный или известный своей дурной славой?.. Отцу всегда нравилось, чтобы его имя было на первой полосе, всё равно – в качестве героя или в качестве негодяя, ибо в местности, где ты шериф, – ты и то и то одновременно. Я рад, что теперь он занимается частным бизнесом.

– О Хью газеты тоже много писали. На следующей неделе его пригласили играть в Мичигане, – заметила Шерри.

– Мы соревнуемся с Бобом Лесмором, – объяснил Хью. – По иронии судьбы, у нас в Спадзборо площадка залита водой, а в Мичигане страдают от засухи.

Было четыре часа. Однако новость, которую Квиллер приберёг для этой парочки, он собирался обнародовать несколько позже. А пока важно было поддерживать светскую беседу, и он пустился в подробности аварии с Шерри… рассказал и о том, как Люси спасла его в лесу… поговорил о перевесе Ламптонов над другими фамилиями в этом округе.

Квиллер сидел в любимом кресле Юм-Юм, лицом к гостям, расположившимся на диване перед ширмами. Через какое-то время он почувствовал некое движение над их головами и, взглянув вверх, увидел Коко, балансирующего на верхней кромке ширмы, куда он забрался без всяких усилий и совершенно бесшумно. Квиллер старался не смотреть не кота, но краем глаза наблюдал его рискованные акробатические раскачивания. Пытаясь удержаться всеми четырьмя лапами на узкой поверхности, кот созерцал гостей, сидевших внизу, – так леопард, сидя на дереве, поджидает газель.

Квиллер повторял про себя: «Не делай этого!» – в надежде, что Коко прочитает его мысли. Коко умел читать мысли, но только когда хотел.

Несколько обеспокоенный надвигающейся катастрофой, Квиллер не переставал интересоваться спуском по реке на плотах, новой электронной фирмой и историей Спадзборо. Вскоре на ширме возник, как из воздуха, ещё один пушистый комок – Юм-Юм выбрала удобную позицию для наблюдения за печеночным паштетом на столе. Хозяин нервно продолжал беседовать об издании книг, о погоде в округе Мускаунти и о странном написании своей фамилии.

Наконец наступил момент, когда нужно было снова наполнить стаканы, Квиллер медленно поднялся с кресла и спокойно вышел из комнаты, надеясь, что не спровоцировал сиамцев на опрометчивые поступки.

Несмотря на угрожающее завывание ветра, его гости, казалось, наслаждались встречей. Беседа протекала легко, с приятным остроумием.

Квиллер решил: благоприятный момент для его затеи наступил.

– Если кто-нибудь из вас может предложить мне источники информации о Дж. Дж., – начал он, – буду вам весьма признателен за помощь. Для драматической завязки сюжета я собираюсь начать книгу с его убийства. Шерри, надеюсь, тема не очень болезненна для вас… Потом опишу его карьеру и семейную жизнь и закончу повествование сценой суда. Но вот в чём дело… Изучая факты, нужные для книги, я пришёл к выводу, что, возможно, осужден невиновный человек. Похоже, есть новые улики.

– В суде я выступал в качестве защитника, – оживился Ламптон. – И впервые слышу о новых уликах – или слухи о них. Откуда у вас такая информация?

– Этого я пока не хочу раскрывать, но подозреваю, что вовсе не вспыльчивый защитник окружающей среды убил Хокинфилда! Почему это дело заинтересовало меня? Во-первых, мне не нравится видеть невиновного человека за решёткой. Во-вторых, если быть совершенно откровенным, разоблачение бесчестного суда – великолепный финал для моей книги. Как вы считаете?

Шерри выглядела испуганной. Ламптон облизывал губы. Оба поставили бокалы на столик.

Затем Ламптон воскликнул:

– Это нелепо! Я защищал Бичема по просьбе суда, и с самого начала ни у кого не возникло и тени сомнения в том, что этот человек виновен.

– Мне не хочется подвергать сомнению ваши слова, но подозреваю, что в убийстве участвовал не один человек и кое-кто из свидетелей, возможно даже несколько, дали ложные показания под присягой.

– Что? – спросила Шерри слабым голосом. – Ложные показания!

То, что произошло дальше, могло быть вызвано внезапным порывом ветра, налетевшим на дом. Но какова бы ни была истинная причина, кошки превосходно выбрали время. Сиамцы слетели с ширмы вниз, едва не задев головы гостей, и, приземлившись на столик, разбросали напитки, орехи, подставки для стаканов и печёночный паштет.

– Я так и знала! – пронзительно закричала Шерри. – Они опасные! Где они? Куда они делись?

Квиллер бросился в кухню за полотенцами, а гости в это время салфетками вытирали пятна на коленях собирали орехи и кубики льда, стараясь не порезаться о разбитый стакан.

– Извините, – сказал Квиллер. – С ними никогда такого не было. Думаю, на них подействовал ветер. Надеюсь, вы не порезались. Я принесу чистые стаканы, и мы посидим ещё.

– Без меня, – заявила явно потрясенная Шерри.

– Нет, спасибо, – отклонил предложение адвокат. – Но я хотел бы узнать, как вы собираетесь поступить с вашей информацией.

– Конечно, я предпочёл бы придержать её до публикации книги, но чувствую, мой моральный долг – немедленно сообщить о находке полиции, а именно о том, что Дж. Дж. написал заметку, разоблачающую преступную группу, орудовавшую в этом районе. Но кто-то знал о том, что статья готовится к печати. Кто-то посчитал необходимым остановить публикацию, уничтожив издателя. Кто-то пришёл в дом в заранее обусловленное время и сбросил издателя со скалы. Кто-то затем подделал письма с угрозами от лица Бичема, которые удобно исчезли ещё до того, как предстать перед следствием, но кто-то дал свидетельские показания о том, что видел их.

Он замолчал, в комнате повисла тишина – его слушатели обдумывали эти угрожающие заявления. За окном на ветру стучала незакрытая ставня.

– Моим единственным вкладом в это расследование, которое обязательно нужно провести, – продолжил он, – является материальная улика, обнаруженная в этом холле, где, как говорят, и произошло нападение. В течение года эта улика лежала невидимой под одним из предметов обстановки. Хотите посмотреть на неё?

Когда он направился к охотничьему шкафчику, Ламптон вскочил и пошёл за ним. Так как единственным освещением были восемь свечей в железном подсвечнике, он почти споткнулся о кошек, которые крадучись пробирались к лестнице.

Квиллер медленно открыл ящик шкафа и представил целую пригоршню пепельно-седых волос, смешанных с ворсинками и пылью.

– Вот эта улика, – сказал он спокойно, не отрывая взгляда от Ламптона.

Адвокату понадобились доли секунды, чтобы узнать их и схватиться за стул. Но только он замахнулся, готовый обрушить стул на голову своего обвинителя, как на втором этаже заиграла громкая музыка. Она нарушила планы Ламптона, но дала преимущество Квиллеру – он схватил железный подсвечник и ткнул им в грудь нападающему, как пылающими вилами. Стул упал, а Ламптон, взвыв от боли, повалился на колени. Шерри пронзительно закричала. Отбросив подсвечник, Квиллер схватил тяжёлую чашу из капа и ударил ею адвоката по голове – адвокат потерял сознание.