— Жаль… Думаю, она вряд ли бы мне обрадовалась, но зато я бы знала, что где?то у меня есть бабушка…

Король посмотрел на меня очень странно. Что толку пытаться ему объяснить? Тот, у кого была полноценная семья, не поймёт такую, как я.

— Эмилия живёт в столице?

— Нет. Насколько мне известно, она редко выезжает из графства, не любит здешнюю суету. Серьёзная девушка, надеюсь, вы с ней найдёте общий язык.

— Я была бы счастлива с ней познакомиться. Но это произойдёт лишь в том случае, если получится разрушить проклятье.

— А если нет? Я могу подтвердить, что видел твоё превращение. Моего слова будет достаточно, чтобы ты могла претендовать на причитающуюся тебе долю в наследстве.

— Но я не собираюсь на него претендовать. Называйте это как хотите — глупостью, трусостью, но в своём теперешнем виде лезть в графини я не буду. Не хочу, чтобы имя отца связывали с какой?то 'жуткой самозванкой'. Да и ваше, кстати, тоже. В глаза вам ничего не скажут, но… Многие в своё время посчитали меня любовницей бедного мэтра, поэтому и про нас с вами придумают тоже самое. Вам это совсем ни к чему.

— А тебе? — не рассердившись на мою невольную грубость, поинтересовался король.

— И мне.

— Хорошо. Не будем пока об этом…

— Тогда расскажите мне, пожалуйста, про родителей! — попросила я. — Никогда бы не подумала, что окажусь в такой ситуации, когда монарх — единственный, кого я могу об этом просить. Но для меня это очень важно, понимаете? Всю жизнь слушать односложные тётины ответы, строить догадки на пустом месте… Мне очень хочется узнать, какими они были. Вы говорили, что Итан был вашим другом. Возможно, вам не хотелось бы вспоминать о каких?то событиях, ворошить прошлое… Но мне просто больше не к кому обратиться. Прошу вас, ваше… Светослав, — под его взглядом исправилась я.

Он улыбнулся и сказал:

— Конечно.

— Я знал Итана чуть ли не с детства. Потом мы вместе учились здесь, на военном факультете, и за время учёбы особенно сдружились. Он был почти единственным, кому я тогда доверял буквально во всём. Больше таких друзей у меня не было. И у Дэлля их нет, к сожалению…

Многие удивлялись, как мы умудряемся ладить — ведь мы с Итаном были очень разными по характеру. Я в молодости отличался некоторой горячностью, мог поддаться порыву, он же был не по годам серьёзным и рассудительным юношей. Итан рано лишился отца; ему пришлось научиться вести дела и взять на себя заботы о матери, её сестре и своей маленькой кузине, а также о графстве в целом. Во время учёбы он был почти единственным из нас, кто из экономии жил в общежитии, и единственным, кто ни разу не лазал к девушкам в окна. Наверное, на тот момент он куда больше подошёл бы на роль будущего правителя, у него были для этого все задатки. Я всегда прислушивался к его мнению. Вернее, почти всегда. От одной огромной глупости он не смог меня отговорить… Уже после Университета, когда он попал в такую же ситуацию, я сначала даже посмеялся над ним — вот уж, сам побываешь в моей шкуре, умник! А потом Итан познакомил меня со своей невестой. Это была твоя мама, Ариэлла. Она не скрывала своего недворянского происхождения и была такая… другая, настоящая… это сложно объяснить, но она казалась живым солнечным лучом в затхлой пыльной комнате. Её было невозможно… не заметить.

