Я вздохнула и признала — совершенно не о чем. А потом огляделась по сторонам и поняла, что мы уже приехали.

Самый старый в столице храм был построен больше семисот лет назад и, судя по старинным гравюрам, с тех пор почти не изменился. Всё те же мощные стены из гладкого белого камня, узкие стрельчатые окна и самая высокая в мире колокольня. Я помнила это по книгам, а воочию увидела только сейчас. И заворожённо застыла, любуясь этой величественной и строгой красотой, пока Дан с улыбкой не коснулся моей руки.

— Пойдём. Внутри тоже красиво.

Медленно и торжественно мы прошли по расстеленной ковровой дорожке до входа в храм. Обряд венчания по традиции совершался без посторонних глаз: только жених, невеста и свещенник. Дэлль и Аза будут ждать своей очереди в карете и обвенчаются сразу после нас.

У самых дверей я невольно остановилась и оглянулась. Обвела глазами площадь, радостную и шумную толпу зевак за невидимой магической чертой, длинную вереницу экипажей знати, улыбнулась истово махающим друзьям, бросила быстрый взгляд в маняще — высокое небо. Через несколько минут моя жизнь изменится — бесповоротно и навсегда. Готова ли я к этому?

Дан ободряюще сжал мою руку.

— Боишься?

Я искоса глянула на его напряжённое лицо и качнула головой.

— Пока ты рядом, я ничего не боюсь.

— Тогда готовься к тому, что ты станешь самой бесстрашной женщиной на свете!

Улыбаясь друг другу, мы вошли под своды храма. Там царил полумрак, и только у алтарного камня белела сутана длиннобородого свещенника. Конечно, это был не рядовой служитель Света, а самый — самый главный, и под его пронизывающим взглядом я невольно оробела. А ну как он сочтёт меня недостойной Дана и откажется проводить обряд?

Словно прочитав мои мысли, свещенник едва заметно усмехнулся и велел нам положить руки в Чистую Чашу. Так называлось круглое, заполненное светящейся белой жидкостью углубление в центре камня; оно использовалось во всех таинствах, начиная с 'представления' и заканчивая 'прощанием'. Тётя как?то проговорилась, что тирейский свещенник долго сомневался, допускать ли до Чаши такого жуткого младенца, как я, но в конце концов исполнил свой долг. Меня с молитвой окунули в воду, и ничего страшного не произошло: небеса не разверзлись, Чаша не помутнела, а я сама, единственная из всех детишек, не расплакалась от страха, наоборот, смотрела на свещенника и улыбалась.

Я и сейчас невольно улыбнулась, когда жених уверенно опустил наши сплетённые кисти в непрозрачную белую воду. Подумала — так вот почему мужчины и женщины носят обручальные кольца на разных руках! Мужчины на левой, чтобы кольцо не мешало держать оружие, а женщины на правой. Я ещё в детстве заметила эту странность и пристала с расспросами к тёте. Та буркнула — так положено, и лишь теперь я поняла, что она имела в виду: во время обряда венчания жених и невеста должны стоять рядом, соединив свои руки. Я с трепетом вслушивалась в торжественные слова молитвы и мысленно просила Свет благословить нас. Напевный голос свещенника отражался от высоких стен и, казалось, заполнял собой всё. Я словно потерялась в пространстве и времени, и только твёрдые пальцы Дана, нежно сжимающие мою руку, говорили о том, что всё это происходит наяву.

— Да будет воля Твоя!!

Громовые слова… оглушительная тишина… И ослепительно — белый огненный столб, который внезапно взметнулся из Чаши высоко — высоко вверх. Я испуганно зажмурилась и тут же почувствовала рядом надёжное плечо любимого.

— Смотри, как красиво… — шепнул он.

Я послушно распахнула глаза и тихо ахнула. Это даже не магия, а что?то большее, что?то совершенно другое — вызывающее трепет, но уже не страшное. Волшебное. Белое пламя спокойно льётся прямо через наши сплетённые руки, но не сжигает их, а бережно греет, лаская кожу крохотными язычками. Но чем выше, тем мощнее, сильнее становятся его струи, они легко пронизывают купол храма и устремляются ввысь, к самому солнцу. Его лучи смягчают белый холодноватый свет и, отражаясь от него, расходятся в стороны, накрывая землю.

— Ты видишь? Это же твои крылья! — выдыхает Дан. — И ещё… вон там, внизу, ещё одни!

