Он не позволил ей идти самой. На руках отнес в машину, и держал так всю дорогу, пока их везли к дому. Карина не могла сейчас сказать, что ощущает и чего у нее внутри больше. Она никогда, пожалуй, не ощущала себя настолько беспомощной и разбитой, хоть эти синяки и нельзя было сравнить с теми повреждениями, которые Карине доводилось получать.

Ее нервировали и настораживали окружающие люди. Все, кроме Кости. Это не было из области осознанного, она просто не могла в этот момент этого контролировать, хоть и понимала, что все, кого сейчас допустили в ближайшее окружение — определенно, умрут, за ее благополучие. Об этом явно говорила напряженная линия челюсти ее мужа, когда он смотрел на подчиненных. И бешеный, дикий взгляд Константина.

Она никогда его таким не видела. Еще день назад, возможно, даже усомнилась бы, что Костя способен на подобную ярость.

Но Карине не было страшно. Его она не боялась. Не тогда, когда сумела признать то, что сама чувствует, почти поверив, что потеряла этого мужчину и все, что он сумел дать ей.

Но опустошенность, как ватное одеяло, окутывало ее, отстраняя от всех вокруг, даже от него. А тепло рук Кости заставляло напряженные, застывшие нервы расслабляться. Хоть и оба понимали, что это временно.

Карина покорно выпила какие-то таблетки, которые ей дал муж, взяв из рук уже известного ей врача. Она ничего не говорила и ни с чем не спорила. Просто позволяла Косте делать с собой то, что он считал необходимым.

И думала о том, что он сделал в том пустом зале. Это поразило ее больше, чем, пожалуй, даже то, когда он забрал ее из Киева. Даже его признание в любви и сообщение о том, что он на ней женился, не производило на нее такого эффекта. Нет, она не сомневалась уже и до этого, что Константин Соболев действительно ее любит. Но когда он… ОНвстал перед ней на колени…

Карина не успела додумать. Вязкое и темное ощущение навалившегося сна накатило на разум, не дав ни единой возможности воспротивиться.

Она уснула еще в машине, и Константин был доволен, что таблетки, которые дал Стас, произвели быстрый эффект. Отдых необходим Карине.

Соболев сейчас был за максимально результативные действия. И это, похоже, поняли все его люди. Никольский, оставив охрану с Соболевыми, уехал на поиски с остальными людьми еще из офиса. Сейчас все, кто только мог искать нападающего, делали это. Все.

Выслушав короткий доклад Бориса, Костя сам позвонил Боруцкому, пока нес Карину к машине, и лично попросил о помощи.

Результат.

Это слово оправдывало для него все. Без исключения.

Наверное, впервые милиция, областная служба безопасности страны, и сеть криминала, одновременно искала одного и того же человека с одинаковой целью.

И, вероятно, было закономерно, что Никольский позвонил ему, едва Костя уложил Карину в их постель, осторожно укрыв.

— Он у меня. — Доложил Борис.

Соболев тихо вышел из спальни и прикрыл двери.

— Отвези его Вячеславу. — Отрывисто распорядился Костя, стремительно спускаясь в гараж. — И, Борис, если ты не планируешь сегодня подать рапорт об увольнении в СБ, сам катись оттуда. Подполковник СБ мне сейчас там не нужен.

— Костя… — Никольский не мог не понять, что значил этот приказ. И, кажется, хотел спорить.

Результат.

— Ты. Понял? — Ледяным тоном уточнил он, уже выезжая из гаража.

— Да. — Никольский отключился.

Адрес, который скинул Боруцкий ему в сообщении, не особо удивил. Ясно, что никто не планировал разбираться с этимна центральной площади города, и точно, не в офисе такого «примерного» нынче бизнесмена, как Боров. Бросив машину у единственного входа барака довоенной постройки, Константин зашел внутрь. И сразу же наткнулся на Никольского, по всей видимости, специально караулящего его.

У Соболева заломило в виске.

— Пошел вон. — Он попытался пройти мимо помощника.

Борис встал на пути.

— Костя, я понимаю. Серьезно. Но… Отдай его мне. Мы все официально оформим. Он на зоне сгниет. Но на кой тебе это на себя…

Константин остановился и посмотрел Борису в глаза.

