– Если речь идет о концепции, то нет, я совершенно не в курсе. Да и не слишком хотелось совать в это свой нос. К тому же, Хильда, простите великодушно, но все эти «концепции» крайне трудно переварить!

– Конечно, дорогой, я и сама в это не слишком-то верю. Разве что глубокой ночью… Джубал, вам и карты в руки – объясните!

– Ну ладно, – произнес доктор Хэршоу. – Концепция «Мир как миф» чрезвычайно хрупка и деликатна. Ее иногда называют «многоличностным солипсизмом»[60], хотя внутреннее содержание этого определения можно назвать нелогичным и абсурдным. Но сама нелогичность крайне нам полезна, мы далеко не всегда исходим из так называемой «логики».

Так вот, в течение многих веков религия поддерживала идею верховной власти как единственное объяснение Вселенной или Мультивселенной (назовите ее, если хотите, «Многовселенной»!). Детали всех известных религий могут существенно различаться, но суть их всегда сводится к одному: где-то высоко в небе или глубоко в земле, не исключено, что и внутри вулкана – то есть в недоступном людям месте – обитает старый-старый человек, одетый в какое-то подобие хламиды (по-нашему – ночной рубашки). Он знает все. Он всемогущ. Он Творец всего сущего. Он награждает и наказывает и, представьте, даже берет… взятки! Иногда этот Всемогущий имеет облик женщины, но последнее – нечасто, поскольку человеческие самцы обычно крупнее, сильнее и воинственнее самок. Господу, как правило, придается имидж Отца. Но идея Всемогущего Бога со временем стала подвергаться атакам, так как она в конечном счете ничего не объясняет, являясь пустой отговоркой. В девятнадцатом веке атеистический позитивизм возобладал среди меньшинства. (Тех, кто привык регулярно мыться в ванне.) В конце концов он полностью вытеснил идею Бога. Но и у атеизма размах весьма невелик, и он ничего не объясняет, а всего лишь отвергает веру в Бога. Логически этот позитивизм опирался на естественные науки девятнадцатого века. Физики того времени искренне полагали, что Вселенную можно объяснить, как часовой механизм. В двадцатом веке появилось новое поколение физиков, напрочь опрокинувших идеи своих предшественников. Квантовая механика и «кошка Шредингера» выкинули на свалку мир «часового механизма» и с 1890 года заменили его туманом теории вероятности, то есть новым механизмом, в котором возможно все. Интеллектуалы, разумеется, несколько десятилетий этого не замечали, поскольку высокообразованные люди, как правило, не умеют сосчитать свои ботинки и очень даже гордятся этим! И тут выяснилось, что с кончиной позитивизма на сцене вновь объявились богословы, и вера стала набирать силу, гораздо большую, чем прежде! В конце двадцатого века (Хильда, поправьте, если я не прав!) наша Хильда со всем семейством была увезена с Земли каким-то дьяволом, которого окрестили «Зверем». Им удалось удрать в транспорте, вам хорошо знакомом и называемом Гэй Десейвер. В поисках безопасности эта семья посетила множество измерений и много вселенных. Вот тогда Хильда и сделала свое величайшее открытие, огромное по масштабу всех времен.

– Надеюсь, вы всем девушкам об этом сообщили?

– Спокойствие, милая! В числе многих обитаемых мест они посетили и Страну Оз[61]. Да, Страну Оз.

Я дернулся как ошпаренный. Не выспавшись накануне, я слегка расслабился под журчание доктора Хэршоу, но тут…

– Вы произнесли слово «Оз» или я ослышался?

– Да, произнес. Повторю вам трижды: Оз, Оз, Оз! Конечно, эта страна оказалась созданной фантазией Л.Фрэнка Баума. А еще им довелось побывать в «Стране чудес», изобретенной преподобным мистером Доджсоном[62] для развлечения Алисы.

И посетили другие места, считавшиеся до той поры вымышленными. Хильда обнаружила, что и сами мы живем в точно таком же мире, и создала концепцию «Мир как миф». Мы создаем свой мир сами и сами же его изменяем. Настоящие могучие сочинители мифов, такие, как Гомер, Баум, автор Тарзана, создали значительные и прочные миры, между тем как пустяшные лжецы и лишенные воображения халтурщики ничего не создали, и их жалкие выдумки всеми забыты. Вот на этом-то достоверном факте, Ричард, заметьте, не на религии, а на факте, и базируется вся деятельность Круга Ауроборо. Что, Хильда?

– У нас осталось совсем мало времени до перерыва на ленч. Ричард, есть какие-нибудь замечания?

– Вам они вряд ли понравятся.

Лазарус проворчал:

– А ну, сыграй нам, Баб!

– Я не только не собираюсь рисковать из-за всей услышанной галиматьи, но приложу все силы, чтобы вытащить из этого болота и Хэйзел. Но если так уж нужны память и программы того древнего лунного компьютера, то, на мой взгляд, имеются два, по крайней мере два нормальных, пути для их изъятия!

– Говорите!

– Один примитивен и опирается на деньги. Учредите некую «передовую организацию», состоящую из липовых академиков. Сделайте от ее имени приличное денежное вливание в Университет Галилео на Луне, войдите прямо в дверь компьютерного помещения и берите все, что вам надо! Другой путь использование действительно могущественных сил для получения реальных результатов. Какого черта возлагать надежды на «пожилую женатую пару» для совершения вашей уотергейтской аферы? И все ваши космические благоглупости меня ни в чем не убедили.

– А ну выложите ваш билет! – изрыгнул «малыш» Черный Самбо, то есть «Небесный маршал».

– Какой еще «билет»?

– Тот, что дает вам право «развинчивать» (я подумал, может, он хотел сказать «развенчивать»?) непостижимое! Сейчас же выложите его! Вы всего лишь жалкий трус, слишком ничтожный, чтобы выполнить свой долг!

– Да неужто? А кто же придумал тебе Бога? Слушай, мальчик, я так рад, что цвет моей кожи похож на твой!..

– Это почему же? – несколько оторопело спросил он.

– Да просто потому, что иначе меня могли бы назвать расистом, если бы я сообщил, насколько тебя презираю и что о тебе думаю!

Я успел заметить, как он выхватил из кобуры оружие, но моя-то палка (черт бы ее побрал!) лежала на полу, она соскользнула, когда я вставал с кресла. Я потянулся было за ней, но пуля сумела меня достать, попав в нижнюю левую часть живота.

В него выстрелили сразу трое. Двое попали в сердце, один – в голову.

Джон Стерлинг, Лазарус и Командир Смит – трое, где хватило бы и одного!

Я сперва и не почувствовал боли, хотя знал, что он попал в кишки. Это плохо, совсем плохо, если не окажут срочной помощи!

А вот с Сэмюэлем Боузом стало происходить что-то непонятное. Он подался вперед и свалился с кресла и помоста, мертвый, как сам король Карл, но тело его не осталось лежать там, куда упало. Оно начало постепенно… исчезать. И не то чтобы оно тускнело или там таяло, как пивная пена. Нет, оно исчезало по частям – сперва середина, потом лицо, потом ноги… Будто кто-то проводил влажной тряпкой по доске, где оно было нарисовано мелом. И, наконец, он исчез совсем. Его «стерли». Не осталось даже крови. Исчезло даже кресло, на котором он восседал.

Но заодно исчезла и рана в моих кишках.