Знаешь, как они познакомились? В какой?то степени благодаря мне. Тогда была, да и сейчас есть, такая традиция — каждый год проводится открытый набор артистов в королевский театр. Своего рода переаттестация постоянных участников труппы и шанс заявить о себе неизвестным прежде танцорам, певцам и драматическим актёрам. Это действо проходит с размахом, а в жюри, как правило, председательствует король или его доверенное лицо. Конечно, просто так, с улицы, на конкурс не попасть, но заручиться поддержкой одного из титулованных покровителей искусств не так уж и сложно. Сама понимаешь, без интриг не обходится, но откровенную бездарность не продвинут ни за какие деньги — репутация дороже. Так вот, после моей женитьбы мы с моим отцом с радостью отдали конкурс на откуп Илиане. Мне в то время было не до театра… и сейчас, откровенно говоря, тоже, но теперь уж никуда не денешься. Я не так уж часто бываю в театре, поэтому не сразу заметил, что за три года в нём чуть не полностью сменился состав. В основном женский — дам моложе сорока в труппе просто не осталось. И только после жалоб наших ценителей искусства я, наконец, понял, в чём дело. ('В чём — в чём, называется ревнивая королева. Интересно, какого возраста были её фрейлины?') На четвёртый год Илиана в это время навещала в Тисверее родню, мне же идти категорически не хотелось… И я уговорил Итана заменить меня. Вот тогда, на конкурсе, он и познакомились с Элли. Итан потом сказал, что это была любовь с первого взгляда. Он увидел девушку с сияющими волосами и застенчивой улыбкой — и сразу понял, что она — его судьба. А когда она запела… Мой здравомыслящий хладнокровный друг просто потерял голову. И решил во чтоб это ни стало её завоевать. Ему это удалось… к сожалению.

— Он… погиб из?за неё? — после долгой паузы спросила я.

— Нет. Не из?за неё, а из?за своей бывшей невесты. Думаю, ты не удивишься, узнав, что она у него была. Итан с юности был обручён с дочерью подруги своей матушки. Она настаивала, он не видел причин ей перечить — девушка была недурна, хорошей фамилии, они были давно знакомы и вполне подходили друг другу. Так ему казалось, пока он не встретил Элли. Кстати, твоя мама поначалу отнеслась к его ухаживаниям очень настороженно. Она мечтала петь на королевской сцене, несколько лет упорно шла к своей цели… В этом ты на неё так похожа. Никакое замужество в её планы не входило, аристократов она вполне заслуженно считала легкомысленными и распущенными, и едва ли не шарахалась от бедного Итана. Он просто изводился поначалу, хотя старался не подавать вида. Но я знал его для этого слишком хорошо. Поэтому решил поговорить с Элли с глазу на глаз, рассказал ей про своего друга. Какой он прекрасный благородный человек, что намерения у него самые серьёзные, что я лично попрошу его мать дать им своё благословение… Что Итан — тот человек, который никогда её не предаст. Мне кажется, этот разговор помог Элли побороть предрассудки и довериться голосу сердца. Я же видел — чувство Итана взаимно.

— Разве это можно увидеть? — невольно вырвалось у меня.

— Можно, — слегка улыбнулся Светослав. — Итан втайне прозвал её солнышком — за её сияющие волосы. А я видел, как она сама начинала сиять, когда видела Итана. Он боялся в это поверить, даже немного ревновал ко мне. Но это солнышко светило только ему одному. Даже когда находилось рядом со мной… Глупо было бы отрицать очевидное. Я хотел, чтобы они были вместе. Они были… но недолго, очень недолго.

— Что с ними случилось? — глухо спросила я. — В книгах о моей маме нет ни слова. Они ведь успели пожениться?

— К сожалению для твоей бабушки. Она просто не успела приехать из родового замка. Четверо суток езды от столицы… Итан не стал спрашивать у матери благословения, потому что точно знал, что не получит его. Но со своей невестой он, конечно, поговорил. Понимал, что поступает по отношению к ней некрасиво, что мать и всё общество категорически не одобрят этот мезальянс. Но отступать был не намерен. Мирит тоже не хотела его отпускать. Она давно привыкла считать его своей собственностью, может, она даже его любила… Во всяком случае, была и громкая публичная сцена, и письмо его матери с просьбой скорее приехать и образумить сына, и жалоба на имя Илианы — она была её подругой. И неприкрытые угрозы Элли. Мы отнеслись к ним серьёзно, но недостаточно для того, чтобы предотвратить то, что потом произошло.

— И что произошло?

— Этого достоверно не знает никто. Итан и Элли поженились и собирались жить пока в столице, но буквально через день после свадьбы пришло сообщение якобы от сопровождающего его матери. Виконтесса спешно выехала из замка, но в дороге от переживаний с ней случился удар. Сейчас она в сутках езды от столицы. Очень плоха и того и гляди умрёт. И всё зовёт своего мальчика… Итан не мог не поехать к ней. Он чувствовал себя виноватым, и Элли тоже, поэтому она поехала с ним. Тем более, об этом якобы просила виконтесса. Они взяли с собой лекаря и несколько солдат охраны — на этом настоял я. Не помогло… Их оказалось слишком мало.