Бой длился меньше минуты, но за это время они потеряли двоих товарищей. Кроме Збойко, катапультироваться пришлось Диме Алкснису из звена майора Вукича. Боеприпасов почти не осталось. У Сергея на пилоне висела последняя «Р-77», у остальных дело было не лучше, ни у кого не осталось больше одной ракеты, а у половины самолетов были пустые пилоны. Потрепанная эскадрилья взяла курс на родной аэродром. Перед глазами Сергея стоял гладкий обтекаемый силуэт вражеского однокилевого истребителя, освещенного взрывом ракеты прямо у фонаря летчика, это был французский «Мираж». Обратная дорога прошла без приключений, только Бронислав Вукич догнал и расстрелял из пушки шедший немного ниже одинокий «Торнадо». Это была его личная месть за сбитых ребят.

На земле сразу после сигнала о нападении моментально ввели режим затемнения. Эскадрилья кружила над аэродромом, противника поблизости не наблюдалось, и командование разрешило сажать самолеты. Редкие огни прожекторов обозначали посадочную полосу, на самой полосе в двух местах горели яркие красные огни – аэродром подвергся налету, поле получило повреждения. Первым приземлилось звено Горелова, все прошло без сучка и задоринки. Сбавить скорость, выпустить закрылки и спокойно садиться. Только не попасть бы при посадке в воронки от бомб. Сели все. Скрипнули тормоза, машина замерла на краю летного поля. Сергей устало открыл фонарь кабины и медленно выбрался на крыло, его немного пошатывало. А внизу техники уже тащили лестницу, к летчику тянулись дружеские руки товарищей. Тяжелый тягач, пофыркивая мотором и выпустив густую струю солярочного дыма, пристраивался к самолету, механики споро крепили буксирные тросы. Не успел Сергей спуститься на бетон и сделать пару шагов, как самолет потащили в укрытие. Летчика моментально окружили однополчане: техники, мотористы, оружейники, радиометристы. Все те, кто вынужден был ждать на земле, пока полк дрался с врагами. Не отвечая на расспросы, Сергей устало махнул рукой и двинулся к аэровокзалу, первым делом на командный пункт, доложиться по форме, а уже затем зайти в буфет и перекусить. Все расспросы потом. Перед глазами бредущего летчика были знакомые лица, знакомая обстановка, знакомые валы капониров, до боли знакомый аэровокзал. Стоп! Только сейчас Сергей понял, что в затемненном здании многие окна разбиты, а всего в сотне метров лежит разбитый самолет. Наш?! Нет, не наш, обгорелая, покореженная, залитая хлопьями пены машина раньше, всего два часа назад, была истребителем-бомбардировщиком «Торнадо». Сбитый кинжальным огнем прикрывавших аэродром зениток, английский самолет рухнул прямо перед своей целью. А за спиной замершего перед обломками «Торнадо» Сергея садилась третья эскадрилья, и аэродромные специалисты готовили к новому вылету только что приземлившиеся самолеты.

Над аэродромом сквозь динамики звучал хриплый голос Владимира Высоцкого:

Полковник Пугачев потребовал поставить именно эту песню, его любимую. И сейчас, сквозь рев моторов, ругань техников, скрип железа, с надрывом прорывалось:

Хорошие, жизненные слова для людей, вырвавшихся из плюющегося огнем балканского неба. Может, и не следовало им напоминать о горячке только что закончившегося боя. Но полковник попросил поставить именно эту песню.

Отдохнуть после вылета не удалось. Техники сразу же приступили к подготовке к новому вылету. В Приштине, кроме истребителей, базировались две эскадрильи штурмовиков, утром на рассвете они готовились к удару по авиабазе Ринас под Тираной. Для их сопровождения были выделены 8 «Су-27», в том числе и машина Горелова.

Несмотря на усталость, Сергей первым делом после приземления занялся заполнением соответствующих формуляров и сочинением отчета. Привычная рутина, но многие летчики злились на подобную бюрократию. Сергей Горелов знал, что все это необходимо, хоть и сам иногда ругал штабистов за любовь к бумажкам. Именно на основании отчетов и описаний вылета выясняются совершенные летчиками ошибки и делаются выводы на будущее. Все правильно, но Сергей только неимоверным усилием воли заставил себя заполнить бланки, не откладывая на утро. Отдав бумаги командиру полка, Сергей собрался воспользоваться своим правом на сон, но тут взревела сирена боевой тревоги. К аэродрому прорывалась группа ночных бомбардировщиков. К счастью, первая эскадрилья уже была в воздухе. Техники успели заправить и подвесить часть боеприпасов под вернувшиеся первыми машины. А командование, получив сообщение о группе самолетов противника, распорядилось поднять в небо все готовые к вылету машины.

Американцы после неудачной попытки массированного удара перенацелили свои силы второго эшелона на сербские аэродромы и объекты ПВО. Выспаться не удалось. Сначала Сергей, как и все, побежал в убежище. В освещенном тусклой лампочкой бетонном блиндаже на летчика обрушилась слабость. Голова закружилась, не глядя по сторонам, он плюхнулся на скамью и закрыл глаза. Слабость не проходила, бешено стучало сердце. Рядом вполголоса разговаривали. Сашка Поздняков рассказывал бородатый анекдот про поручика Ржевского. Сергей открыл глаза и втянул полной грудью затхлый воздух убежища. В голове мелькали панические мысли: «А если? Если бомба попадет прямо в блиндаж?» Здравый рассудок говорил, что первой целью будут капониры с самолетами, стоящие на краю поля старые машины и взлетно-посадочная полоса. Но все равно, подленький страх не давал спокойно сидеть на месте. Наконец Сергей взял себя в руки: «Нет, лучше уж на воздухе, под чистым небом, чем тут, как крыса в норе». Он решительно поднялся и, не обращая внимания на обращенные к нему взгляды, выбрался на улицу.

Первое, что он заметил, была темнота. Ни одного огонька, только белел снег вокруг темневшего мокрым бетоном летного поля. После объявления тревоги везде отключили свет, кругом ни одной искорки, даже на полетной вышке не было заметно никаких признаков жизни. Затем до его слуха донеслось ритмичное стрекотание зенитных автоматов и приглушенное шипение стартующих ракет. В паре километров, со склона невысокого, холма в небо уходили очереди трассеров. Затем почти у самого края летного поля сверкнули вспышки, раздалось громкое шипение, переходящее в свист. В небо устремились огненные хвосты ракет. Сергей вспомнил, что как раз там находится установка «Квадрат». Потом над головой мелькнула тень, и на летчика обрушился рев идущего на сверхзвуке самолета. Невольно закрывая уши руками, Сергей поднял голову вверх. В небе над аэродромом шел бой. На северо-западе среди звезд мелькали огоньки самолетных двигателей. Полыхали вспышки. Неожиданно рядом громыхнул взрыв, Сергей краем глаза заметил вспышку там, где стояла зенитная установка, и бросился на землю. Затем, перекатившись на спину, он продолжил зачарованно смотреть на небо. Такого он никогда в жизни не видел. Красота. Совершенство современного боя. В небо уходили длинные очереди трассеров, стремительно уносились к звездам, оставляя за собой дымные столбы, зенитные ракеты.