Поскольку лорд Букхэвен был человеком деловым, он доплачивал за раннюю доставку почты в дом. Поэтому, сойдя к завтраку, Китти обнаружила на своем приборе конверт, надписанный затейливым почерком Фиш. Распечатав его и проглядев письмо, она страшно удивилась.

— Не пойму, что случилось с Фиш, — проговорила она. — Обычно она пишет очень четко, а здесь нет ни начала, ни конца. Надеюсь, дядя Метью не свел ее с ума!

— Ничего странного, он любого доведет, самый недостижимый человек из всех, кого я знаю! — вставила Мег, попивая кофе.

— Да, но в последнем письме Фиш писала, что он ведет себя вполне дружелюбно. Она не стала бы меня вызывать, брось он в нее тростью. Но теперь там что-то случилось: она просит приехать, чтобы рассказать обо всем на месте.

— Но ты же не можешь!

— Она другого мнения. Вот, можно разобрать: «потратить один день», а вот о тебе: «леди Букхэвен», и здесь же рядом «василиск».

— Это кто же? — поинтересовалась Мег. — Если обо мне, то такой намек — верх неприличия, и к тому же несправедливо: она видела меня один раз в жизни!

— Может, и не «василиск», тут на следующей строчке что-то о Генрихе VIII, наверное, она его имела в виду.

— Она не может сравнивать с ним дядю Метью?

— Не исключено. Генрих VIII тоже впадал в ярость и даже отрубал головы! Конечно, речь о нем! Но кто такая Екатерина?

— Екатерина Арагонская! — догадалась Мег.

— Точно не Арагонская. Скорее всего, новая служанка, которую невзлюбил дядя Метью, такое с ним бывает. Дальше слово, похожее на «предательство»! Боюсь, Мег, мне придется просить Фредди прогуляться со мной в Арнсайд с ближайшей почтой!

Мег согласилась, но неохотно и высказала опасение, что Китти заставят остаться в Арнсайде, а Китти, в который раз растроганная добротой Станденов, удержалась от того, чтобы ляпнуть, что день расставания стремительно приближается. Единственное, чем она усыпляла свою совесть, было сознание того, что действительно оказалась полезна Мег.

Вскоре после завтрака, в голубой бархатной ротонде и строгой шляпке, Мег отправилась с визитом вежливости к тетке мужа. Предложение Китти составить ей компанию она решительно отвергла: представить родственнице Китти заочно как девушку строгих правил и пуританского воспитания — и явиться с молодой светской львицей в восхитительном утреннем платье французской саржи, с волосами, подстриженными и завитыми по последней моде, было бы чистым безумием.

— Тетя Мария наверняка пришла бы к выводу, что ты легкомысленна: она уверена, что все хорошенькие женщины таковы.

— Я? — прошептала Китти. — Хорошенькая?

— Не жеманься, Китти! Ты знаешь, что да. И папа говорил недавно, что у тебя приятная внешность. Конечно, маму более всего покоряет твой исключительный вкус, и она уверяет, что с удовольствием станет выезжать с тобой, как только сумеет, потому что ты делаешь нам честь. Ты сегодня выйдешь? Если будешь на Бонд-стрит, может, вернешь «Семейную жизнь пастора», если, конечно, не собираешься сама ее читать. Но я тебе не советую.

Китти уже надела ротонду и шляпку и спускалась вниз, когда несколько раз прозвенел колокольчик, а потом раздался стук дверным молотком, и лорд Долфинтон ввалился в дом.

— Господи, Долф, что случилось? — воскликнула Китти, сбегая по ступенькам.

Граф сжал ей руку и, задыхаясь, проговорил:

— Мне надо тебя видеть!

— Разумеется, иди сюда, в столовую, и расскажи все.

Усаженный в кресло у камина, он напрасно пытался справиться с волнением. На вопрос, не случилось ли несчастья с мисс Плимсток, он ответил:

— Нет, со мной! Не знаю, как и поступить! Снова должен делать предложение тебе!

Она не могла удержаться от смеха.

— Твоя мама опять мучает тебя?

Он кивнул.

— Говорит, чтобы я увлек тебя! А я не хочу. Не знаю как. Кстати, Фредди может вызвать меня. Зачем мне драться на дуэли с Фредди! Я люблю Фредди! Больше, чем Хью, больше…

— Ясно: больше всех твоих кузенов! Обещаю, что он тебя не вызовет.

