– Истинно так, – отец Харитон кивнул. Он был несколько обескуражен, но в целом мысли у девушки верные, и поправлять их в общем не требуется. И еще у отца Харитона восстал. Одеяло немного встопорщилось, и отец Харитон согнул в колене ногу, чтобы Соня ничего не заметила. – Принеси мне, пожалуйста, Сонечка, чайку свежего, – попросил он.

Соня вышла, и пока она ходила за чаем, у отца Харитона прошла эрекция. В больнице отец Харитон постоянно чувствовал половое возбуждение, и его преследовали греховные мысли. Он отнес это на счет нервного стресса, резко изменившихся обстоятельств и лекарств, которые ему тут давали. Он бы не думал так, если бы видел, как медсестра Соня готовит ему чай и что она в него подсыпает.

Детей поразили фантастические рассказы цыгана. Аурели-ано, которому тогда было не больше пяти лет, на всю жизнь запомнит, как Мелькиадес сидел перед ними, резко выделяясь на фоне светлого квадрата окна; его низкий, похожий на звуки органа голос проникал в самые темные уголки воображения, а по вискам его струился пот, словно жир, растопленный зноем. Хосе Аркадио Буэндиа, старший брат Аурелиано, передаст этот чудесный образ всем своим потомкам как наследственное воспоминание. Что касается Урсулы, то у нее, напротив, посещение цыгана оставило самое неприятное впечатление, потому что она вошла в комнату как раз в тот момент, когда Мелькиадес нечаянно разбил пузырек с хлорной ртутью.

– Это запах дьявола, – сказала она.

– Совсем нет, – возразил Мелькиадес. – Установлено, что дьяволу присущи серные запахи, а тут всего лишь чуточку сулемы…

Отец Харитон оторвал глаза от книги и задумался. Его опять удивило, как этот колумбиец так пишет, как будто ты сам присутствуешь в книге. Отец Харитон потрогал нос, принюхался. Ему показалось, что в комнате чуть-чуть пахнет серой. Не то чтобы воняло, но немного пахло. Отец Харитон сосредоточился. Явно немного пахло… Ну, явно… Ну, нет, не может же быть… Но пахнет… Отец Харитон, как человек здравомыслящий, отнес запах в область мозговых рефлексов, вызванных воздействием чтения. Когда он был наркоманом, такое воздействие он испытывал не раз и не два. Бывало, ширнешься и такие запахи ощущаешь… как в Раю… или наоборот. Да что там запахи! Иногда так явно что-нибудь представится, что можно не только понюхать, но и посмотреть, и потрогать даже! Однажды отец Харитон поверх кокнара съел полпачки циклодола (ему друзья посоветовали, сказали – ништяк приход). Отец Харитон увидел, как в комнату из зеркала вошел памятник Алеши из Болгарии. Каменный Гость тяжело топал по полу, так тяжело, что в серванте дрожали все рюмки и сервиз. Видение было настолько ярким, что Харрисон даже увидел, как с серванта упал будильник и бзынькнул. Харрисон испугался и хотел спрятаться в шкаф, но ноги не слушались. Каменный Гость из Болгарии подошел к Харрисону, встряхнул плечами. На пол упал каменный плащ, несколько паркетин отлетело, обнажив черный битум. Он увидел, что у Алеши нет рук. Хорошо, что нет рук, подумал Харрисон, а то бы пришлось с ним здороваться, как Пушкин с Лермонтовым… Харрисон спросил:

– Алеша, где ваши руки?

– На задании.

– На каком задании?

– Щупают болгарок.

– Ништяк.

– Сейчас я прочитаю тебе стихи Есенина.

Каменный Гость начал:

Харрисону стало очень страшно оттого, что он находится в этой каменной груди и что ему вдобавок обещают еще одну встречу. Началось такое шугалово, что он моментально вспотел и у него перехватило дыхание.

Каменный Гость засмеялся жутко, повернулся на каблуках и ушел в зеркало.

