— Да как считала никем, так и считает. Не парься, ей вообще пофигу. Ходила сегодня весь день, песни напевала. Мы для неё насекомые. Ты же посмотри, какая она надменная. Сам подумай, что ей какой-то катар? Тем более, что ты был под воздействием её же Тёмной энергии. Ты, вообще, не виноват в произошедшем, это только её ответственность.

— При чем тут она? Я, понимаешь? Я отвратителен сам себе!

— Так успокойся! Я маловато, наверное, вколола. Сядь, сейчас ещё добавлю. И послушай меня — ты был невменяем! Не в себе. Это не то, что пьяный. Такое невозможно предусмотреть. И я тебя очень хорошо знаю, ты бы никогда в жизни не сделал ничего подобного в обычном состоянии. Разве не так? К тому же, она была вполне вменяема, когда лапала тебя.

— В смысле?

— Капитанша отправила меня за зондами, а сама наглаживала твоё бессознательное туловище! Я захожу, а она как раз пальцами грудь тебе наминает. Глаза светятся, лыба до ушей. Ещё и открыто об этом мне заявила. Не видишь, говорит, мацаю, пока не вопит. Я в шоке! Выходит она уж точно знала, что ты её не убить хотел. Выходит, это я только не догадалась. Офигеть! Могла бы и сказать правду! Я же говорю, она кошмарная персона!

— Я всё-таки ей нравлюсь, — улыбнулся Морган, но быстро скис. — Нравился.

— Та, капитаншу, вообще, ничем не проймёшь. Она привыкла, видимо, к такому. Ведёт себя подобным образом и без всяких там триггеров. На кухне меня зажала, тебе шерсть перебирала, Джимми целовала. Ты забыл уже? Не пойму, чего ты так разволновался? Ещё неизвестно, как бы она повела себя при триггере.

— Я не думал об этом, — Морган ошарашено посмотрел на подругу. — Её же постоянно триггерит, она же по-другому не умеет пользоваться силой. Ванно же учит Мурсика именно этому — нападать без внешнего стимула. Она что, постоянно испытывает такую ужасную боль?

— Не знаю, какая разница, что там она испытывает! Главное, чтобы ты больше не испытывал. И уж тем более не корил себя за испытываемое. Такое испытание от Вселенского Разума всякому по интеллекту дадено.

— Покаяние! — внезапно догадался Морган. — Ненависть к себе. Вынужденная голодовка. О, Разум! Через что бедная Мурсик проходит всё время. Каждый раз после боя. Это невозможно! Невозможно переживать раз за разом подобное и не сломаться, не сойти с ума. Поэтому у неё и депрессия, поэтому она и шутит постоянно. Она просто на грани. У неё нет выбора, иначе упадет в бездну боли. Так, мне надо с ней поговорить, я пошёл.

— Куда! — преградила ему путь Клара. — Ночь же, все спят.

— Если ещё нет пяти утра, то Мурсик работает. Страшно представить, какие кошмары её мучают ночами.

Морган подхватил куртку и быстро вышел из медчасти. И действительно, капитан сидела на кресле с кружкой кофе и рассматривала строение непонятного устройства на главном холотерминале. Она вздрогнула и уставилась на мокрого капрала.

— Божечки-кошечки, вы точно меня доконаете. Чё не спите? Вам всё ещё плохо?

— Это личное, — всё, что смог прошептать катар, неожиданно почувствовавший собственную ничтожность перед ней.

— Решили вспомнить, чем же вам так не понравился секс? — тихо расхохоталась Мурси. — Вот это сила воли! Я бы ещё дня два с места не вставала.

— Покаяние — это искусственное или настоящее чувство? — внезапно спросил Морган.

— Покаяние, это не чувство, — нахмурилась Мурси. — Это способ пережить раскаяние. А что? У вас и остальные симптомы выявились?

— Тошнота, чувство вины, ненависть к себе, стремление к саморазрушению.

— И что вы приняли? — Мурси уже не смеялась, а, быстро подойдя к капралу, беззастенчиво приложила два пальца к его шее. Нащупав вену, она сосчитала пульс. — Давление вроде в порядке.

— Не знаю, Клара что-то вколола, мне легче, но я не уверен, как долго это продлится. И… ваши пальцы.