— Мама говорит то же, но я не уверен. Мама твердит, ты за него не выйдешь, что лучше тебе выйти за меня. Говорит…

— Что мне понравится быть графиней и я оценю преимущества брака с тобой? — перебила его Китти. — Просто скажи маме, что я и слушать тебя не пожелала!

— Я думал… думал… Я часто думаю часами. Ты отказываешь мне… не смогу здесь бывать… никогда не увижу Ханну… кончаю с собой! Только жаль, что я умею плавать. Вряд ли застрелюсь: случайно был ранен в ногу. Совсем мне это не понравилось!

Напуганная, Китти опустилась перед ним на колени и взяла его руку в свои:

— Нет, нет, Долф! Не говори такие страшные вещи! Я все прекрасно поняла: это моя вина, что я не придумала вовремя план спасения! Но я тебя вызволю!

— Ты думаешь, тебе удастся? — спросил он с надеждой.

— Постой! — сидя на коленях, Китти устремила взгляд на стену. Он послушно смотрел на нее с собачьей преданностью. Наконец лицо ее расцвело улыбкой. — Я придумала! Милая моя Фиш! Это ее заслуга! Мы так все устроим, что Фредди не к чему будет придраться! Только, Долф, ты не против обмануть свою маму?

— Ты думаешь, я сумею?

— Если за тебя все продумают и несколько раз повторят, что тебе ей сказать, конечно, сумеешь!

— Как бы мне хотелось!

— Теперь слушай, Долф: мне нужно в Арнсайд, и ты отвезешь меня. Скажешь маме, что я согласна, но хочу вначале поговорить с дядей Метью и все ему объяснить. Ты пока все понял? Прекрасно! Мы выедем завтра утром — ой, Долф, а она позволит нам путешествовать в твоей карете? Боюсь, что почтовые страшно дороги!

— Повезу тебя в своей карете, — послушно отозвался его лордство.

— Да, надеюсь, она не станет возражать. Дядя Метью никогда не впустит ее в дом, поэтому она не отправится с нами. Ты приезжаешь сюда в карете, а я попрошу Ханну быть здесь, как будто поеду в ее обществе. Но направимся мы не в Арнсайд, а в Гарсфилдский приход!

— В Гарсфилдский приход, — как эхо отозвался его лордство.

— К Хью, Долф, он же пастор! Он поженит тебя с Ханной, и даже твой чемодан не вызовет подозрений, потому что предполагается, что ты останешься в Арнсайде на ночь! Совершенно грандиозный план, и, главное, вся вина падет на меня одну, никто не посмеет ни в чем упрекнуть Фредди!

Убедившись, что он достаточно уяснил себе свою роль, Китти поспешила на Кеппел-стрит.

Ей посчастливилось застать мисс Плимсток одну. Та спокойно все выслушала, сдавила ей руку и пророкотала:

— Не знаю, как и благодарить вас, мисс Чаринг! Я не побоюсь миледи. Конечно, будет шум вокруг его денег, но у меня на примете отличный адвокат, а если ее гадкий врач назовет Фостера больным, посмотрим, что скажет мой доктор. Он вполне нормален, а если нет, присматривать за ним должна законная жена, и это миледи усвоит в скором будущем! — Возвращаясь к настоящему, она спросила после паузы: — Вы не возражаете, если я соберу кое-какие вещи, не будете ли вы столь любезны увезти их на Беркли-сквер?

Со всевозможными предосторожностями Ханна вынесла из дома скромный чемоданчик и не расставалась с ним, пока они не нашли извозчика. На прощание она еще раз потрясла руку Китти.

— Хотела бы я знать, чем могу помочь вам! — произнесла она и повернулась прежде, чем та могла что-нибудь ответить.

Странно было бы предположить, чтобы Мег одобрила внезапное решение Китти отправиться в Арнсайд до приезда Фредди, так и вышло.

— Я знаю, это ловушка для Фредди! И предупреждала, что ты сбежишь с Долфинтоном, но все-таки не верила, что у тебя хватит духа.

— Ты можешь быть совершенно спокойна на мой счет, Мег. Я попросила моего друга мисс Плимсток ради приличия сопровождать меня.

— Это не то старообразное чучело, что заглядывало сюда так часто? Не обижайся, Кит, но у тебя странные друзья! Чувствую, что мне не следует соглашаться на твою поездку, ты опозоришь нас с Фредди.

— Фредди знает почти все об этой истории, и я напишу письмо с объяснением остального.