— Полно, полно, — шептала Хелен, беря девочку на руки и направляясь к стулу. — Тебе приснился страшный сон. Да, страшный сон. — Она усадила Ариану к себе на колени и успокаивающе похлопала ее по спине. — Все хорошо, Ариана, все хорошо. Это просто гроза. Немного дождя и грома, волноваться не из-за чего.

Хелен продолжала успокаивать девочку, и та, не издав больше ни звука, прижалась к ней. Казалось, она даже не просыпалась. Хелен посмотрела на Марту и кивком указала ей на одеяло. Служанка тут же исполнила ее просьбу, и Хелен укрыла девочку. Кэтрин в это время расправляла сбитые простыни, а Марта зажгла свечи, чтобы в комнате стало посветлее.

— Марта, не могла бы ты спуститься на кухню и согреть молока? Думаю, это как раз то, что сейчас нужно, — сказала Кэтрин.

Девушка бросилась исполнять поручение, а она расправила последние складки на постели Арианы и с тревогой посмотрела на Хелен.

— Кэтрин, — прошептала Хелен, — она, кажется, спит. Может, не надо молока?

Сестра Кэма очень уж пристально взглянула на нее.

— О, молоко для нас, Хелен, — ответила она тихим, уверенным тоном. — Полагаю, вы спали не лучше меня, иначе бы сейчас не бодрствовали.

Если Кэтрин и позавидовала, что ее племянница бросилась в объятия Хелен, то не подала вида. Вместо этого она ловко откинула покрывало, когда Хелен встала, чтобы положить девочку в аккуратно перестеленную кровать. Когда Кэтрин осторожно укрыла девочку покрывалом, Ариана засунула в рот большой палец и свернулась калачиком; ее золотистые шелковые волосы разметались по подушке. Некоторое время обе женщины стояли у постели, молча глядя на ребенка.

Хелен так до конца и не осознала, что произошло до того, как в комнате Арианы появились Кэтрин и Марта. Но одно было ясно. Девочка говорила! Это превзошло все ожидания Хелен, ее молитвы были услышаны, тем не менее она не решалась рассказать об этом даже Кэтрин.

Почему? Хелен и сама не знала. Видимо, она решила хранить тайну, которую тщательно берегла Ариана. Ей казалось чрезвычайно неправильным сообщать всем, что ребенок, считающийся немым, прекрасно умеет говорить. Ведь пока совершенно не известны причины столь длительного молчания.

Множество вопросов оставалось без ответов. Говорит ли Ариана лишь тогда, когда сознание ее затуманено? Хелен не сомневалась, что такое возможно. Или Ариана намеренно это скрывала? Если да, то почему?

— Абсолютно никакого сходства, правда? — Слова Кэтрин оторвали Хелен от размышлений.

— Простите? — рассеянно спросила она, потом вскинула голову, чтобы посмотреть на сестру Кэма, но та уже направлялась к классной комнате.

Хелен торопливо последовала за ней. Устроившись в кресле у большого рабочего стола, Кэтрин начала задумчиво водить ногтем по каким-то инициалам, вырезанным на поверхности давним предком Кэмденов. Ее определенно что-то тревожило.

— Давайте выпьем молока, хорошо? — предложила она, когда Хелен села напротив.

Но почти сразу Кэтрин опять вскочила и начала бесцельно ходить по просторной комнате.

— Давние воспоминания, — прошептала она, перебирая разрозненную коллекцию морских ракушек, потом отвернулась от них, зачем-то поправила и без того ровно висевшую картину, провела рукой по корешкам старых учебников, стоявших на полке.

— Простите меня. Я не должна была это говорить, — наконец сказала она Хелен с непроницаемым выражением лица.

Та непонимающе посмотрела на нее.

— Давние воспоминания, Кэтрин? — Она весело рассмеялась. — Да полно вам, они есть у всех.

— Я не то имела в виду, — покачала головой Кэтрин, возвращаясь к столу. — Пожалуйста, умоляю вас, Хелен. Никогда не повторяйте мои слова Кэму. Я не хочу причинить ему боль.

— Вы имеете в виду слова об Ариане?

Кэтрин снова кивнула, и Хелен успокаивающе пожала ее руку.

— Конечно, я не стану. Но что все это значит, Кэтрин? Вы правы. Ребенок совсем не похож на своего отца. Однако у вашего брата есть глаза, и он давно заметил это. Ариана похожа на мать, вот и все.