Я любуюсь его потрясённой улыбкой и думаю — а что, действительно, похоже. На огромные золотые крылья, бережно обнявшие целую площадь. А под ними — другие, маленькие, но такие же сияющие. Мы видим их, видим заворожённые, устремлённые в небо глаза людей вокруг храма, растворяемся в них, в небе, друг в друге, в нашем тёплом бело — золотом пламени… Бесконечное, пронзительное счастье — оно просто не может принадлежать кому?то одному, даже двоим, оно — для всех!! Только так возможно, так правильно!

'Ты права, маленькая птичка. Не забывай об этом… и будь счастлива…'

Я замерла, подрагивая от пережитого, и беспомощно уставилась на невозмутимого свещенника. Что это было?? Мне всё почудилось? Или я и вправду только что получила благословление… Света?! Оглянулась на Дана — и поймала его пьяную от счастья улыбку. По кивку служителя он крепко обнял меня, и я не сразу осознала, что церемония закончилась. Не было уже никакого пламени, лишь белая неподвижная вода Чаши… и наши сплетённые, абсолютно сухие руки со сверкающими в полумраке обручальными кольцами. Белый ровный свет 'Звезды' и золотое сияние крохотных ландышей…

Теперь мы вместе.

— Можете поцеловать свою жену.

'Жену…' — беззвучно повторяет Дан. Его глаза влажно блестят, и я сама с трудом сдерживаю слёзы. Никогда не верила, что можно плакать от счастья… глупая. Бережный, нежный поцелуй в губы, и мы снова замираем в объятьях друг друга. Сердце к сердцу, душа к душе, навсегда…

Вежливое покашливание свещенника возвращает нас в реальность. Смущённые, мы быстро прощаемся и покидаем храм — с тем, чтобы тут же ослепнуть от яркого солнца и разноцветных магических фейерверков, оглохнуть от восторженного рёва толпы и неистового перезвона колоколов. Это было… ошеломляюще! Разлитый в морозном воздухе нежный весенний аромат ландышей — наверняка заслуга тех же придворных магов — вызвал во мне ощущение сбывшегося сна. Самого светлого, самого волшебного… Неужели я всё это заслужила?!

По обеим сторонам дорожки выстроились в длинные шеренги свещенники в белых праздничных одеяниях, они хором благословляли нас и выпускали в небо маленьких белоснежных птиц. Мы медленно обошли площадь, приветственно махая и улыбаясь народу, потом Дан произнёс краткую благодарственную речь, а я по традиции бросила свой венчальный букет в толпу возбуждённо визжащих девушек — аристократок. До простых горожанок, к сожалению, мне его сроду не докинуть, да и магическая защита не пропустит. Впрочем, я об этом нисколько не жалела, ибо с самого начала знала имя своей 'жертвы' — той, кому хочу передать свадебную эстафету. Конечно, Милли! У такой замечательной девушки и нет жениха — непорядок! Кузина явно догадывалась о ходе моих мыслей и нарочно спряталась за рослой пухленькой Полли, сведя свои шансы получить по голове букетом практически к нулю. Но она забыла о моей дружбе с главным королевским магом! Элементарное самонаводящее заклинание — и мои ландыши по немыслимой траектории огибают Полли и падают прямо в руки не ожидающей такого коварства сестры. Она возмущённо смотрит на меня, но мне нисколечко не стыдно за свою хитрость. Милли заслужила самого лучшего жениха! Как жаль, что у Дана нет младшего брата…

У самой кареты мы слышим громогласное недружное 'горько!' и, к радости толпы, целуемся на виду у всех. Жаль, что вот — вот радость сменится разочарованием, ведь многие до сих пор не знают, что король сегодня женится не один. Когда из другой, закрытой, кареты выбирается Дэлль, площадь оглашается закономерным девичьим визгом. Он смолкает, едва под прицелом сотен глаз оказывается вышедшая вслед за ним незнакомая девушка в ярко — красном сверкающем платье. Этот цвет у арвийцев традиционно свадебный, как у нас — белый, он очень идёт Азе, но всё равно контраст слишком заметен. Несмотря на небольшую разницу в росте, она шире принца раза в три… Но саму принцессу этот факт нисколько не смущает. Она гордо выступает под руку со своим бледным женихом, и складывается ощущение, что именно она ведёт его к алтарю. До зрителей постепенно доходит, куда и зачем они идут, и… Маги сочли за лучшее слегка усилить защитное поле — так, на всякий случай. И заодно приглушить звуки извне. Квазимода, к счастью, и так не поймёт, какими эпитетами её награждают безутешные местные жительницы, но остальным слушать народный фольклор необязательно.