— Привычка, простите, — Морган проследил взглядом за рукой Мурси, которую она спрятала за спину. Он хотел попросить вернуть всё на место — такие прикосновения успокаивали, дарили иллюзию, что всё в порядке, всё как прежде. Но во рту пересохло, и катар только и смог громко причмокнуть, пытаясь смочить слюной горло.

— Бедный мой капрал! Если бы я только знала, что такое с вами произойдет, я бы нашла другой способ отделаться от вас в кабинете.

— Не говорите так! — прохрипел Морган. — Я рад, что вы учились на мне атаковать мирную цель. И если вам нужны ещё тренировки, я с радостью предоставлю свою тушку под эти эксперименты.

— Морган, ты поехавший? — цокнула Мурси и постучала в дверь медчасти. — Что ты ему дала, подруга? Мне нужен состав, кажись, у него таки кукуха окончательно отлетела.

Моргану стало невыносимо тошно находиться рядом с капитаном. Он, оказывается, скрывал за маской честности и дисциплинированности свои низменные желания, а она, наоборот, носила личину распутной невоспитанной девицы, пряча от посторонних глаз непостижимого размера благородство и сострадание. Леди всегалактическое великодушие. От отвращения к себе, отвращения к собственным жизненным постулатам хотелось в прямом смысле удавиться. Пасть на колени, оплакивать её легкомысленное снисхождение к проступку, возносить Мурси за то, что она не придает его преступлению никакого значения. У катара заныло сердце, охватываемое изнуряющей тоской. Он захотел исчезнуть из общей комнаты и уже сделал шаг в сторону каюты, но Мурси схватила его за руку.

— Стоять! — приказала она.

— Всё-таки это побочное, да? — Клара уже нашла у себя в паде нужную аннотацию и протянула капитану для ознакомления. — А я ему говорила, но он заладил свою нудную песнь…

— Замолчи! — прорычал Морган, потом посмотрел на вздрогнувшую Мурси и крепко сжал её руку. — Я должен как-то искупить свой поступок. Может вам всё равно, но это нужно мне.

— Морган, я не держу на вас зла, в погоде. Вам не нужно искупление, покаяние или что-то такое. Это триггер, считайте, что внутри вас побывал маленький йонгей. Теперь вы лучше познали врага. Вот и всё. Тренировка — путь к победе!

— Ты что делаешь? — шикнула Клара, неотрывно глядя на руки капрала. — Приди в себя, Морган, отпусти капитана, что ты вцепился в неё.

— Клара, он не виноват. Я вообще удивляюсь, как Морган всё стоически переносит, — покачала головой Мурси. — Ему сейчас тяжело воспринимать грань, где реальность, а где вымысел. Пусть нудит, держит нас за руки, поет, танцует, вообще, всё, что хочет пусть делает, — капитан, наконец, дочитала. — Ага, хватит вам и четвертинки, думаю. Только вы уж меня простите двое, но у Моргана пропадет какое-либо желание на некоторое время.

— Какое желание? — в один голос спросили Морган и Клара.

— На тот случай, если вдруг вы всё же решите обслюнявить друг друга, — усмехнулась Мурси и потянула катара за руку в кабинет для совещания.

В этот раз Морган шёл безропотно. Держался немного позади, глаза его бегали по тощей фигуре капитана, и катар впервые заострил внимание, какая она всё-таки хрупкая. Иногда, в будничные часы, Мурси выглядела сильной, уверенной в себе. Как будто надевала метафизическую броню. В такие моменты она казалась и выше, и мускулистей. А с мечом в руках так вообще — женщина-воин, древняя амазонка, ни дать ни взять. А иногда, особенно по ночам, когда считала, что за ней никто не наблюдает, она забывала об этом своём перевоплощении и представала перед ним такой, какая есть на самом деле — маленькой и хрупкой, ещё совсем девочкой, на плечи которой свалилось огромная ответственность. И Мурси покорно, пусть и вынужденно, вела за собой толпы: канцлеров, пиратов, Лордов йонгеев, будущих старейшин прайда, сильнейших Палачей Галактики.

— Мурси, — прошептал Морган, как только дверь комнаты для совещания закрылась. — Мурсик. Что я могу сделать, чтобы искупить свою вину? Хотите, встану на колени? Хотите, пусть Ванно меня изобьёт? Хотите, я при Военном Совете сознаюсь сам, напишу повинную? Хотите..

— Прекратите, Морган. Мне ваще не требуется ваше унижение.

— Мне нужно! Совершённому нет оправдания.