— Он — мой. Так же, как и тот, кто его нанял. А теперь, уходи отсюда.

Соболев пошел вперед, вынудив Бориса отступить. Впрочем, Никольский, как ни странно, пошел следом, хоть и с матерным сопровождением, произносимым себе под нос.

— Второй этаж. — Буркнул он между очередными заковыристыми выражениями.

— Тебе здесь делать нечего, Боря. — Не оборачиваясь, через плечо, напомнил Константин, взбегая по лестнице через одну ступень.

— Это мне решать. — Зло рыкнул Борис в ответ.

Раздраженный тем, что приходиться задерживаться, Соболев обернулся на последней ступени и глянул на Никольского свысока.

— Ты потом как жене и дочери в глаза будешь смотреть? — Ехидно спросил Константин, прекрасно зная обо всех страхах Катерины касательно его личности и неофициальной работы мужа на него.

— А ты как? — Рыкнул Борис в ответ, поднимаясь с ним вровень.

— Спокойно, зная, что сделал все, чтобы искупить свою вину за ее боль и страх.

— Вот и я так попробую. — Борис обогнул его и первым зашел в пустой дверной проем третьей квартиры. — А рапорт я уже подал, так что, не переживай.

Соболев хмыкнул. Он ему не нянька, в конце концов, и так дал шанс самоустраниться от всего. А дальше — Борис взрослый мужик со своей головой на плечах.

В комнате оказалось довольно темно. Одна лампочка, вкрученная в сиротливый патрон под потолком, плохо справлялась со своей задачей. Боруцкий стоял чуть сбоку от окна, опершись о стену. В узком круге света лампы, на полу, лежал человек. Он был живой. И это основное, что интересовало Константина, как исходные данные. То, что этого мужчину, определенно, избили при «задержании», его не беспокоило.

Дышит и в сознании — это главное.

Руки этого мужчины были скованны наручниками за спиной. Из-за этого плечо, простреленное Борисом еще на парковке, не переставало кровоточить и, вероятно, причиняло сильную боль.

Хорошо. Это Константина устраивало не меньше, чем то, что напавший на его жену был жив.

— Он свое имя сказал? — Поинтересовался Константин одновременно и у Борова, и у Бориса.

Подошел к валяющемуся на полу человеку. Тот лежал с закрытыми глазами, похоже, притворяясь спящим. Лицо его было повернуто в сторону. Соболев носком туфли подтолкнул подбородок мужчины, пытаясь рассмотреть нормально. Не хватало еще пачкать об эту мразь руки.

Тот зашипел, хорошо бы от боли. И, прищурившись, глянул на Константина. После чего, хоть вымученно, но ухмыльнулся.

— Нет, — Никольский стоял в дверях комнаты, наблюдая за происходящим с каменным выражением лица.

Соболев продолжал рассматривать этого человека. Увидев его, запечатлённого на кадре камеры наблюдения в отеле Алексея, он не увидел ничего знакомого. Нельзя сказать, что и сейчас Соболев вдруг понял, кто это. Хотя, рассматривая лицо живого человека, а не зернистую картинку с увеличенными пикселями, пусть это лицо и было уже подпорчено чьими-то кулаками, что-то, смутно знакомое, Константин уловил. Где-то он того точно видел. Где?

— Что, проблемы с памятью? — Прохрипел мужчина, попытавшись отползти от его ноги.

— Уверен, ты мне ее освежишь. — Константин придавил ногой простреленное плечо своего «собеседника», чтоб не рыпался.

— Везучий ты, все-таки, гад, Соболев. — Отдышавшись, сипло выплюнул тот. — Вечно выкручиваешься, никак тебя не достанешь. Жаль, я так и не успел твою сучку отодрать. Хоть немного отомстил бы…

Наклонившись, Костя присел на корточки, и с размаху ударил его прикладом своего пистолета по челюсти. Справа. Синяк, за синяк. Хотя, и перелому он не расстроится.

— Не советую тебе даже упоминать мою жену. Тем более, в таком тоне. — Холодно заметил он, продолжая волей контролировать бешенство.

Он за все отплатит. Но сначала Константин получит ответы.