Моргана и Ванно отбросило по разные стороны. Катар быстро поднялся и утер проступившую из носа кровь. Нестерпимый шум резал уши. Казалось, он оглушал, дербанил изнутри перепонки, дергал за каждый слуховой нерв, парализовывал. Только оглушительный треск и гром прерывали это звенящую тишину.
Морган с трудом сфокусировал зрение. Капитан, находясь внутри купола, стала эпицентром бури. Фиолетовые потоки сходились в ней. Всё новые и новые струи пробивались прямо с неба, а обратно выходили молнии. Позабыв обо всём, катар бросился на спасение, но даже не смог приблизиться — молния вырвалась и окатила его зарядом. Морган встряхнул головой и опять повторил попытку.
***
Мурси чувствовала приближение бури. Шёпот становился невыносимым, а когда на Ванно напал противник, так и вовсе — затянул заунывный Зов. «Убей! Забери! Властвуй!» повелевал он.
«Komm hier, bleib hier» пели на древнем наречии голоса, звали громко, настойчиво, заглушая остальные звуки. А когда столп Тёмной Материи упал на неё с неба, всё остальное перестало существовать. «Убей!», «Отомсти!», «Забери!», «Властвуй!» — слышала капитан знакомый с детства Зов. Мир потерял краски, перед глазами теперь стояло серое полотно, и только тёмная энергия ярким фиолетовым цветом вибрировала, словно кровеносная система кокона, что накрыл её.
«Властвуй» — в психосильную систему влилось что-то извне. Капитан ощущала это, будто в вены вкололи холодное лекарство. Чужая энергия потекла по телу, заглядывая в сознание, сливаясь с её восприятием и воспоминаниями. Мурси ощутила себя потоком, окружающим много лет материнскую планету, жаждущим знаний и в то же время, она сама была будто книга, фолиант, принесший эти знания.
Отчетливо вспомнились все пережитые когда-то касания с другими держателями Силы, доставая из закоулков подсознания их страхи и чаяния, что остались там на хранении. Даже наставника Килима, который только мимолетно её обнял. Даже его.
Это и было Вознесение. Когда-то, в порывах собственного гнева, после очередной ссоры с Христовым, упрямая Мурси выучила всё, что требуется от человека в этот момент. Как надо дышать, как отвечать на вопросы. Вот настоящий шанс доказать, что женщины тоже могут! Шанс перевернуть мир проводников без революции, послужить собственным примером остальным девочкам из монастырей, дать свет надежды, зажечь их сердца. Тайные мечты сбылись.
Буря потребовала ещё знаний. Она приподняла тело капитана над землей, влилась в него с новой силой и звала, требовала, принуждала. Мурси сосредоточилась на дыхании, убрала внутренние блоки и раскрыла сознание, но в этот момент вдруг увидела Моргана, который пытался прорваться к ней через купол. Увидела, как его раз за разом бьёт молния, в попытках отвадить. Увидела кровь на его лице. Настырный, наверное, до такой же степени, как и сама Мурси, катар не сдавался. И вместо спокойствия и настроя на беседу с Материнской Сущностью капитан испугалась.
Он же не остановится! Он же, пока не упадет, будет повторять свои нелепые попытки её спасти. А если его вдруг не станет… Сердце капитана больно сжало от такой мысли. Почему ей это так важно? Откуда-то из глубин памяти вдруг выползло дурацкое воспоминание — как Морган смотрит на неё, странным изучающим взглядом, не реагирует на слова, и что-то в его глазах читается такое, чего Мурси никогда в своей жизни не видела. Не подобострастие или обожание, ни ненависть, а что-то мистическое, будто Морган пытается разглядеть в ней саму Суть.
— Вы цветок! — выплыл голос катара, заглушая Зов.
И голоса подхватили космоарго: «Цветок, цветок, цветок», — вторили, словно заезженный холотрек.
Морган опять приблизился к куполу, и Мурси даже показалось, что на этот раз материя раздумывала, прежде чем его шокнуть. «Слабоумие и отвага» — промелькнуло насмешливое в голове у Мурси. И эта мысль вдруг образовала внутри что-то тёплое, родное, одно за другим посыпались воспоминания — вот она гладит катара за ушком, вот ругается с ним, вот он её поучает, а вот идёт восторженный рядом и готов рыдать, падая на колени, а вот и лезет обниматься, и кусает за шею. И всё это вместе вызывает только странные возвышенные чувства, заставляя сердце биться сильней. Если этого не будет в её жизни, Мурси больше и не представляет, для чего дальше бороться.
