– Как вернулся?! – у Хайбулина отлегло от сердца. Он сразу простил полковника за татарскую морду.

– Вот так! Вернулся и всё о тебе доложил!

– Что доложил? – не понял Алик.

– А то ты не знаешь?! – усмехнулся полковник. – Насреддин Талибыч!

Если бы не гермошлем, у Алика, наверное, отвисла бы челюсть.

– Вот так-то! – продолжал полковник. – В Афгане был?! Был! Снюхался с исламистами?! Снюхался! А теперь всё то же самое, только на нашей территории!

– Чего на территории? – Алик совсем растерялся.

– Не хочешь сознаваться – не сознавайся! Мне это от тебя не надо! А кому надо – выбьют из тебя что надо! Шпион, понимаешь, херов!

– Кто шпион?!

– Ты! Мне про тебя Чернов всё доложил! Долго он тебя пас! Хоть ему и противно было с тобой, с чурбаном, возиться! Понабрали в армию чурбанов, понимаешь, и какой-то боеспособности добиться хотят! Готовься, супчик! Возвращайся, сдавай оружие и всё! Тебя уже ждут!

Хайбулин потерял контроль. Он смотрел перед собой остекленевшими, ничего не видящими глазами и давил на газ.

Леня Скрепкин с трудом открыл глаза и попытался приподняться. Он сел. Спина и затылок разламывались от боли. В голове гудело, будто он сидел внутри колокола. Колокол! Вот причина зверской боли. Леня прислонился затылком к холодному сплаву из чугуна и меди. Он приложил затылок чуть быстрее, чем было нужно, и колокол тихо отозвался, прибавив свое гудение к гудению в голове.

– Мама, – Леня обхватил голову руками. – Как же больно!

– Парни! – услышал он голос. – Парни! Я больше не могу!

Леня повернул голову и увидел Ирину, державшую кого-то за ноги. Кого она держит, Леня разглядеть не мог. Он не понимал, что происходит, – частично у него отшибло память. Но картинка, как в пазле, фрагмент за фрагментом, восстанавливалась.

Леня поднялся, шатаясь, подошел к Ирине сзади и заглянул вниз, чтобы посмотреть – что же она такое там держит. Ниже висел Мешалкин, а под ним висел дед Семен. Дед Семен висел на одном рукаве пиджака и крутился против часовой стрелки. Это напомнило Скрепкину обезьяний мост из книжки про Айболита.

– Понял, – сказал Леня, взял Ирину за подмышки и потянул на себя. Его ладони обхватили упругую грудь девушки, и Леня почувствовал неуместное возбуждение. У него даже появилась на мгновение странная мысль, что он любит Иру. Но эту мысль тут же спугнул ее крик.

– Аи! – от неожиданности Ирина разжала одну руку.

– Бля! – вскрикнул Мешалкин. Одна его нога запрокинулась набок.

– Мешалкина хватай, а не меня, козел! – закричала Ирина на Леню.

– Понял, – Скрепкин схватил Мешалкина за ногу и вытянул его до пояса на колокольню.

Ира поднялась и стала помогать Скрепкину. Она тянула за другую ногу. Еще рывок – и Мешалкин проехал подбородком по кирпичам.

– Б-б-бл-ля!

Теперь в угрожающем положении оставался один только дед.

– Еще раз взяли! – скомандовал Леня.

Юра приподнялся на колени и потянул деда за рукав.

Вслед за рукавом на поверхности появилась голова Абатурова. Леня схватил деда за подмышки и вытянул.

Абатуров тут же вскочил на ноги и шагнул назад, к краю, как будто собираясь снова повиснуть.

– Куда ты, старый?! – Скрепкин ухватил деда сзади за ремень. – Костей не соберешь!

– Шкатулка! – застонал Абатуров и попытался вырваться. – Шкатулка! Шкатулка же вывалилась!

Когда шкатулка выпала у деда из пиджака и он в первый раз закричал об этом, никто его не услышал. Мешалкину было не до того, Ирине тоже было не до того, а Скрепкину тем более было не до того. Теперь же до всех дошло.

– Бежим вниз! – заорал Мешалкин. Он подпрыгнул и исчез в люке.

За Мешалкиным прыгнула Ирина. За ней – Абатуров.