— Нет, — мрачно ответила Кэтрин. — Не похожа. Волосы… даже они не совсем такие. Я люблю ее, Хелен, но порой Ариана кажется неким… колдовским созданием.

— Колдовским созданием? — переспросила Хелен. — Дорогая, о чем вы? — Но тут из кухни вернулась Марта, и разговор об Ариане прекратился.

Хелен задумчиво пила молоко, вспоминая слова Кэтрин. Видимо, что-то невероятно тревожит сестру Кэма, что-то такое, что ей страшно хочется обсудить, и она не знает, кому можно довериться.

Но Хелен не хотелось вызывать Кэтрин на откровения. Как бы ни теплы были ее чувства к сестре Кэма, она помнила о своем сомнительном положении в доме Ратледжей. Ее недавний разговор с Кэтрин показал это со всей очевидностью, и даже сейчас ей потребовались силы, чтобы скрыть боль. Кэм намерен жениться на юной кузине, а она только гувернантка. И нечего ей обсуждать их семейные дела… даже с Кэтрин.

Хелен подозревала, что лишь отчаяние могло заставить Кэтрин затронуть подобную тему, хоть и косвенным образом. Нет, она всем сердцем любит свою племянницу и сделает все, чтобы защитить ее.

Они в молчании допили молоко.

— Ладно! — сказала Кэтрин, ставя кружку на стол и как-то неуверенно взглянув на Хелен. — Если нет ничего срочного, я отправляюсь спать.

Было ясно, что момент откровений миновал, и, несмотря на любопытство, Хелен знала, что это к лучшему.

— Нет. Ариана спит. И спасибо вам, Кэтрин. Я так рада, что вы решили остаться в Халкоте на ночь. Думаю, Ариане спокойнее, когда она чувствует ваше присутствие в доме. И мне тоже.

В бесконечно тянувшиеся предрассветные часы Кэм боролся со своими демонами, раздраженно ворочаясь под сырым и холодным одеялом. Прискорбное состояние постельного белья отчасти его вина, как и сны, не дававшие ему покоя. Вечер казался нескончаемым еще до того, как начался пронизывающий дождь.

Сначала Кэм решил ехать дальше, и будь что будет. Но в конце концов ливень одержал верх, и в два часа утра граф очутился в придорожной гостинце «Лебедь», усталый, мокрый и продрогший до костей. Получив единственную свободную комнату, маленькую конуру с одной старой кроватью, он упал на нее, полный решимости немедленно провалиться в забытье.

Однако сон бежал от него, и теперь граф понял, сколь опрометчиво поступил, отправившись в Девон, когда собиралась буря, — и на горизонте, и у него в сердце. С каждой милей Кэм все больше уверялся в том, что допустил громадную ошибку, покинув Хелен, особенно когда она так нервничала и когда между ними ничего не выяснено.

Сомнения, страх, а также всепоглощающее желание быть рядом с нею терзали Кэма всю дорогу, и он по-прежнему не знал, что делать. Почему? Он никогда не страдал нерешительностью. Но в классной комнате он словно прозрел, и теперь его терзала мысль о том, что женитьба на Джоан стала бы невероятной ошибкой.

Однако Кэм не забыл о том, что ему нужно думать и о других, хотя испытывал такое чувство, словно бремя семейного долга своей тяжестью вот-вот загонит его в топкую землю под копытами лошади.

Когда моросивший дождь превратился в ливень, карету пришлось оставить к северу от Бата, тем не менее Кэм по-прежнему стремился быстрее попасть в Девон, чтобы так же быстро вернуться домой. Поэтому он отправился дальше, оставив Крейна с его помощниками возле уютного очага. Но Бентли в глупой попытке противопоставить свою выносливость силе брата настоял на том, чтобы ехать с ним. Вместе они смогли добраться только до Уэльса, прежде чем вынуждены были сдаться.

Словно напоминая ему о присутствии младшего брата, громкий храп сотряс балдахин над кроватью. С сердитой миной на лице Кэм взглянул на своего «очаровательного» соседа, лежавшего рядом, и как следует двинул мальчишку локтем в бок, злясь на него уже за то, что тот может спать сном праведника, когда он, Кэм, не сомкнул глаз. В нынешнем настроении граф предпочел бы спать с лошадьми, но даже конюшня была переполнена.