Купол расступился перед очередной попыткой Моргана. «Катар» — Материнской Сущности слово показалось знакомым.
***
Тёмное облако сгустилось и окружило Мурси, приподняло над землей. Фиолетовые лучи исторгались из глаз и рук, из-под плаща. Капитан теперь сама напоминала светящуюся фиолетовую энергию, завернутую в коричневую тряпку.
— Мурсик! — кинулся Морган к капитану и получил очередной удар молнией.
Теперь катар отчетливо слышал хор. Тонкие высокие голоса тянули медленный, похожий на завывание зимней стужи за окном, мотив. Морган попытался ещё раз и опять был откинут молнией, но тут же встал и настырно двинулся вперед.
На этот раз купол принял его. Воздух внутри был тягуч, каждый шаг давался с трудом, но Морган решительно шёл вперед. Водоворот из Тёмной Материи закружил его, сбивая с ног, но катар и после этого не остановился. Наконец, дойдя до Мурси, он схватил её за руку и, несмотря на жуткую боль, потянул вниз. Тело кололо, ладонь пылала от ожога, но Морган продолжал тянуть.
Туча вокруг него стала плотней, окружила в кокон, отгораживая от ужаса и звука. Моргану показалось, будто он теперь в вакууме, будто умер. Тишина, спокойствие, нет ни боли, ни печали. Мурси, где-то за тёмной дымкой, смотрела на него свысока фиолетовыми глазами без зрачков и нежно улыбалась. Она аккуратно освободила свою ладонь из катарской хватки, протянула руку и прикоснулась к его носу.
Морган ясно ощутил в своей голове присутствие чего-то сознания. Нет, оно не задавало вопросы напрямую — словами. Оно не шептало, не действовало как-то угрожающе. Просто Морган знал, что в его сознании есть ещё одно разумное существо. И это разумное существо отчетливо хотело знать, кто он.
"Катар", — подумал про себя Морган.
"Друг?" — странные ощущения. И не мысль мелькнула, не образ, просто Морган осознал, что существо ему ответило.
"Да, я — друг", — подумал Морган и зачем-то представил, как они с Мурси радостно бегут по просторам Сибел, держась за руки. Это самая идеальная картина дружбы, какая только существовала в подсознании катара.
"Вы цветок?" — спросило существо.
Морган интуитивно догадался, что сознание хочет познать суть явления «цветок». Он быстро представил себе вначале Пяпяку. Уловил удивление. Потом вообразил полевой цветок среди мутного месива земли, как, бывало, находил на вытоптанных полигонах военного лагеря. Грязь, серость, беспросветность и прекрасное создание природы посредине, вопреки всему, пробивающаяся после катастрофы жизнь. Чужому сознанию понравилось, и оно потребовало ещё. Морган вспомнил бескрайние цветущие поля родного дома.
"Цветение", — проговорил катар мысленно.
Сознание потребовала рассказать, как проходит весь процесс, и Морган в красках расписал в воображении, как из маленькой семечки прорастает зелёный росток, потом появляется бутон, распускается красивый цветок и со временем вянет. Сознанию не понравился исход, и оно требовательно заявило:
"Цвети!"
И Морган отчетливо услышал хор голосов. Они подхватили и зашептали: "Цвети, цвети, цвети"! Сквозь гомон Зова прорвался клич Ванно. Время как будто замерло. Густой туман рядом распахнулся, и Морган увидел преданного вакуйя, который нёсся с огромным дрыном наперевес, замахиваясь на капитана.
"Töte ihn! — зашептали привычное голоса. — Nimm es! Regel!»
«Нет! — выкрикнул безмолвно Морган, догадываясь о смысле слов на древнем наречии. — Он хочет спасти!»
Сознание опять казалось удивленным.
"Спасти, — повторил Морган и представил, как обычно действуют спасатели, вытаскивая из пожара маленьких детей. Полицейские, обезвреживая преступника. Старейшина — его дед, утешающий соплеменника. Катар ощутил внутри чувство безопасности и уюта рядом с сильным и верным Ванно. Казалось, чужое сознание находилось в растерянности, и поэтому Морган быстро представил цветок, на который опускается сапог — почему-то Джеймисона, и как Ванно отталкивает этот сапог в самый последний момент. — Спасти!»