Леня Скрепкин рванул было за остальными, но тут вспомнил про автомат. Он оглянулся. Автомат лежал на полу, наполовину придавленный колоколом. Леня навалился на колокол и катнул. Его уши уловили тревожный, нарастающий гул. Что-то было в нем знакомое, но Леня не придал этому значения. Колокол откатился. Леня схватил автомат с расплющенным прикладом и кинулся за остальными. Когда он бежал по лестнице, гул перерос в яростный рев.

Дед Семен тоже слышал гул. И понял, что это. На бегу Абатурову открылось, почему, пока он болтался на пиджаке, их не атаковали монстры. Абатурову открылось, что это Кохаузен использует против людей военно-воздушные силы. Таков его, Кохаузена, стратегический план. Раз он с помощью нечистой силы не может стереть святую церковь с лица земли, он попытается стереть ее с помощью самолетов, к нечистой силе отношения почти не имеющих. Точнее, стереть руками людей, не имеющих отношения к нечисти. Это он, гад, и раньше часто проделывал! Но Бог пока отводил беду и защищал церковь.

Герман Васильевич Иншаков сидел у себя за столом в кабинете, подперев руками лоб. Он всегда был уверен в себе и контролировал ситуацию. А вот сейчас… Герман Васильевич находился в полном нокауте. Он не знал, что делать дальше. В мирное время, за год до отставки, он, полковник Иншаков, теряет два боевых самолета и двух наикласснейших пилотов. Иншаков не знал, что думать. Может быть, самолеты похитили инопланетяры с летающих блюдец НЛО? А что? Это гражданские могут верить или не верить в такие штуки, не имея о них ни малейшего понятия. Потому что для них, для гражданских, небо не составляет большую часть жизни. Небо для них – фон. А когда небо это, практически, дом, в котором ты живешь и работаешь, то начинаешь замечать в небе явления, какими бы паранормальными они не казались. В середине шестидесятых Иншаков служил на Кубе, охраняя воздушные пространства острова Свободы. И однажды он лично сам видел над океаном несколько летающих тарелок. Он уже возвращался на аэродром, когда увидел в небе НЛО. Это были огромные серебристые космические аппараты с мигающими сигнальными огнями по периметрам. Он сообщил о них на Землю, ему посоветовали попробовать пустить по ним ракету воздух-воздух. Что Герман Васильевич и сделал. Он нажал на кнопку, и ракета понеслась вперед. Иншаков увидел, как возле самого НЛО ракета развернулась и полетела назад, прямо на него. Иншаков едва успел увернуться. Ему показалось, что он даже заметил через стекло острие ракеты. Единственный раз в жизни Герман Васильевич обоссался от стресса. Но никто об этом так и не узнал…

Теперь он сидел и думал, что вполне вероятно вмешательство НЛО, которых над Тамбовской областью попадается особенно много. Или в каком-то районе Тамбовщины появилась антимагнитная дыра, засасывающая предметы из пространства и времени, типа Бермудского треугольника. Иначе почему оба самолета исчезли с радаров в никуда? Они исчезли, и больше их никто нигде не видел. С мест тоже не поступало никаких сообщений о взрывах, падениях самолетов и тому подобное…

Иншаков вытащил из стакана карандаш и переломил пополам. Один огрызок отшвырнул в угол, а другой разгрыз.

Раздался звонок.

Иншаков вздрогнул. Трубку брать не хотелось, он чувствовал неладное. Выплюнул огрызок карандаша и медленно поднес трубку к уху.

– Слушаю.

– Товарищ полковник! – услышал он встревоженный голос диспетчера. – Хайбулин исчез с радара!

У Германа Васильевича потемнело в глазах. Он ладонью похлопал себя по нагрудному карману форменной рубахи, нащупал упаковку валидола, залез в карман двумя пальцами… Успеет ли сердце дождаться, пока он копается в кармане?.. Иншаков выдавил на ладонь круглую таблетку, положил под язык. Во рту онемело, как на морозе.

Надо отзывать ребят… Что-то происходит не то… Что-то… Иншаков потянулся к трубке. Сердце бешено колотилось.

Юра выскочил на улицу и сразу увидел шкатулку. Шкатулка блеснула в темноте полированной гранью, Юра зажмурился от яркого света. За церковью полыхал самолет, и грани шкатулки ловили отблески пожарища. Мешалкин побежал к шкатулке. Он был совсем рядом, он вытянул вперед руку, он готов был схватить ее и спрятать на груди, чтобы спасти этот мир, но… оглушительный рев… Мешалкин ничего не понял… им как будто выстрелили из пушки… что-то сильно долбануло Юру по ушам, и он полетел в обратную сторону…