На следующий день, когда Харрисон более-менее пришел в себя, он нашел на полу разбитый будильник и несколько выломанных паркетин. Но он решил, что это он сам, когда был под кайфом, наломал дров. Он подошел к зеркалу и вздрогнул – ему показалось, что с той стороны стекла на него кто-то смотрит. Склонный к философствованиям, он решил, что его настораживает свой собственный взгляд, отраженный в амальгаме. Но ведь раньше такого психологического эффекта никогда не было?! Да, не было. Но раньше он кокнар с циклодолом не смешивал…

Отец Харитон встал с кровати, подошел к окну, положил Габриэля Гарсиа Маркеса на подоконник и открыл форточку. С улицы на него пахнуло запахами уходящего лета – листьями, которым недолго осталось висеть на ветках, выгоревшей травой, хлебом с хлебозавода. Вечерело. Было душно. Будет дождь. В конце августа дождь не редкость. Отец Харитон с удовольствием вдохнул свежего воздуха. Повернул голову налево, и левая ноздря вновь уловила слабый запах серы…

Такие книги писать греховно. Потому что они у читателей вызывают фантомный запах ада. Надо полагать, что сам автор Габриэль Гарсиа Маркес состоит в сговоре с сатаной, а то уж больно у него хорошо получается… Колумбия – проклятая страна, снабжающая весь мир наркотиками. Вероятно, дьявол в Колумбии чувствует себя так же превосходно, как у себя дома в аду… Отец Харитон представил дьявола в Колумбии. Дьявол в белом костюме, белой шляпе, белых ботинках и с сигарой между пальцами сидел нога на ногу возле бассейна, в котором плавали голые латиноамериканки. Рядом с дьяволом на столике стоял бокал с ромом. К дьяволу подошел колумбиец с пистолетами за поясом, поклонился и произнес:

– Сеньор Сатана! С вами хочет встретиться писатель Габриэль Гарсиа Маркес.

Дьявол приподнял бровь:

– Писатель? Люблю писателей! Этот сорт людей легче всех попадается в мои ловушки! Зови!

Пока колумбиец-слуга ходил за Маркесом, дьявол убрал ногу с ноги, выпрямил спину и положил руки на трость с золотым набалдашником в виде черепа. На пальце у сатаны блеснул перстень с красным камнем.

Слишком близко к дьяволу в бассейн бултыхнулась голая латиноамериканка. Вода из бассейна обрызгала дьяволу его белые брюки. Дьявол повернул голову в сторону ныряльщицы, и она утонула. Остальные латиноамериканки отплыли от утопшей подальше. Дьявол посмотрел на брюки, от них пошел пар, и пятна прямо на глазах у дьявола исчезли.

– Негоже беседовать в мокрых брюках, – сказал он и, помолчав, добавил: – Не следует мочить брюки дьявола.

Подошел Габриэль Гарсиа Маркес, встал в двух метрах поодаль, снял шляпу и потупился.

– Буэнос диас, сеньор Сатана, – сказал писатель тихим голосом.

Дьявол оглядел Габриэля Гарсиа Маркеса с ног до головы и с головы до ног.

– Правда, что вы писатель?

– Вам ли этого не знать, сеньор Дьяболо.

– Тогда ответь мне, как правильно сказать: Не следует мочить брюки дьявола или Не следует мочить брюки дьяволу?

Габриэль Гарсиа Маркес вытащил из кармана большой носовой платок и утерся.

С пальмы свесилась обезьяна с киви в кулаке. Обезьяна сдавила фрукт с такой силой, что во все стороны брызнул сок с мякотью. Немного фруктовой массы попало и на брюки дьяволу. Дьявол поднял голову. Из его глаз выскочили две молнии и убили мартышку. Дымящаяся обезьяна упала с пальмы в бассейн, зашипела и утонула. Дьявол посмотрел на брюки и отчистил их тем же способом, что и в прошлый раз.

– Я полагаю, сеньор Дьяболо, – сказал Габриэль Гарсиа Маркес, – что, в принципе, не следует этого делать.

Дьявол посмотрел на писателя, требуя разъяснить сказанное.

– Я имею честь заявить, – объяснил писатель, – что кто поднял руки на брюки дьявола, тому… – он провел ногтем по горлу, – смерть!

Дьявол затянулся сигарой и выпустил дым колечками.

– За что люблю писателей, так это за их умение отливать хорошие мысли в чеканные формы. Что ты хочешь?

Маркес утер платком лоб.

– Я, сеньор Дьяболо, хороший писатель… Пишу интересные книги… Все мои знакомые просят меня дать им почитать… Всем очень нравится, честное слово!.. Но счастье и деньги обходят меня стороной… Это, я считаю, несправедливо, когда у такого одаренного человека – такое унылое существование.